Секретарь ЦК - Никита Васильевич Семин
Определившись, как мне казалось, с возможным местом моего нового назначения, я задумался — а оно мне надо? Только «обжился» в информбюро, не успел еще «заскучать» там, и — новая должность. К тому же если я прав, еще и со Ждановым снова вражда начнется. Только притерлись друг к другу, мужиком он оказался нормальным, и тут — опять контра? В то же время на посту наркомпроса мои возможности по влиянию на культурное развитие страны вырастут многократно. Сейчас в этом поле мне не нравилось, что невольно у людей складывается ощущение, будто на западе многие вещи гораздо лучше, чем у нас, просто им этого не показывают. Фильмы, как европейские так и американские, всегда заходят на «ура». Что и неудивительно — ведь цензоры выбирают самые лучшие, но это имеет и обратный эффект для наших людей — создает у них ложное ощущение, что на западе все фильмы хорошего качества. Интурист продолжает показывать лучший сервис для иностранцев, чем для наших граждан — хоть я и писал о необходимости выровнять этот аспект, еще будучи членом ЦКК. Да, в определенное время шаги в этом направлении были, но через пару лет все вернулось обратно «на круги своя». Запреты некоторой литературы наоборот — вызывают обратный эффект, привлекая внимание людей, и лишь разжигают в них желание ознакомиться с «запрещенкой». Ну и много иных моментов я бы поменял, чего на нынешнем посту не могу сделать. Короче, смысл проявить себя, чтобы занять более высокий пост был. И я решил действовать.
За основу своей инициативы решил взять пункт Максима Максимовича — стребовать с финнов компенсацию. Литвинов не был уверен, что получится, а вот я приложу усилия, чтобы не только все вышло, но и сумма была не чисто символической.
Первым делом обратился в горком Ленинграда с требованием предоставить отчет о том, на какую сумму получил город ущерб в ходе боев.
— Вы не только там посчитайте стоимость разрушенных домов, дорог и предприятий — но и сколько город недополучил в результате блокады продуктов, иного материального обеспечения, — говорил я Алексею Александровичу. — Сколько работников погибло — их работа тоже приносила доход городу.
— Вы говорите как капиталист, — заметил Кузнецов.
— Я говорю как тот, кто радеет о благе нашей страны, — отрезал я. — Вы же знаете, что мы с финнами переговоры ведем? Они должны заплатить за те разрушения и горе, которые принесли городу и людям. Или вы со мной не согласны?
С такой постановкой вопроса первый секретарь горкома спорить не стал. Но запросил аж неделю на сбор информации.
— Вы уже давно должны были все подсчитать, — не согласился я с ним. — Так что у вас четыре часа. Или мне поставить вопрос о вашей компетентности на этом посту?
Поджав губы, Кузнецов заверил меня, что успеет подготовить отчет в срок. Вот и отлично! Он ведь и правда уже должен был собрать сведения о нанесенных разрушениях и численности погибших. Просто делалось это для разных ведомств и с разными целями, а сейчас все нужно собрать воедино.
Затем я связался с Литвиновым и попросил перенести переговоры на следующий день. Как раз будет время ознакомиться с документами от Кузнецова и составить план ведения переговоров. Третьим шагом стало мое письмо на имя главнокомандующего И. В. Сталина с просьбой назначить меня главой переговорной делегации.
— И зачем тебе это, Сергей? — спросил меня утром Максим Максимович, когда пришел ответ из Москвы вместе с приказом назначить меня главой делегации.
Не скажу, что мужчина был прям недоволен, но легкое раздражение присутствовало. Или он просто умел держать лицо.
— Потому что у меня появились мысли, как не просто надеяться «выбить» из финнов компенсацию, а непременно это сделать.
Вот тут уже Литвинов не сдержался и поморщился, все же это был «камень в его огород».
Так как делегация Финляндии предоставила свои условия заранее, а мы взяли время на «подумать», в этот раз слово взял я.
— Предварительно СССР устраивают предложенные финской стороной пункты мирного договора, — начал я, а финны довольно переглянулись. — Но мы хотим добавить еще один пункт — о денежной компенсации СССР, а конкретно — городу Ленинграду. Возместите те убытки, что мы понесли, когда вы осадили нашу северную столицу, и тогда с нашей стороны мы подпишем договор.
Вот сейчас они нахмурились. Еще и смена главы нашей делегации не прошла мимо их внимания, что тоже не добавило им настроения. Мое участие в польских переговорах разошлось по всему миру, и чем оно закончилось — знали все. Так что пренебрежения на лицах оппонентов я не видел, лишь напряжение и недовольство.
— Полагаю, — медленно начал Аймо Каяндер, — теперь нам необходимо время, чтобы подумать над вашим предложением.
— Думайте, — кивнул я. — Но потом условия изменятся. Сейчас мы готовы уступить территории, которые заняты нашими войсками, хоть и не все. Но через час — вся земля, на которую ступил красноармеец, будет считаться нашей территорией.
Я сделал паузу, после чего поставил точку в разговоре:
— Мы ждем вашего положительного решения через час.
И не прощаясь, встал из-за стола. За мной потянулись и остальные члены нашей делегации. А вот финны сидели ошарашенные и растерянные. Настолько жестко советские дипломаты с ними еще не говорили. Ничего, время, когда СССР был слаб, прошло. Пусть привыкают!
Глава 6
Июнь — июль 1939 года
— Да как он смеет говорить с нами в таком тоне! — полыхал возмущением Аймо Каяндер, когда их делегация осталась наедине.
— Сталин сделал прекрасный ход, — в отличие от премьер-министра, даже с неким восхищением сказал Рудольф Валден.
— Прекрасный⁈ — воскликнул Аймо. — И где он прекрасен-то?
— Не для нас, — поправился министр иностранных дел. — Для Советов.
— Опять же не понимаю, чего хорошего в том, что нам пытаются выкрутить руки? Даже для Советов это невыгодно. Мы ведь можем и отказаться от переговоров.
— Посмотри на все со стороны, Аймо, — доверительно ответил Рудольф. — Их главный дипломат — Литвинов — был вполне корректен, как и полагается его статусу. Но красные
