Виктор Косенков - Русский клан

Виктор Косенков

Русский клан

Этот текст целиком и полностью является авторским вымыслом. Описанные события никогда не происходили в действительности. Более того, автор заранее приносит свои извинения тем, кто может посчитать себя оскорбленным после прочтения этого романа. Все персонажи являются вымышленными, и любые совпадения случайны.

СЛОВО АВТОРА

Если вы прочитали «обязательную отмазку», то будет правильным с вашей стороны прочитать еще и слово автора.

Эта книга получилась достаточно неоднозначной, и пояснения к ней просто необходимы. И я знаю, что это неправильно. Я в курсе, что «книга должна пробивать себя сама».

Плевать.

К хорошему роману неплохо написать пару-тройку пояснений.

Итак, собственно о жанре.

Есть люди, которых хлебом не корми, а дай расставить все вещи по полкам, наклеить бирочки и жить среди этого порядка, практикуя какую-нибудь утонченную мутацию дзэн-буддизма. Именно такие, хорошие и точные, как швейцарские часы, люди придумали жанры. Киберпанк, сайнс-фикшен, фэнтези, технопанк, паропанк, спейс-опера, техноромантизм. (Черт, ни одного русского слова!) Всего количества жанров перечислить невозможно. Они двоятся, троятся, множатся. И, что характерно, многим людям эти понятия жизненно необходимы, чтобы, например, читать книги. Специально для них я сразу поясню, что этот роман — альтернативная новейшая история. И альтернативная история ближайшего обозримого будущего. Такой жанр тоже есть, его придумал кто-то. Возможно — я. И еще, эта книга про людей. Про то, какими они должны быть.

Здесь есть все. Или почти все. Наверное, за исключением драконов и «лыцарей в блескучих обладунках», и еще из бластеров никто не стреляет, прыгая с одной орбитальной станции на другую. Это книга о жизни. Она так и планировалась. Я благодарен своему коллеге, который на определенном этапе создания книги спросил:

— А где драйв?

Дело совсем не в маркетинге, не в машине продаж. Просто в жизни есть место всему. Место для драйва, адреналина, сложных отношений, смерти, любви, новой жизни.

Так уж вышло, что время действия в романе неожиданно сдвинулось. Аж на двадцать пять лет вперед. Ибо главные герои становились или слишком молодыми для внуков, или слишком старыми для боев.

Но что все-таки изменилось за это время? Что может измениться за двадцать пять лет? Например, что случилось в нашей жизни с 1980 года? Увеличилась скорость процессоров, емкость жестких дисков и размер мониторов. Да. Машины стали ездить быстрее? Нет. Может быть, изобретен небензиновый двигатель? Нет. Принципиально новое оружие? Нет, АК и М-16 прочно держат этот рынок. Женщины как рожали, так и рожают. Люди как умирали, так и умирают. От инфаркта, от пули, от старости. Может быть, человечество вышло в космос? Нет, мы толком даже не разобрались, была ли высадка на Луне, а потуги окончательно прояснить вопрос «Есть ли жизнь на Марсе?» вообще выглядят комично. Да, может быть, стало больше удобств, комфорта, удовольствий, новой бытовой техники. Но как за это платит современный человек? Чем?

С досадой нужно признать: за двадцать пять лет не изменилось почти ничего.

И вряд ли нас ждут потрясения в ближайшие двадцать пять. Синусоида НТР или закончила свое существование, или находится в самой нижней своей точке. От паровозов до спутников, а что дальше?

Все открытия поджидают нас ближе к вершине. Так что наберитесь терпения.

Ведь даже человек не сильно изменился за это время. Да, есть Интернет. Да, он свойственен определенной социальной среде. Но это или отверженные, каких было множество во все времена, или просто люди, освоившие еще один инструмент, еще одно удобство. Интернет как часть интерьера.

Никаких значительных изменений, кроме утери жизненных ориентиров и ряда моральных принципов.

Человек не станет другим и в 2025 году.

Наверное, это не так уж и плохо. Есть шанс сделать его лучше.

Автор

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Москва.

Август 1991 года

На соседней улице, грузно ворочаясь под обломками обрушившегося портика, агонизировал БТР. Через заклиненные люки внутрь ползла жирная, густая гарь. На броне, оползая липкими полосами, полыхала смесь бензина и мыла. Механик-водитель до последнего старался выдернуть обреченную машину из завала. Он неплохой парень, этот механик. Возможно, в другое время, в другом месте с ним можно было бы выпить водки и хрустнуть соленым крепким огурчиком. Но сейчас, когда над Москвой уже и солнце не проглядывало из-за плотного облака дыма, а сам город был поделен на квадраты с сухими военными обозначениями, этот парень считался врагом.

