Наталия Криволапчук - Собака, которая любит
Сразу оговорюсь: с людьми я техникой внушения не пользуюсь, чтобы гарантировать себя и других даже от случайного вмешательства в чужую личность и в чужую волю. Были случаи, когда меня просили об этом, но даже тогда, когда человек сам заинтересован в такого рода помощи, я бываю очень и очень осторожна. Все исключения из этого правила касаются только экстремальных ситуаций.
Бывали, правда, такие случаи, когда без этих возможностей мне могло бы прийтись туго.
К счастью, мне нечасто приходится сталкиваться с подвыпившими или загруженными «наркотой» хулиганами. Но когда этакому джентльмену приходит в голову фантазия схватить меня в объятия, потворствовать ему мне почему-то не хочется. У захмелевшего человека деятельность сознания заведомо ослаблена, притуплена, а потому и импульс, адресованный подсознанию, срабатывает быстрее и эффективнее. Это же характерно и для состояния сильного эмоционального возбуждения, неважно, положительного или отрицательного, когда человек, что называется, слов не понимает.
Но действует невербальное внушение только при том условии, что сами вы останетесь совершенно спокойны. Поэтому чем меньше я нервничаю в неприятных ситуациях, тем легче сформировать «таран» и нанизать на него отчетливую мысль о том, что связываться со мной небезопасно. Однако нельзя допустить какой бы то ни было конфликтности и агрессивности — действие лишь породит противодействие.
Главное тут — не разозлиться, не заорать, не замахать, паче чаяния, руками. Я давно уже знаю, что именно наше раздражение и скрытая или явная конфликтность формирует ту связь, которая в обиходе называется «энергетическим вампиризмом». Разве вам так уж не терпится поделиться с пристающим к вам нахалом своими запасами жизненной энергии? А потому возможные неприятные последствия должны быть сформулированы как можно более неопределенно. Не угроза, а так, информация к размышлению…
Силу такого воздействия я и сама до поры до времени не сознавала. Но однажды, когда я около полуночи возвращалась домой после трудного вызова к собачке, в метро лицом к лицу со мной вдруг возникли две внушительных размеров фигуры. Молодые люди были, как мне показалось, навеселе, и один из них потянулся ко мне, чтобы схватить мою фирменную нагрудную карточку, которую я использую не только в качестве опознавательного знака, но и в качестве талисмана и порой забываю вовремя отстегнуть и спрятать в карман. Дело было в узком проходе к эскалатору на переходе с «Невского проспекта» на «Гостиный двор», и я в рассеянности заметила их слишком поздно, когда места для маневра уже не оставалось. Включилась я только тогда, когда рука парня уже коснулась моей груди. Очень тихо и очень твердо я сказала ему, кажется, «Пошел вон!» и хлопнула по руке брошюркой, которую читала в дороге. И сама удивилась результатам. Парня шатнуло в сторону так, что, не поддержи его приятель, он хлопнулся бы на пол, под ноги прохожим. Желания приставать к кому бы то ни было у него резко поубавилось, причем, надеюсь, что не только на тот вечер.
Этот эпизод был бы совершенно неинтересен, если бы не тот факт, что техника самозащиты, которой меня выучили собаки, оказалась весьма эффективной и по отношению к людям. К слову, во многих видах борьбы приемы такого рода осваиваются совершенно незаметно, попутно с физической тренировкой, и мое сравнение собачьего боя с восточными единоборствами, как вы понимаете, было не случайным.
Мало-помалу способы общения, заимствованные у собак, стали приносить мне пользу и в человеческой жизни. Это касается только моей частной жизни, а не воздействия на посторонних людей.
Мы тогда смотрели в «Стереокино» замечательный спилберговский «Парк юрского периода». В те поры весной и осенью у меня систематически обострялся нажитый еще в юношеские годы хронический ларингит, и я начинала хрипеть и сипеть, а потом и вовсе теряла голос. Мужчины мои, с трудом расслышав едва различимые звуки, обычно говорили мне: «Ну что ты раскричалась?». А в тот день я и вообще объяснялась преимущественно знаками, ибо даже при непосильном напряжении связок издавала лишь чуть слышное шипение.
Вот в таком-то веселеньком состоянии, сидя в кино, я вдруг вспомнила что-то совершенно неотложное из домашних дел, которыми занималась перед самым уходом: не то включенный утюг, не то открытый кран в ванной. Мне нужно было немедленно спросить об этом у мужа, увлеченного фильмом. Обычно он меня, рассеянную, проверяет. Но как мне до него докричаться? Дело слишком сложное, чтобы пытаться объясниться знаками в темноте зрительного зала. Состязаться в неестественном шипении с грохочущими динозаврами — абсолютно бесперспективно.
