Энн Куин - Оттепель
– Это всего лишь я! – спокойно сказал Торин.
– Ты?
Прищурившись Оливия начала всматриваться в его лицо, а внутри осознавала, как соскучилась за его голосом. Вот он стоит перед ней, такой притягивающий своими темно-синими глазами, его ангельские кудри спрятались от солнца, а высокое могучее тело, за которым так хочется спрятаться, просто соблазняло. Он был одет в легкую строгую синюю рубашку и такого же цвета котоновые брюки, а черные часы, кожаный ремень и черные туфли добавляли солидности.
– И когда ты хотела меня обрадовать?
– Ты о чем? – застигнутая врасплох и, не сразу поняв, спросила она.
– О моем ребенке, конечно.
– О ребенке?
– Только давай ты не будешь разыгрывать сцену, что он не мой, я все равно не поверю.
– Почему же – он твой, только, возможно, ты не готов иметь детей.
– Если честно, когда я ехал сюда, то даже не думал, что скоро стану отцом.
Она вспомнила, как доктор сообщил ей о беременности, но в тот момент она не испугалась, а наоборот очень обрадовалась, так как в ее жизни появится маленькая копия Тора.
– Ведь уже скоро?
– Я думала, ты умеешь считать, – шутливо съязвила Оливия.
– Опять?
Он неодобрительно на нее посмотрел.
– Если тебя что-то не устраивает, я тебя сюда не приглашала. А если ты за пять месяцев забыл, то я тебе напомню, я всегда говорю то, что думаю, – обиженно произнесла она.
– Говори, – он подошел к ней ближе, – я так соскучился по твоему голосу и колкостям.
– Правда? – улыбнулась она.
– Правда.
– А как ты меня нашел? – неожиданно придя в себя от шока, спросила Оливия.
– Все очень просто: у тебя и правда хороший друг.
– Слон! Я все думаю, что он последнее время прислушивается к каждому шороху.
– Может, ты не рада мне?
– Очень рада, – ее лицо, покрытое веснушками, светилось от счастья. – Наверное, Слон на полставки мой личный купидон.
– В каком смысле?
– Ну, ему попался журнал со статьей о тебе, который он показал мне. А поняв, какие мы гордые глупцы, он вмешался, чтобы я была счастлива.
– Он настоящий друг, – мило произнес Торин.
– Нет, просто он сейчас сентиментален как никогда, его жене Натали через две недели рожать.
– Так, а что будем делать мы? – поинтересовался Торин.
– Я выслушаю твои предложения и подумаю, – официальным тоном сказал Оливия.
– Ну, если мне так здесь не рады, я могу и уехать, – так же официально ответил Торин.
– Я же уже сказала, что рада тебе.
– Тогда предлагаю пойти собрать твои вещи, – он взял ее за руку.
– Зачем?
– Я везу тебя в свое логово.
– Логово?
Оливия радовалась как ребенок.
– Ну хоть одна девушка должна увидеть логово волка.
– Ты хочешь отвести меня к себе домой?
– Это не дом, а всего лишь квартира-студия, но я думаю, вскоре мы что-то подыщем. У нас в запасе четыре месяца?
– Так ты умеешь считать! А то я уже начала бояться, – улыбнулась она.
– Ха-ха, – подыграл он ей, – пойдем собираться.
– Зачем такая спешка?
– Может, я боюсь передумать? – посмотрел он на нее исподлобья.
– Так ты не уверен? – Оливия испуганно отпустила его руку.
– Испугалась? – он расплылся в кривой улыбке. – Конечно же уверен, дурочка.
Он притянул ее к себе и обнял за плечо.
– Куда я теперь от вас?
– А как же мои безумные идеи? – лежа щекой у него на груди, спросила она.
– Ну, думаю, дополнительные средства тебе не помешают.
– Ты хочешь вложить свои деньги в мой проект?
Подняв резко на него лицо, Оливия недоуменно на него смотрела.
– Как я уже говорил пять месяцев назад – мы попробуем, а там посмотрим, что получится.
– Ты не боишься их потерять?
– Это всего лишь деньги, заработаю еще, – он пожал плечами.
Взяв полотенце с шезлонга и укутав ее, он направился с ней к дому. Но неожиданно Оливия отстранилась и, вернувшись к шезлонгу, взяла лежащую на нем книгу, затем догнала ждущего ее Торина. Он снова обнял ее за плечи и с любопытством взял книгу из ее руки, на обложке Торин прочитал: «Гордость и предубеждение».
– Она тебе дорога? – спросил он.
– Это моя любимая книга. Ты ее читал?
– Книга про двух гордецов, зачем ее читать, если у нас все в жизни, – сказал он и нежно поцеловал ее в губы.
