Наталия Криволапчук - Собака, которая любит
Черный решительно направился прямехонько к пролому. Но муж, прекрасно понимая, что я не полезу в темноте через мокрые и скользкие трубы теплотрассы, находящиеся тут же за забором, увел его к нашим дверям и снова попытался поставить на след. Черный потащил его к пролому еще настойчивее. Он отлично знал, что мы с Джинкой находимся именно там, и не видел надобности обходить дальним кругом. Знал, несмотря на то, что между нами были несколько сот метров расстояния и плотная завеса густых больничных запахов! И даже ветра, который мог бы донести до него хоть пару молекул на кубометр, как пишут в литературе, в тот вечер не было. Правда, очень может быть, что этот случай не особенно показателен. Я допускаю, что Рольф вступил в сговор с Джинкой и она, из лучших побуждений, выдала ему наше местопребывание.
Однако, наученная Рольфом, я вообще считаю, что в поисковой работе обоняние играет вовсе не главную роль. Я помню, как он разыскал совершенно незнакомую ему собаку-потеряшку, рыженького коккера, удравшего от хозяина все в том же нашем Итальянском садике. Нашел, извините, в общественном туалете. Вот уж где запахов хватает, и никак не собачьих! Бедняга Черушка морщился от ароматов, накопившихся за долгие годы в этом заброшенном, давно не чищенном месте, да еще напротив недавно горевшего мусорного бака. Там и людям дышать было трудно. Но он шел именно туда. Муж мой в очередной раз решил, будто пес не понял, кого надо искать, и упорно возвращал его занюхивать след у кустика, где малыша видели перед исчезновением. После третьего или четвертого возврата Рольф, явно обидевшись на неразумного хозяина, наплевал на работу и ушел в сторону, занявшись своими делами. Тут-то и прибежал счастливый хозяин коккерюшки, не побрезговавший зайти по «наводке» Черного в грязнущий туалет. Собачонок все это время сидел там, как привязанный!
Таких случаев я могу порассказать во множестве. Одни из них могут показаться вам любопытным стечением обстоятельств, другие вы объясните классной дрессировкой собаки, третьи — бессознательной, машинальной подсказкой со стороны человека. Не спорю, в жизни бывает и то, и другое, и третье. Главный мой аргумент в пользу биополевой природы этих способностей — это устойчивость и повторяемость работы в тех случаях, когда она теоретически невозможна.
Рольф прекрасно искал потеряшек не только по свежему следу. Его последняя розыскная работа была и его шедевром. Я расскажу вам об этом, хотя знаю, что поверить будет нелегко.
Я не афиширую своих возможностей по части розыска собак — очень уж страшно внушать отчаявшемуся человеку большие надежды, которые могут не оправдаться. Но время от времени кто-то рассказывает об этом кому-то, и меня находят по цепочке. Вот и в тот раз ко мне обратилась хозяйка дворняжечки, потерявшейся полутора месяцами раньше.
Молодая женщина поехала вместе с собачкой в гости к малознакомым людям, живущим на другом конце города. Видимо, они неплохо провели там время, но веселье, как иногда бывает, закончилось общей ссорой. Вдрызг разругавшись с хозяевами и прочими гостями, она ушла в туман, в буквальном и переносном смысле, в пятом часу утра августовской ночи. Как это произошло, моя собеседница и сама толком не помнила. Знала только, что собачка была с нею, в шлейке, но без поводка.
Очнулась девушка, когда уже совсем рассвело. Она ползала на четвереньках по травяному газону, пытаясь нашарить собачку, звала ее, как могла, но любимицы с ней не было. В том районе застройка современная, с большими расстояниями между громадными, вытянутыми по фасаду домами, и собаке было куда уйти. Понятно, что все поиски были совершенно безуспешны. Напоминаю, что ко мне она обратилась полтора месяца спустя, а все это время ездила туда то одна, то вместе с подругой, расспрашивала людей, звала, лазила по подвалам.
Мы поехали на место с хозяйкой и ее подругой. На подходе к дому я отпустила Черного с поводка: посмотрим, как он примется за дело. Не тратя лишних сил на разведку на незнакомой местности, он направился прямиком к одному из подъездов и поднялся на высокое крылечко сбоку, под углом к дверям. Хозяйка пропавшей собачки изумилась: «Это та дверь, мы с ней вот так и шли!». Ну, что мне было отвечать, кроме: «Я уже поняла»?
