Мода в стране дефицита. Культура одежды, массовый пошив и ателье в позднем СССР - Юлия Папушина
В первое послевоенное десятилетие моделирование и для фабрик, и для ателье находилось в глубоком кризисе из-за нехватки кадров и информации об актуальной моде, поэтому функции моделирования одежды для всей страны были возложены на Московский, а затем Общесоюзный дом моделей одежды, который, конечно, был не в состоянии обеспечить модными новинками все фабрики и ателье страны. Решением этой проблемы стало создание системы региональных домов моделей одежды как раз там, где уже существовали крупные предприятия швейной промышленности. Моделирующие организации в областях РСФСР поделили два ведомства – Министерство легкой промышленности и Министерство бытового обслуживания[67]. Так, в Перми наряду с Пермским домом моделей одежды Министерства легкой промышленности с 1966 года[68] существовал экспериментальный цех Управления бытового обслуживания населения Пермской области.
Областные дома моделей одежды на основе указаний столичных организаций разрабатывали новые модели для швейных фабрик, а также техническую документацию к ним, то есть лекала и описание процесса раскроя и пошива. Швейные фабрики закупали эти разработки и внедряли их в массовое производство. При этом фабрики и дома моделей не имели свободы выбора, а назначались друг другу директивно. Дома моделей открывались в республиках и в регионах как самоокупаемые организации, функционирующие на хозяйственном расчете.
На третьем этапе своей истории советская мода не только распростилась с пафосным сталинским стилем репрезентативного костюма и обрела свои потерянные авангардные корни, но и перестала игнорировать проблемы производства одежды в системе плановой экономики. При этом в политике потребления и в моде возникли новые противоречия. С одной стороны, мода официально получила право на существование, а с другой – экономисты продолжали считать рациональные нормы, которыми должно было ограничиваться материальное потребление советского человека, сводя на нет эффект нового статуса моды[69].
Можно утверждать, что на третьем этапе произошли серьезные организационные изменения в системе производства советской моды. Во-первых, окончательно сложились и заработали на полную мощность региональные структуры. Во-вторых, международные контакты советской моды стали интенсивными настолько, что в этот период удалось выстроить систему культурного трансфера западной моды в СССР.
Интенсификация международных контактов в сфере моды проявилась прежде всего через участие в международных ярмарках, конкурсах и фестивалях[70]. В 1958 году страны соцлагеря участвовали во Всемирной выставке в Брюсселе[71]. В 1959 году открытость Западу достигла такого уровня, что СССР и США обменялись выставками своих достижений, которые прошли в Нью-Йорке и Москве соответственно[72]. В этом же году состоялся показ коллекции Дома моды Christian Dior, а в 1967-м – Первый Международный фестиваль мод в Москве[73].
Однако эта открытость Западу, в том числе и изучение опыта работы французских домов мод[74], имела для советской моды неожиданные последствия. Советские модельеры оказались под большим впечатлением не только от индустрии производства моды на Западе, но и от системы haute couture и почувствовали желание приобщиться к европейскому сообществу создателей моды[75]. Под влиянием внешних контактов и необходимости участвовать в конкуренции двух систем индустриальная сущность советской моды, вообще-то изначально не предполагавшая подиумной моды, начала размываться. В 1970-х произошло окончательное разделение советского моделирования на подиумную моду и «массовку»[76].
Очарованность Западом иногда приводила к курьезам. Один из них в своих воспоминаниях описывает главный искусствовед ОДМО Ирина Андреева: «…я обратила внимание на примитивно оформленные витрины ОДМО. Я пошла к директору, договорилась с ним о том, чтобы проводить периодические, хотя бы по сезонам, конкурсы на оформление витрин именными моделями наших художников. То есть на витрине должны были стоять таблички с именем автора. Тот, кто выигрывает, получает еще и тысячу рублей премии (сноска в тексте: больше зарплаты художника за 5 месяцев). Радостная побежала к художникам, прежде всего, конечно, в экспериментальный цех[77]. На мое восторженное предложение ответила, и весьма презрительно, только одна знаменитая Тамара Файдель: “Да знаете ли вы, сколько получает на Западе художник за оформление витрины?” Остальные, не глядя на меня, молчали. Я опешила сначала, потом обиженно разозлилась: “Хорошо. Мы подождем, когда вас туда пригласят”. И пошла к художникам в цех легкого женского платья»[78].
На третьем этапе экономика классического социализма также переживала трансформации. «Второй пик советской модернизации»[79] принес «мерцающую» тенденцию на «усовершенствование управления»[80]. Советские менеджеры обратились к рыночным механизмам, пытаясь разбавить бюрократическую координацию, господствовавшую в позднем социализме. В частности, государство приложило значительные усилия для того, чтобы мода с ее циклическим характером обновлений смогла вписаться в систему плановой экономики[81].
Обновление моды конца 1950-х – начала 1960-х годов привело к противоречивым результатам, которые нашли выражение в дискурсе советской моды. Несмотря на то что мода перестала быть социально нежелательным и порицаемым явлением, ее статус оставался очень шатким, что заставляло профессионалов этой индустрии создавать специальные нарративы, защищающие существование моды при социализме[82]. Например, нарратив воспитания вкуса и стиля. В основу воспитания советского потребителя были положены ценности старого европейского Просвещения с его культом стиля, хорошего вкуса и индивидуальности в костюме[83]. Пропагандируя моду как инструмент воспитания и культурности, советские профессионалы моды оказались в ловушке. Выдвигая на первый план понятие стиля в противовес моде, они поддерживали более ригидные практики ношения и сочетания одежды, в конечном счете снижая заинтересованность в их собственной работе[84].
Необходимость найти равновесие между модой и плановой экономикой стала причиной дальнейшей трансформации классической экономики социализма. Необходимо было учитывать спрос и выстроить функциональные связи между участниками процесса производства моды. Советские менеджеры предположили, что раз сами процессы покупки при капитализме и социализме схожи, то можно попытаться создать для социалистической швейной промышленности некое подобие рынка, нацеленное на удовлетворение спроса и высокое качество продукции[85].
Середина 1960-х – середина 1980-х годов, на которые пришелся расцвет областных домов моделей, в исторической и антропологической литературе получили название позднего социализма[86]. Начало этого периода относят к началу 1950-х годов, а окончание связывают с перестройкой[87]. Система в этот период «постоянно менялась и испытывала внутренние сдвиги; она включала в себя не только строгие принципы, нормы и правила и не только заявленные идеологические установки и ценности, но и множество внутренних противоречий этим нормам, правилам, установкам
