Андрей Меркин - Записки «лесника»
– Не бросай их и помоги устроиться, я прилечу через неделю – ещё тут есть дела.
– Да хоть сто чемоданов!!!
– Всё сделаю, брат – даже не сомневайся – женщин и детей проведу, как родных.
Валера Малой одобрительно кивает, синие перстни на руках сливаются в один сплошной браслет…
Прощаюсь с Мартом, со всеми – сгребаю в охапку чемоданы, беру за руки детишек и мы исчезаем в глубине аэровокзала Бен Гурион.
Берлин. Аэропорт «Шёнефельд».
Снег?
Да это идёт снег! В голове проносятся слова известной песни:
– Снег кружится, летает, летает– И позёмкою клубя, заметает…
Около трапа стоят автоматчики, их много.
За мной?
Идиотская мысль:
– Кому ты на хуй нужен – оказывается, это меры против терроризма.
На стоянке такси берём две машины и едем в сторону центра Восточного Берлина.
В одной тачке детишки и я, жена Валеры, её подруга.
Другая машина заполнена чемоданами.
– Что в них может быть?
Да ещё такие тяжёлые…
Серое и угрюмое здание полиции.
Всё, как говорил Малой – народу больше, чем людей.
Пишут какие-то списки, кругом русская речь. Скоро откроется дверь и начнётся приём еврейских эмигрантов.
Выходит переводчица, и я объясняю:
– Это моя жена с грудным ребёнком.
– А вот это родная сестра, тоже с двумя маленькими детьми.
– Мы не можем стоять в очереди, никак не можем! – дети плачут и хотят есть…
Народ напирает со всех сторон.
– Вас тут не стояло!
– Да пошёл ты на хуй!
Отталкиваю какого-то детину с многочисленными родственниками и буквально вваливаюсь в кабинет.
Тут же, втаскиваю, через толпу жену Малого с грудным ребёнком на груди.
Он начинает истерично плакать, рядом уже подруга с малышами…
Хотел ещё и все чемоданы втащить, но переводчица так страшно взглянула на меня, что весь багаж пришлось оставить за дверью.
Немец-полицейский, который ведал приёмом, спрашивает у переводчицы.
– Почему они без очереди?
– Порядок должен быть везде!
– Так я вам о них говорила – это целая семья с маленькими детьми…
– Ну, хорошо, давайте ваши паспорта и свидетельства о рождении.
Нам выдают бумаги, на которых написано – «Бездомные еврейские беженцы». Направляются для расселения и проживания в лагерь беженцев «Эркнер».
Берём такси, на этот раз минибус, и едем на самую окраину города.
Мрачный лагерь для беженцев и переселенцев встречает нас неласково.
Толпа людей стоит у входа в кабинет начальницы лагеря, она никого не принимает и кричит:
– Мест нет!!!
Внешность у неё – типичная эсэсовка из зондеркоманды.
Тогда я хватаю в охапку все чемоданы и начинаю их методично заносить в кабинет, а другой рукой рассаживаю детишек прямо на стульях, возле стола с документами.
Жена Малого и её подруга просто в истерике, они плачут навзрыд – понимая, что ночевать придётся на улице, под открытым небом.
Ага. Сейчас.
Эсэсовка выносит чемоданы вон, орёт и угрожает.
Я тоже начинаю орать.
Заношу чемоданы обратно и попутно объясняю:
– Жить и ночевать мы все будем у вас в кабинете!
– До тех самых пор, пока вы не дадите нам комнату для жилья и ночлега.
– Тем более у нас есть направление, там всё написано…
Сука из зондеркоманды хочет изорвать направления, но я изловчаюсь и хватаю её за руку.
Мне кажется, что она хорошо понимает по-русски – не ошибся я, ох, не ошибся…
Зрачки мои расширяются, и я шиплю начальнице в ухо, как змея:
– Если ты сейчас же не дашь нам комнату, то я загрызу тебя прямо на месте… и пускай меня судят по всей строгости немецкого закона.
Лицо эсэсовки перекашивает злобная гримаса, но результат достигнут.
Она звонит куда-то по телефону – приходит полупьяный немец, то ли он тоже живёт в лагере, то ли работает у неё – хуй его знает…
Вместе с ним и чемоданами в охапку идём в большое и серое здание, поднимаемся на шестой этаж.
Меня расселяют в большую комнату на десять человек, а девчонкам дают отдельную квартиру – на другом этаже. Есть даже небольшая кухня.
Немец уходит, пошатываясь, и говорит… на ломаном русском.
– Завтра надо оформить все документы в кабинете начальницы.
На часах уже полпервого ночи, ноги почти не держат. Девчонки ревут – то ли от радости, то ли от счастья.
Детишки тотчас засыпают.
