Мода в стране дефицита. Культура одежды, массовый пошив и ателье в позднем СССР - Юлия Папушина
Y. Были дни, когда я вообще не вставала со стула, – настолько большой поток клиентов был. Они (сотрудники ателье. – Ю. П.) приходили к девяти, в девять уже была очередь. И я до обеда не поднималась со стула, а после обеда – до закрытия. Вот такой поток был.
Среди людей, приходивших «с улицы», было не так много тех, кто интересовался модой. Исключение составляли молодые девушки, которые смотрели журналы мод, – они шли с уже выбранным фасоном. Женщины среднего и старшего возраста чаще ожидали предложений от модельера.
К 1980-м годам определились сегменты заказчиков, а также сформировалось распределение закройщиков по клиентам, что было заметно даже внешне. Вот что вспоминает приемщица, работавшая в известном пермском ателье.
YX. У закройщиков была своя клиентура, у каждого. И можно было сразу сказать по закройщику, какой круг она обшивает. <…> Было видно. У нас была одна закройщица: ходила вся в золоте, с ярко-красными губами, пергидрольными волосами – вот у нее вся торговая сеть и обшивалась. Она и модели такие предлагала. И к ней, конечно, интеллигентные барышни не шли. Я смотрела, что человек представляет из себя, уже направляла к нужному закройщику.
К числу «своих» часто относились представители торговли. Если в магазинах появлялась хорошая ткань, они сразу же шли с ней в ателье в обход общей очереди, а иногда приглашали модельеров к себе. Модельер, к которому ходили одеваться высокопоставленные представители торговли, имел доступ к зарубежным журналам – у таких заказчиков они были. И это позволяло модельеру быть в курсе тенденций западной моды и предлагать своим клиентам соответствующие модели, повышая их удовлетворенность. Возможность воспроизвести зарубежные образцы была очень ограничена советским снабжением и технологиями, поэтому модельеры придумывали что-то свое «по мотивам» зарубежных картинок.
Индивидуальный пошив в полном смысле этого слова также сохранялся в работе с отдельными избранными заказчиками. В районном центре первые кооператоры, представители высшей бюрократии, торговли и члены их семей могли быть клиентами модельеров из экспериментального цеха и реже модельеров из ателье. У них был доступ к редким и дорогим тканям, из которых модельеры создавали уникальные вещи.
Y. Так вот, одна моя клиентка пришла – ей нужно было свадебное платье. Говорит: «Мне могут купить, но я не хочу, чтобы еще кто-то мог такое же купить». А она была такая красавица! И мы подключили всех коллег в ателье и частично в Доме моды, чтобы ей сшить это платье. Все пошли навстречу. Этого товарища (жениха. – Ю. П.) знали в (называет название населенного пункта. – Ю. П.), и все склады открыли нам двери. Мы ей сшили суперплатье! Это была юбка выше колен, но из дорогого кружева в несколько ярусов, и все было заплиссировано. Дорогое кружево было заплиссировано в юбочке. Верх – корсет, было очень красивое платье! Мы также сделали для нее искусственные цветы на фату. Образ невесты заметно выигрывал на фоне покупных платьев других девушек. Меня пригласили на свадьбу, но я убежала через полчаса, потому что там были такие люди, что мне было страшно находиться рядом.
«Своего» модельера, стиль которого нравился, выбирали люди высокого положения (официального и неофициального), которые искали индивидуального обслуживания. Сложившаяся клиентура была важным фактором благополучия модельера. Переезд и необходимость с нуля создавать клиентскую базу серьезно ударяли по связям и возможностям «доставать», например те же аксессуары.
Не только у модельеров, но и у других сотрудников ателье была своя клиентура. С ней работали во внерабочее время ради дополнительного заработка, который мог составлять до 100 % оклада. Пул клиентов формировался благодаря знакомствам и рекомендациям.
N. Если заказчик доволен, он и в следующий раз придет. Это же тоже политика своего рода. <…> Кому-то сделали, ему понравилось – всё. Вот у меня сестра работала на (называет крупное промышленное предприятие. – Ю. П.). Я приходила <…> они меня через проходную проведут в свой отдел, мы там померим. Я их обшивала. Встречаются мне сейчас и очень жалеют, что я ничего не делаю. Потому что в моих вещах было удобно, комфортно и по душе.
Оказывая услуги частным образом, портная совместно с клиентами придумывала платья.
N. Я сначала спрашивала, чего человек желает. Если ничего не желает или не знает, чего желает, – это бывает. Таким человеком, например, была жена директора (называет крупное промышленное предприятие. – Ю. П.). <…> У нее тряпок было – вагон. И я должна на конкретную ткань придумать что-то такое, что из этого можно сделать. Чтобы было по душе и носилось хорошо.
Таким образом, специфическими чертами советского индпошива были бригадный метод и пошив полуфабрикатов. По мере роста благосостояния советских людей индпошив все чаще компенсировал недоработки швейной промышленности. С одной стороны, индивидуальный пошив в его историческом, ремесленном понимании был плохо совместим с конвейерным способом производства товаров повседневного спроса, поэтому возник феномен индустриализации индивидуального пошива. С другой стороны, многочисленные ограничения советской экономики, а также растущие и все более индивидуализирующиеся запросы потребителей требовали гибкого управления. Попытка, едва ли достижимая, найти компромисс между экономической реальностью и идеологической корректностью стала основной проблемой для советского индпошива 1960-х. Однако, как показала история, все эти изменения оказались внешними. Как только индивидуальный пошив перестал принадлежать государству, в нем стали доминировать практики традиционного индпошива, которые в советское время сохранялись в серой зоне обслуживания «своих» клиентов.
3.3. Моделирование в производственном объединении «Новинка»
Трикотаж в советских журналах мод называли «одеждой века», поэтому мне представляется важным рассмотреть, как в Перми развивались с нуля производство и моделирование этой востребованной категории одежды. Первое трикотажное производство здесь возникло в 1960 году. В первом трикотажном цехе три человека работали почти что на голом энтузиазме: без образцов, лекал и опыта. В 1963 году количество машин увеличилось до пяти, но функции настройщиков и механиков выполняли сами вязальщицы. Хотя сотрудницам цеха удалось повысить квалификацию в Ленинграде и обучить остальных, пяти машин было недостаточно, чтобы удовлетворить растущий спрос. К 1967 году количество машин достигло 12, ателье расширило штат