Торин ехал по ставшей родной за пять лет тропинке вверх от причала к маленьким домикам. На нем был надет синий дождевик. Ночная рыбалка удалась на славу. Уже начинало светать, но солнце еще не показалось над горизонтом. Он медленно продолжал свой путь, наслаждаясь вкусом ветра, насыщенного ароматами полевых цветов. Наконец он достиг маленькой улочки с миниатюрными эксклюзивными домиками, находившейся на высоком холме. Проезжая по любимой улочке, которая вела домой, он почувствовал, как солнце начало подниматься из воды. Торин повернулся лицом к свету и снял с головы капюшон, он замер, прислушиваясь к шепоту океана. Простояв так несколько минут, он продолжил свой путь. Через несколько сотен метров он подъехал к знакомой миниатюрной калитке, расположенной в невысоком каменном заборе. Он зашел во дворик, завез велосипед и направился в дом по маленькой тропинке, окруженной фруктовыми деревьями и цветами. Аккуратно открыв входную дверь, чтобы никого не разбудить, он зашел на носочках в дом и так же аккуратно закрыл за собой дверь. Сняв с ног высокие резиновые сапоги и дождевик, он заметил свет лишь в одной из комнат и направился в кухню. В доме стояла невыносимая специфическая вонь, и он, улыбаясь, остановился в дверях кухни и, облокотившись о стену, начал наблюдать за своей женой. Торин давно смирился с попытками Оливии создать новый вид сыра после того, как в оазисе объявили конкурс сыров в следующем месяце. Все окна на кухне были полностью распахнуты, но это не помогало. Оливия стояла возле большой кастрюли босая, одетая только в его синюю рубашку, и помешивала содержимое, записав что-то в свой блокнот, она привычно закрутила карандаш в медные волосы. Он уже привык видеть ее в своих вещах, так как каждый раз вспоминал ее фразу: «Если она тебе так нужна – тебе придется снять ее с меня, чтобы получить обратно!» И вот уже несколько лет это было их игрой. Он тихо подошел к ней сзади и, прижавшись к ее спине, шепнул:
– Я бы хотел получить свою рубашку обратно, миссис Уорд!
Оливия делала вид, что не замечает его, но прекрасно понимала, о чем он, так как после того, как в их жизни появились Томас и Мари, им приходилось обходиться лишь тем недолгим временем, когда они могли быть не образцовыми родителями, а самими собой. Именно ночь и раннее утро были их временем для собственной романтики.
– Лив!
Она почувствовала на своей коже его жаркое дыхание, и его рука обхватила ее талию, потом он промурлыкал:
– Дети спят?
– Тор, если ты забыл, то я до сих пор на тебя злюсь, – не поворачиваясь к нему, сухо буркнула она.
– Ты серьезно? – отстранился он от нее и отошел. – Кофе?
Он подошел к кофеварке и, включив ее, продолжал ждать, когда она сдастся. Оливия выключила огонь на плите и повернулась к мужу, пытаясь изображать недовольство, но, встретив его игривую улыбку и глаза, ее тело сразу подыграло ему, и она прикусила губу, но через силу произнесла:
– Да!
– Да?
Он снова подошел к ней, смотря ей прямо в глаза гипнотизируя, обнял ее за попу двумя руками.
– Так значит да?
– Торин, так нечестно!
Взяв его за плечи, она прижалась к нему ближе.
– Ты всегда пользуешься своим влиянием на меня и не даешь мне выиграть.
– Кто-то когда-то говорил мне, что ему не важна победа!
Торин начал вести ее по кругу в медленном танце и целовать ее шею.
– Милая, нам не нужны никакие уроки сальсы, мы прекрасно танцуем и без них.
– Тор! – простонала она.
Подняв на нее свой взгляд и оторвавшись от нее, он показывал, что слушает, но его молящие глаза страшно мешали ей сосредоточиться. Она запустила свои пальцы в его кудри и нежно прикоснулась своими губами к его.
– Ну, ты же хочешь меня порадовать? – надув свои прелестные губки, выклянчивала она.
– Лив! Если мне не изменяет память, когда ты выпрашивала уроки танго, я согласился и полгода изображал прилежного ученика, – напомнил он ей.
– Ну вот видишь, – она провела пальцем по его груди, – у нас есть подготовка, значит нам будет не так сложно.
«Боже ты мой…», – хотел было возразить он, но его прервал звук кофеварки. Торин налил кофе, поставил две чашки и сел за стол. Оливия, поставив корзинку со свежими круасанами, присоединилась к нему. Она продолжала пристально на него смотреть в надежде, что он передумает. Торин давно привык к ее капризам и с легкостью всегда их выполнял, возможно, ему даже доставляло большое удовольствие, когда она его умоляла.
