Андрей Меркин - Записки «лесника»
Она всегда была с нами и лежала под сиденьем.
Машину всегда ставили где-нибудь подальше от чужих глаз, а ночевали у знакомых лейтенантов и прапорщиков.
Выходим рано утром к автобусу и едем в небольшой лесок, переложить товар поудобнее, для торговли в следующем гарнизоне.
Резкий визг колёс, и как из-под земли выезжают две «девятки», номера заляпаны грязью.
Выходят человек пять конкретных рож. У одного «калаш», другой с «макаровым».
Остальные с ножами.
– Приехали…
– Выгружайте товар на землю, машину оставляйте и уёбывайте на хуй!
– Даём вам три минуты, время пошло.
Рожи нехорошо улыбаются, а самый здоровый у дальней «девятки» досылает патрон в патронник «калаша» и снимает с предохранителя.
Раздаётся характерное клацанье затвора.
Ближний бандюк подходит ещё ближе и хочет пырнуть ножом прямо в брюхо.
Отмахиваюсь рукой…
Два пальца, как обрезало – кровища хлещет.
Бандюк делает шаг назад…
В это же мгновение Стецько ныряет под сиденье, выхватывает «лимонку», выдергивает чеку и швыряет под колёса дальней «девятки».
– Ложись, – орёт Степан…
Мы с ним падаем на землю, сильный взрыв…
«Девятку» подбрасывает, она переворачивается на бок.
Отовсюду страшные крики, быстро вскакиваем в автобус, Стецько мгновенно заводит.
По газам, машина рвёт через лесок прямо на трассу.
Выезжаем на дорогу, за нами никого нет. И уже спокойнее едем в сторону автобана.
Всё произошло настолько быстро, что не заняло и десяти секунд.
А тогда казалось – вечность, особенно после клацанья.
Нас спасло, что это была «лимонка», а не «Ручная граната дистанционная» или РГД. Ф-1 предназначалась для обороны и бросалась из окопа или укрытия.
Осколки рассыпались по радиусу, а мы были в центре круга. Наш автобус и был нашим укрытием. А бандюки счастливо попались на радиус.
С таким расчётом и покупали, хотя можно было взять РГД, но эта граната могла накрыть тебя самого.
Так ручная противопехотная оборонительная граната спасла нам жизнь.
Возвращаемся в гарнизон, и в медсанчасти знакомый фельдшер делает мне перевязку и накладывает швы.
Руки перевязаны, пальцы вроде целы – следующий месяц мои порезанные пальцы лечат в других гарнизонах и медсанбатах Западной группы войск.
Слух среди «лесников» разлетается моментально.
Стецько и я чуть ли не народные герои, мстители и борцы за справедливость.
Повезло нам, чего кривить душой.
Не знаю, что случилось с теми бандюками, только нас пронесло в тот раз, и таких жёстких наездов больше не было.
Красная ртуть
Самая лучшая торговля проходила в выходные дни в больших гарнизонах. Людей было много, особенно солдат, которые, выпив водки, вели себя нагло и развязано.
Несколько здоровых детин, славяне и явно из разведроты, наезжают и просят подарок или продать видик за бесценок.
Стецько уже наготове, а я заряжаю два газовых револьвера патронами и взвожу курки.
Как только первый боец пытается спиздить часы, причём в наглую.
Он немедленно получает от Степана страшной силы кросс, прямо в челюсть.
Нокаут.
Человек десять солдат бросаются на нас одновременно.
Стреляю с двух рук, по македонски – прямо в лицо, с расстояния один метр.
Оба солдата падают, как подкошенные.
Рядом другие «лесники», конкретно бояться ввязываться – «своя рубашка ближе к телу».
Один солдат бьёт Стецько сзади по голове тяжёлой трубой, но задевает только по касательной. Степан падает, получает удар ногой по лицу.
Но мастерство не пропьёшь! На морально-волевых он встаёт, и успевает провести ещё два-три страшных апперкота, прямо в нос.
Кровь хлещет, боец падает, как срубленная трава-мурава.
Меня берут в кольцо человек пять и хотят забрать «видики» и «мубы», но достаю из-под сиденья новую «лимонку».
Успели пополнить запас буквально на днях, очень вовремя.
Хватаю за чеку и прижимаю ко лбу ближайшего пьяного сержанта.
Здоровый жлоб дышит перегаром, но очко не железное – у него тоже не две головы.
Стецько орёт очень громко:
– Товар положили на место, и пошли отсюда вон!!!
Солдаты подбирают двух нокаутированных или контуженных от газа – непонятно, но не столь важно.
Я отпускаю сержанта и убираю Ф-1.
Перепуганные «лесники» быстренько уезжают, а мы остаёмся собирать разбросанный товар и приводить себя в чувство.