Пока я собиралась с силами, чтобы хоть как-то прохрипеть мужу на ухо свой жизненно важный вопрос, он сам обернулся ко мне: «Да не волнуйся, дома все в порядке, я проверял». И стал смотреть фильм дальше. А я ведь его и в бок-то не толкнула, я точно знаю, что еще не решилась зашипеть. Да и техникой целенаправленного невербального контакта я тогда не владела совершенно.
Наверное, тогда мне помогло то, что сознание мужа было отвлечено событиями из жизни динозавров, а я хорошенько сконцентрировалась из-за исключительной важности вопроса, который чрезвычайно трудно было задать вслух. Потом такие события стали повторяться, и не только с самыми близкими, сделавшись вполне контролируемыми и повторяемыми по моей собственной воле.
С мужем и сыном дистанционная невербальная связь работает почти безотказно. Ею не передашь точного текста, не сформулируешь тонких различий, но в целом ею вполне можно пользоваться повседневно. И если я забыла попросить мужа, отправившегося в магазин, купить соленых огурцов для салата, то я мысленно «крикну» ему вдогонку. Он может, не до конца поняв меня, принести банку маринованных, но уж без огурцов не вернется.
Эти возможности, разумеется, особенно помогают в экстремальных ситуациях. Когда мне нужно, и муж, и сын позвонят домой, а то и немедленно примчатся — если дело совсем уж не терпит отлагательства. Я же знаю, когда им нужна моя помощь и поддержка и, как могу, оказываю им ее.
Пойди туда — не знаю куда…
Совсем рядышком с чтением мыслей на расстоянии стоит и способность к биолокации, то есть к восприятию скрытой информации о местонахождении людей, животных и предметов. Этой способностью обладают не только звери, но и некоторые из людей — достаточно вспомнить известных с древнейших времен лозоходцев, которые при помощи рогатой палочки и собственной интуиции отыскивают клады, воду или залежи полезных ископаемых. И это не просто предания седой старины. Рассказам о таких людях вы вполне можете верить. А уж в практике работы с собаками подтверждения биолокационных возможностей живых существ обнаруживаются едва ли не каждый день.
Как-то мокрым и темным осенним вечером, повздорив со своими мужчинами, я взяла Джинку и вышла на улицу — прогуляться, остыть, подумать. Мне было решительно все равно, куда идти, и, выйдя из двора на Невский нашим длинным «переулком», я, не думая, повернула направо, потом на Литейный, потом опять направо — и оказалась на территории тогда Куйбышевской, а ныне Мариинской больницы. Ушли мы с малышкой за дальние корпуса больницы, к улице Жуковского, поскольку часть территории, ближняя к Невскому, легко просматривается из окон наших спален, хотя и отделена от наших дворов сплошным забором. Меланхолически бродя под мелким осенним дождичком, я разглядывала закоулки, в которых и сама-то оказалась впервые в жизни, и размышляла о непонимании близких. Погуляв так минут сорок и всласть себя пожалев, я решила, что пора бы и возвращаться.
Во дворе мы с Джиной наткнулись на мужиков — моего мужа и Рольфа, которые, не вытерпев нашего отсутствия, отправились нас искать. Муж прекрасно знал, что уйти от дома я могла всего-навсего двумя путями, на одном из которых Рольф и взял мой след. Что ему, прирожденному розыскнику, Пылесосу — родной запах, давность всего минут двадцать! По «горячему» следу легко работает даже менее опытная собака. Но тут Черный упорно сходил со следа и, оглядываясь на хозяина, тянул его во дворик, смежный с территорией больницы. Там имеется пролом в заборе, которым пользуются медсестры, посетители и больные. И еще — всякий, кому лень обходить по улицам и охота срезать угол между Невским и Литейным.
Черный решительно направился прямехонько к пролому. Но муж, прекрасно понимая, что я не полезу в темноте через мокрые и скользкие трубы теплотрассы, находящиеся тут же за забором, увел его к нашим дверям и снова попытался поставить на след. Черный потащил его к пролому еще настойчивее. Он отлично знал, что мы с Джинкой находимся именно там, и не видел надобности обходить дальним кругом. Знал, несмотря на то, что между нами были несколько сот метров расстояния и плотная завеса густых больничных запахов! И даже ветра, который мог бы донести до него хоть пару молекул на кубометр, как пишут в литературе, в тот вечер не было. Правда, очень может быть, что этот случай не особенно показателен. Я допускаю, что Рольф вступил в сговор с Джинкой и она, из лучших побуждений, выдала ему наше местопребывание.