От дверей он, уже решительно, по-деловому, нос в землю, зашагал к треугольнику травы у угла соседнего корпуса. Запаха, понятное дело, за полтора месяца не осталось никакого, но нос — еще и инструмент биополевой настройки. Он шарил носом в начинавшей увядать траве (на дворе уже давно сентябрь, по утрам заморозки), он, как несколькими годами раньше у подоконника, всеми силами показывал мне, как много там следов искомой собачки. Потом, окончательно «поймав волну», он пошел в сторону, через весь огромный двор, то задерживаясь в каких-то ничем не примечательных местах, то резко ускоряя шаг. У помойного бака, усыпанного, как водится в наших дворах, горками каких-то пищевых отходов и очисток, он заметно оживился. И я увидела внутренним взором некрупную рыженькую собаку, подбирающую тут какую-никакую еду. Она там — ранним утром, ей еще холодно и сыро от сумеречного тумана.
Для проверки я спросила у хозяйки: «У вашей собачки шерсть на горле светлее, чем на теле? Остренькие ушки с очесами за ними?» И получила подтверждение. Не Рольфу оно было нужно — мне, человеку!
Так, время от времени приостанавливаясь и рассматривая картинки из бесприютной жизни собачки, мы дошли до длинного дома, стоявшего перпендикулярно тому, у которого мы были раньше. Тут Рольф затормозил и показал, что хотел бы пролезть в подвальное окошко, да только габариты не позволяют. При ближайшем рассмотрении в доме обнаружился сквозной подвал, в который залезла, согнувшись в три погибели, подруга хозяйки. В подвале наличествовали следы человеческого бытия — какие-то ватники, тряпки-подстилки, ящик вместо стола…
Мы с Черным и хозяйкой собачки двигались вдоль дома снаружи, останавливаясь у подвальных окон-лазов и получая донесения от подруги. Вдруг та вскрикнула: вдали в подвале послышалось движение!
Из окошка метрах в двадцати от нас выскочила рыжая собачка, на мгновение остановилась и посмотрела в нашу сторону. Хозяйка закричала, узнав ее, принялась звать, побежала! Но собака, больше не оглядываясь, метнулась за соседний дом и исчезла в таком же огромном дворе.
Но нас так просто не проведешь! След есть, очень горячий, и я прекрасно видела, где надо занюхивать. Поставила Пылесоса на след, как положено: «Нюхай! Ищи! След!». Он послушно отправился в соседний двор. А там…
Он принялся ломать комедию, да так, что даже я ненадолго поверила, что он потерял след. Он бродил, потерянный и жалкий, изумляясь тому, что собачка ухитрилась побежать одновременно и налево и направо. Он метался от куста к кусту, от дверей к дверям, всякий раз притворяясь, что полон рвения и самых горячих надежд, что еще мгновение — и собачка будет с нами!
Но то и дело взглядывал мне в глаза усталым карим взглядом, которого не могла заметить хозяйка беглянки. И я понимала, в чем дело. Она не хотела возвращаться!
Для него воля самой собаки всегда была превыше желаний человека, и я не могла его за это осуждать. Это наше общее правило: мы в любом случае стоим на стороне собаки, даже если это противоречит пониманию человека. И мои собаки, и наши подопечные очень ценят эту солидарность.
Я не в первый раз сталкивалась с этим собачьим законом, который называется «изгнание из стаи» и который частенько служит причиной потери собак, потому что хозяева его, к несчастью, не понимают. Отношения в стае и то, кому в ней быть — вопрос непререкаемой власти Вожака. Он единолично принимает суровое, но никем не оспариваемое решение, а остальные члены стаи помогают ему изгнать того, кто стал чужим, будь он хоть лучший друг, хоть сын, хоть мать. Нам, людям, кажется странным, что отверженные собаки в таких случаях не переживают, не тоскуют «по первой семье», принимая изгнание не как трагедию и не как проявление злой воли, а как факт действительности.
Видимо, хозяйка в не вполне нормальном своем состоянии, под влиянием ссоры с приятелями, продолжала бушевать и на улице, наедине с собакой. Та, не поняв такого резкого изменения отношения к ней, до сих пор горячо и нежно любимой, решила, что она больше не нужна. Мне оставалось только объяснить хозяйке, что именно произошло (хотя — как убедишь в этом неподдельно страдающую одинокую женщину?!) и, уже для ее утешения, а не для пользы дела, создать вместе с Черным биополевые «маячки», которые могли бы вывести собачку к ней. Она, уже не сомневаясь в том, что собака находится в этих дворах, ездила туда еще с месяц. Безрезультатно!
Они и меня научили искать собак-потеряшек, и теперь мы это делаем вместе. В тех случаях, когда я не знакома с собакой, поиск возможен только благодаря контакту хозяина со своим пропавшим любимцем. Да еще — в силу не вполне понятной мне связи моих собак с беглецом.
