Вьетнамская война в личных историях - Джеффри Уорд
21 АПРЕЛЯ
Перед самым рассветом наконец-то закончилась осада Хуань-Лока. ВСРВ продержалась двенадцать дней и уничтожила сотни вражеских солдат, прежде чем была разбита. Но шоссе 1 теперь было открыто до самого Сайгона.
В тот вечер Тьеу обратился к нации по телевидению. Он говорил девяносто минут, то злясь, то плача. Он обрушился с критикой на Соединенные Штаты: «Вы, американцы, с вашими 500 000 солдат… не были побеждены, — сказал он, — вы свалили». Американцы «дали нашим бойцам погибнуть под градом снарядов. Это бесчеловечный поступок со стороны бесчеловечного союзника». Победить Север без помощи США было невыполнимой задачей — «все равно что заполнить океан камнями». Он продолжил: «Я прошу своих соотечественников… простить мне мои прошлые ошибки… Я ухожу в отставку, но я не дезертирую».
Преемник Тьеу, вице-президент Тран Ван Хыонг, был пожилым, больным и почти слепым. Он потребовал, чтобы его предшественник был изгнан из Вьетнама. В противном случае, сказал он, «меня обвинят в том, что я управляю правительством Тьеу без Тьеу». Тем временем он призвал разбитую армию продолжать сражаться. Ханой заявил, что не видит разницы между новым президентом и старым. Это изменение было просто «кукольным спектаклем… Теперь, когда реакционный лакейский режим империалистов США… движется к полному краху, попытки администрации Форда вдохнуть жизнь в эту клику тщетны и бесполезны».
22 АПРЕЛЯ
Отставка Тьеу привела к тому, что вьетнамцы начали собираться во все большем количестве в DAO — обширном комплексе офиса военного атташе, примыкающем к аэропорту Таншоннят, который когда-то был «Восточным Пентагоном», штаб-квартирой MACV, из которой американское командование руководило своей войной. Теперь он служил сборным пунктом сначала для сотен, а затем для тысяч южновьетнамцев, отчаянно пытавшихся найти место в одном из непрекращающихся транспортов С-130 и С-141, которые сейчас отправляются на Гуам и Филиппины.
По-прежнему не существовало четкого плана эвакуации большого количества простых вьетнамцев, работавших на американцев. «Похоже, что если мы не позаботимся о наших людях, ничего не будет сделано», — сказал начальник одного из подразделений министерства обороны. Частные лица и организации изо всех сил пытались найти друзей на вылетающих рейсах, с необходимыми документами или без них. «Мы начали ездить к вьетнамским друзьям, — вспоминал Фрэнк Снепп, — и вывозить их контрабандой на грузовых самолетах, которые улетали с пустыми грузовыми отсеками. Мы начали монтировать в основном черный воздушный подъемник вокруг приказов посла без его ведома. И эти люди появлялись на авиабазе Кларк на Филиппинах без каких-либо документов. Я очень беспокоился о том, чтобы наш лучший агент был в безопасности, тот самый, который так часто и точно сообщал о коммунистических планах. И мы не смотрели за ним. Он остался позади». Служащие военных агентств жили лучше всего, потому что их начальство имело доступ в аэропорт; те, кто работал в гражданских организациях, таких как Информационное агентство США, чаще всего оказывались в затруднительном положении.
Размахивая своими удостоверениями, вьетнамцы требуют сесть в автобус посольства США, направляющийся в аэропорт Таншоннят.
Семьи садятся в транспортный самолет C-141.
Безоружные солдаты ВСРВ гуськом движутся по шоссе 1 в сторону Сайгона, пытаясь опередить врага.
Вьетнамцам с лучшими связями не приходилось терпеть такие унижения. Буй Дьем прилетел из Вашингтона, чтобы забрать жену и мать, пока не стало слишком поздно. «Я уже знал, что Америка ничего не сделает, потому что с американской точки зрения война закончилась. В последний день моего пребывания в Сайгоне мне посчастливилось воспользоваться помощью посла Мартина, который помог моей матери и сестре выбраться. Но я глубоко, глубоко сожалел о своей жизни».
«Я знал, что конец приближается, и я должен был уйти», — вспоминал бывший политик Фан Куанг Ту. «Когда я и мои ближайшие родственники, а также мой отец и его ближайшие родственники поехали в аэропорт и садились в C-40, я сказал себе: «Это сумасшествие. Почему мы должны уходить при таких условиях? Это было так унизительно. Я унес это унижение с собой в Соединенные Штаты. Когда я встал в очередь, чтобы устроиться на работу, я напомнил американцам о Вьетнаме, который они ненавидели. Вы должны потерять нацию и мечту, чтобы почувствовать это унижение».
23 АПРЕЛЯ
Стюарту Херрингтону удалось эвакуировать около двухсот вьетнамцев — сотрудников его ведомства, а также их ближайших родственников. (В их семьях в среднем было по десять человек, но места было только для семи.) У них не было ни паспортов, ни виз, и их приходилось контрабандой провозить по пятьдесят за раз в грузовике без опознавательных знаков мимо южновьетнамской полиции безопасности, а затем тайком доставлять на самолет. для Гуама. С ними отправились двадцать семь друзей Херрингтона, офицеров разведки из Службы военной безопасности ВСРВ. «Один офицер вручил мне свой пистолет, забираясь в темные ниши грузовика, — вспоминал Херрингтон, — сказав мне приглушенным голосом, что он ему не понадобится на Гуаме или в Америке». Военнослужащим ВСРВ, надеющимся выбраться, в значительной степени не повезло.
Джеральд Форд выступал на собрании в Тулейнском университете. Как и война во Вьетнаме, сказал он, война 1812 года не закончилась, как того желали американцы, но победа генерала Эндрю Джексона над британцами в Новом Орлеане после официального окончания этой войны вскоре восстановила чувство собственного достоинства страны. «Сегодня, — сказал он, — Америка может вернуть чувство гордости, существовавшее до Вьетнама. Но этого нельзя достичь путем повторного ведения войны, которая закончилась для Америки. На мой взгляд, настало время заглянуть в повестку дня на будущее, объединиться, залечить раны нации, восстановить ее здоровье и оптимистическую уверенность в себе». Студенты взревели в знак одобрения. Америка двигалась дальше.
24 АПРЕЛЯ
Атташе ВМС США предложил послу Мартину разрешить примерно тридцати тысячам эвакуированных подняться на борт кораблей Командования морских перевозок США, пришвартованных на реке Сайгон. Он отказался и настоял на том, чтобы корабли уплыли пустыми. Позже, когда его спросили о его решении на слушаниях в Конгрессе, он «не принес никаких извинений. Если бы мы попытались загрузить эти корабли, по общему мнению тех, кто разбирается в Сайгоне, у нас возникла бы немедленная паника». На самом деле соглашение не