Спускаюсь к себе на этаж и мгновенно проваливаюсь в объятия Морфея.
Направление
Утро наваливается, как снежный ком. В кабинете эсэсовки совсем другие люди, нам оформляют все документы, и мы уходим звонить в Израиль.
У автомата очередь, наконец, девчонки протискиваются в будку.
Видно, как они долго говорят с Валерой.
Затем трубку беру я.
Малой благодарит и шутит:
– Никто не обещал, что будет легко.
Ну вот, моя миссия закончена, он прилетит на той неделе – девочки остаются в лагере «Эркнер» ждать и надеется.
Ухожу пройтись по территории и осмотреться.
Вижу автобус, на нём надпись «Шпандау».
– Западный Берлин?
– Туда-то мне и надо…
Кругом родная речь, народ грузит чемоданы, и явно хочет покинуть негостеприимный Восточный Берлин.
Пытаюсь втулиться в этот транспорт, но нужна бумажка-направление для переселения в западную часть города.
– Где её взять?
Все молчат, как партизаны…
Рядом семейная пара из Киева, они на машине.
И им явно неуютно в лагере «Эркнер».
– Надо ехать следом за автобусом и там добыть эту неведомую бумажку-направление.
Едем очень долго, почти два часа. Шпандау – это другой конец Берлина.
Автобус останавливается около небольшой группы зданий, вокруг очень аккуратно и чистенько.
Это общежитие для еврейских эмигрантов, но какая огромная разница с мрачным «Эркнером».
Кусты подстрижены, птички поют. Видим, как народ спокойно выгружается, выстраивается очередь на заселение.
Ждём в машине напротив, а когда всех расселяют, проходим внутрь и спрашиваем:
– Как нам попасть в это чудесное общежитие?
Очень приятная женщина на плохом русском объясняет:
– Направление на заселение может выписать только лично директор сети этих общежитий или полиция в Восточном Берлине.
– Это огромная сеть, и у неё заключён договор с полицией о расселении и приёме еврейских беженцев.
– Что же делать?
– Ехать в Восточный Берлин, где вам вчера давали направления в «Эркнер», и просить переписать направление на общежитие «Шпандау».
Садимся в машину и проделываем долгий путь в другой конец города.
Только зря проездили, никто никаких новых направлений нам давать не собирается.
– Будете жить в «Эркнере» – говорит полицейский.
Как отрезал.
– Неужели нет никаких шансов?
– Есть.
– Директор сети общежитий может помочь вам, если вы его когда-нибудь увидите.
– Ха-ха-ха…
Полицейский доволен шуткой и смеётся от всей своей полицейской души.
Нам с киевлянами не до смеха, мы решили вернуться в Шпандау.
Надо было узнать адрес этого директора.
Уже темень, вечер, едем назад. Начальница общежития сообщает нам приятную новость:
– Директор лично приехал к нам, чтобы посмотреть, как заселяются вновь прибывшие эмигранты.
– Как сказать по-немецки направление? – спрашиваю я у начальницы.
– Убервайзунг.
Это слово я запомнил на всю жизнь.
Директор и его подчинённые закрылись в кабинете, и весело отмечают проверку заселения новых людей в новое общежитие Шпандау.
Вежливо стучу в дверь:
– Уделите мне несколько минут, пожалуйста!
Тётя, уже навеселе, говорит:
Надо подождать.
Жду час, два…
Веселье за дверью продолжается, опять стучу.
Уже другая тётя сообщает мне:
– Директор очень занят и никого принять не может.
– Убервайзунг, – говорю я, как заклинание.
Бочком-бочком просачиваюсь в кабинет, как зимняя позёмка под половик.
Директор оказался молодым парнем, который пил и закусывал в компании худых и весёлых тёток.
– Убервайзунг, – скулю снова и сую ему прямо под нос, заранее заготовленный чистый бланк, который любезно дала начальница общежития.
Юноша удивлённо машет рукой.
– Где же я это подпишу, все столы заняты едой и бутылками!
– Приходите завтра…
– Как всё это знакомо!
– Убервайзунг, – дую ему в ухо.
Он не выдерживает, и садиться прямо на пол.
Достаёт из кармана золотой «Дюпон» и подписывает мне и киевлянам «Убервайзунг» в общежитие Шпандау.
Также бочком выползаю из кабинета, слышно, как там продолжается веселье.
На счастье, начальница ещё у себя. Она не веселится с директором, на столе полно бумаг – идёт работа.
Протягиваю ей «Убервайзунг».
– Да?
– Ну, вы даёте! – она явно удивлена таким поворотом событий…
– Приезжайте завтра утром.
– Я подготовлю вам комнаты, – уже доброжелательно говорит фрау Мюллер.
Только сейчас мы наконец-то познакомились и узнали её настоящее имя.