— Юрка, стой! Стой! — Алексею было очень трудно, располосованная осколками нога не позволяла быстро двигаться самостоятельно, поэтому Юра тащил его на спине. Со всем, что удалось прихватить с убитых солдат. Две «Мухи» и много-много автоматных рожков. — Стой!

— Чего еще? — Юра упал в подворотне. Тяжело дыша, вывернулся из-под тела раненого, сел, упершись спиной в спину друга. Проход, где они остановились, был сквозной. Резко тянуло дрянью, гнилым старческим запахом. Среди повстанцев ходили слухи, что Горби все же применит химическое оружие. — Надо было противогазы взять.

— Нельзя так. Вернемся.

— Куда еще? С ума сошел?

— Нельзя. Свои же там… — Алексей тяжело дышал.

— Ты о бэтээре, что ли? — Юра чуть не подавился. Закашлялся. — Когда они тебе ногу изуродовали, они своими не были.

— Это другое. Тогда бой был… Я стрелял, они стреляли. Все честно. А теперь они…

— А теперь они честно сдохнут, — подвел итог Юрий. — И не хрен сопли разводить.

— Пехота ты, блин, царица полей. Никогда в танке не сидел!

— Не сидел, — признал Юра. — И не собираюсь, если честно. Я лучше в деревянный гроб лягу, чем в бронированный.

— Нельзя так. У них как у подводников, слишком смерть жуткая. Прикинь…

Юра сплюнул и выругался.

— Все ты любишь усложнить, блин. Есть они, есть мы. Они стреляют, мы кидаем гранаты. Что еще не так?

— Все не так. Вернуться надо.

В дальнем конце прохода послышался звук. То ли шелест, то ли стон. Невнятное бормотание. Юра насторожился, поднял «Калашников». Автомат уткнулся коротким курносым стволом в далекий светлый квадрат.

— Ты ничего не слышал?

Алексей покачал головой, волосы, когда-то светлые, а сейчас слипшиеся от крови и гари, устало мотнулись из стороны в сторону. Оба друга были грязными и прокопченными, камуфляж давно потерял свой зеленый цвет и превратился в черно-серую рванину. Чудом держались усиленные локти и колени. Разгрузочные жилеты они скинули, когда бухнулись в Москву-реку, спасаясь от овчарок.

Это были два усталых повстанца. До этого они находились в свободном поиске: наносили на карту расположение воинских частей, посты, маршруты движения патрулей.

Теперь, когда положение неожиданно изменилось, Леша и Юра не знали, куда идти. В прежде безопасном квадрате они наткнулись на правительственные посты. Отступили. Встретились с такими же, как и они, потерявшими направление и связь, разведчиками.

По недосмотру старшего группа ввязалась в бой с отрядом лоялистов. Повстанцы уничтожили БТР, но из десяти человек выжили только Юра Морозов и Леша Вязников.

— Куда теперь? — со слабой надеждой спросил Юрий.

— Назад. Ведь нельзя так. — Алексей повернулся к другу. — Я спать не смогу.

Юра рассмеялся. В гулком переходе смех прозвучал на удивление чужеродно.

— Он еще и спать собирается. Ты, может быть, еще и умереть хочешь в своей постели?

— Не откажусь… — начал, было, Алексей, но вдруг замолчал. В другом конце переулка светлый квадрат с грохотом пересекла круглая крышка от мусорного бака. — Опаньки.

Он завалился на бок и, перекатываясь на живот, выставил в проход дуло автомата. Сухо щелкнул переключатель огня. Алексей предпочитал стрельбу одиночными и на достаточном удалении от противника, в то время как Юра уверенней действовал в ближнем бою, особенно свинца не жалея. Может быть, именно потому, что Морозов чаще видел смерть вплотную, он не был столь чувствительно настроен в отношении умирающего экипажа из злополучного БТР. Те, кто знал Юрия достаточно хорошо, признавали в нем человека в меру романтичного, склонного больше к раздумьям, чем к действию, но как только доходило до крови, в Юре просыпался расчетливый зверь.

Глаза загорались, в скулах проявлялось что-то неуловимо хищное. Это был классический пример маньяка, находящегося под контролем у основной личности.

Вот и сейчас Юра первым делом прижался к стене и мелкими, частыми шажками двинулся вперед, сближаясь с вероятным противником. Вязников постарался выровнять дыхание, пытаясь, насколько это возможно, расслабить мышцы, зная, что рефлекс работает быстрее осознанной мысли. В голове было пусто, неутомимый внутренний диалог вдруг остановился, затих. Ни одного слова. Алексей словно превратился в один большой автомат. Вот ствол, вот мушка, вот курок, вот пальцы, давящие на него, вот руки, что направляют.