Буквально через десять минут появляется полковник, с ним два автоматчика.
Полкан брызжет слюной:
– У двух бойцов сломана челюсть, а у одного сотрясение мозга!
– Ваши документы!
Показываем ему израильские паспорта, полкан в шоке – пытается читать слева направо, да куда там!
– У нас украли два видеомагнитофона.
– Вот моё официальное разрешение на торговлю.
– Предлагаю всё завершить миром и не вызывать немецкую полицию.
– А для тебя, товарищ полковник, небольшой подарок – автомобильный магнитофон с авто реверсом.
Полкан явно добреет и отсылает автоматчиков обратно в часть.
– Но как же так, ребята? – зачем вы покалечили наших детишек?
– Ни хуя себе детишки!
Показываю большой синяк под глазом у Стецько…
И свои перебинтованные пальцы.
– Руку поранили, только что перевязал.
– Миру мир – войне пиписька.
– По рукам?
Полкан уходит довольным. Возвращаемся в Берлин.
В этот гарнизон решили больше не ездить, себе дороже.
Ведь в других частях было намного лучше, главное попасть внутрь.
Под Дрезденом, в лесу, стояла большая «китайская» мотострелковая дивизия.
А одним из полков командовал наш «друг» – полковник Новиков Владимир Петрович.
Чел был, каких мало.
Пропускал нас внутрь части в любое время дня и ночи и не пускал наших конкурентов.
В свой кабинет Новиков провёл спецсвязь, по которой общался со своей любовницей – официанткой из офицерской столовой.
Таим образом, была осуществлена круглосуточная телефонная линия «командир полка – любовница из столовки».
Мало того, провёл телефонную линию и в её комнату общежития для вольнонаёмных, где Маруся проживала в отдельных апартаментах.
Об этом знал весь полк, и даже жена Новикова.
Денег он брал в разумных пределах, торговля шла хорошо.
Но, помимо этого, мы привозили перманентные подарки для Маруси из немецких магазинов.
Да не китайскую «шнягу», а настоящие французские «Шанель номер пять» из настоящего немецкого магазина.
Владимир Петрович не гнушался ничем, солдаты полка убирали урожай на полях немецких фермеров, рыли канавы для прокладки кабеля немецкими строительными фирмами.
Новиков очень любил деньги и свою Марусю.
Однажды он пригласил нас к себе в кабинет, и, налив по полтинничку коньячку, предложил «бизнес».
– Вот вы тут, со Степаном, ерундой страдаете – это разве деньги!
Новиков махнул стопку и смачно подцепил лимон кончиком штык-ножа.
– Есть тема.
– Красная ртуть – сделаю по дешёвке, всего за несколько сотен тысяч марок.
Мы со Стецько многозначительно переглянулись:
– Надо подумать.
После этого в каждый приезд он спрашивал:
– Надумали про красную ртуть?
Еле отбрехались:
– Такой важный вопрос нужно проработать очень тщательно!
Никакой красной ртути не существовало в природе, мы это хорошо понимали.
Но Новиков думал по-другому.
Скоро его полк вывели в Россию, а мы переместились в другое «хлебное» местечко.
Возле Йены расположился большой «китайский» полк.
Начальником штаба там был Боря Кубасов. Полковник, да ещё и у жены папа – генерал-лейтенант в Генштабе.
Боря решал все вопросы в полку, а его жена Галя работала директором школы для детей офицерского состава.
Школа была на удивление большая. Всё, как в Союзе, даже юные комсомольцы и пионеры.
Галя тут же купила у нас норковую шубу, а Боря предложил замутить бизнес с Москвой.
Мы решили его поддержать.
– Вот тут Йена, вот тут Москва.
Стецько выкладывал на столе Бориной квартиры схему из китайской косметики.
– Миллион туда, миллион сюда.
– Деревянными, что ли? – недоумённо спрашивал Боря и озабоченно чесал репу.
Косметика плавно передвигалась из одного угла стола в другой.
Стецько щиро улыбался.
– Марки. Западногерманские. Ага.
От таких космических прожектов мутило в головах, а Галина уже звала на кухню.
Махнуть водки «Смирнофф» – для поддержания грандиозного торгового начинания.
Постепенно Борина квартира наполнялась офицерами с жёнами, начиналось застолье по случаю окончания учебного года в школе.
Все приходили с подарками, аттестаты зрелости были точно такие же, как в Союзе.
Степан не пил, как всегда – да и дома его ждала красавица жена.
Но вот Галя берёт меня на отвод и шепчет в ухо, прижав к стенке возле входа в туалет.
– Ты очень понравился моей подруге.
– Она работает завучем в нашей школе.
