Радио в дни войны - Михайл Самойлович Глейзер
Когда передача уже подходила к концу, открыли огонь вражеские зенитчики. Вокруг самолета замелькали разноцветные ленты трасс. Я непрерывно менял курс, уклоняясь от обстрела. Голос небесного диктора оставался по-прежнему четким, ясным.
— Задание выполнил, — доложил Владимир Борисович.
Я дал полный газ. Вдогонку нам полетели сотни снарядов и пуль. Но фашисты обнаружили нас по звуку слишком поздно. Самолет уже скрылся в ночной темноте. Вскоре мы приземлились на аэродроме и друзья тепло поздравляли нас с успешным выполнением боевого задания.
Много раз летал я с Герциком на такие задания. Все боевые товарищи нашего эвена были прекрасными пропагандистами и агитаторами — славными небесными дикторами. Среди них был и известный ныне радиокомментатор Александр Жолквер, совершивший более ста боевых вылетов.
Иван Рахилло
Огни, рождающие победу
Проглядываю свои записи военных лет для радио — они на серой оберточной бумаге, на папиросных коробках, на обрывках афиш и газет, короткие, наспех набросанные зарисовки, отдельные фразы и слова; бумага пожелтела от времени и непогоды: записывал на ходу, под дождем, на ветру, в зной и мороз, — и почему-то не хочется украшать их никакими словесными побрякушками. Пусть останутся они простыми и суровыми, эти записи — солдаты незабываемых дней войны!
Первая военная зима. Обжигающий ветер. Сугробы, ямы, занесенные снегом. Еще совсем недавно здесь, на берегу Волги, было голое место. В широкой степи, обдуваемой со всех сторон жестокими ветрами, возводится огромный город, с заводами, каменными домами, магазинами, школами, аптеками, детскими садами и яслями. При сорокаградусных морозах люди роют траншеи, прокладывают дороги, поднимают стены заводских корпусов. Все строится одновременно. Каждый день прибывают поезда с эвакуированными москвичами. Живут пока в землянках и палатках. Ни света, ни кино, ни газет. Не хватает даже воды. Обстановка требует подвигов — и они рождаются!
На высоких фермах укреплены гигантские плакаты: «Линия фронта начинается здесь! 300–500 процентов — вот норма военного времени!»
Люди в цехах работают по-фронтовому… Вспоминается каменщик Чеховской, тихий, узкоплечий человек, про таких обычно говорят: в чем только душа держится. Но он творил чудеса, укладывая со своей бригадой до двадцати тысяч кирпичей! Его наградили орденом Трудового Красного Знамени.
На глазах, как в сказке, поднимаются корпуса авиационных заводов. Огромный цех сборки похож на проспект большого города. Десятки самолетов-штурмовиков в два ряда тянутся по этой шумной и широкой улице. В окнах вспыхивают бенгальские огни электросварки.
Как пилота запаса меня направили из военкомата на летно-испытательную станцию завода. Но парторг ЦК и директор завода посчитали необходимым использовать меня по другой специальности. Теперь мое поле боя — печать и радио. Дел невпроворот. Просыпаюсь затемно, ложусь за полночь. Так работают все.
Круглосуточный, бешеный рев авиационных моторов, в тире пушечная пальба и грохот крупнокалиберных спаренных пулеметов, в цехах визг пневмодрелей и неумолчный гул громовых ударов многотонных поковочных прессов — такова музыка нашего завода. Сюда, прямо из пламени боя, прилетают летчики-фронтовики. «Самолетов, самолетов!» — требуют они.
Отсюда уходят на фронт стаи грозных штурмовиков.
Радио было незаменимо в эти грозные дни. В обеденный перерыв возле репродукторов всегда толпился народ. Слушали голос родной Москвы — сводку с фронта. Сколько было радости, когда в сводке сообщалось об успешном наступлении наших войск! Но если передавали, что после тяжелых боев наши войска были вынуждены отступить, люди молча расходились и с удвоенной, утроенной энергией выполняли свои задания.
Передачи местного радиоузла были заполнены рассказами о лучших людях завода, о рекордах, которые рождались в бригадах. Большим успехом пользовалась передача «Парень из нашего цеха». У микрофона выступали рабочие, начальники мастерских и цехов, летчики- испытатели и летчики-фронтовики.
В моем блокноте сохранилась запись о лучшей молодежной бригаде Б. Сливкина. Поначалу в бригаде было восемь человек. Потом М. Давыдову направили на один из оборонных заводов комсоргом ЦК ВЛКСМ, двоих высококвалифицированных рабочих высвободили на узкий участок цеха, один из членов бригады добровольно ушел на фронт. И осталось в бригаде четверо, но выработка не уменьшилась — ребята вчетвером выполняли норму восьмерых, причем на 300 %! Была среди них рекордсменка завода по затыловке сверл Н. Серебрякова: 2000 сверл за смену!
Великолепная была четверка: З. Ананьева — с Украины, вся ее семья оказалась в плену у фашистов. И. Горошко — из Белоруссии. Его отец-партизан погиб от фашистской пули. Погиб на фронте и отец Н. Серебряковой. У бригадира Б. Сливкина пять членов семьи сражались на фронте. Ребят объединяла святая ненависть к врагу. В соревновании фронтовых бригад они держали первое место и переходящее Красное знамя завода.
Хочется еще несколько слов сказать о Наташе Серебряковой. Она любила поэзию, сама иногда писала стихи. У меня сохранилось одно ее стихотворение, посвященное отцу, которое она читала в нашей радиопередаче:
«Ты уходил и мне сказал, прощаясь:
— Возможно, дочь, я больше не вернусь.
Тебя, и мать, и малышей я оставляю,
А сам иду на бой за Родину, за Русь!
Прощай, отец! Ты можешь быть спокоен,
Детей и мать спасу и сберегу,
Сама ж в цеху, как ты на поле боя,
Я буду мстить трудом проклятому врагу!»
В эти суровые дни все переплавлялось на победу: и горе, и радость, и трудовой порыв…
Многие из наших рабочих ушли на фронт добровольно. Слесаря сборочного цеха Виктора Черняева не брали в армию: ему не было еще семнадцати лет. Тогда он ушел в партизаны.
Однажды я, как всегда утром, раскрыв «Правду», прочитал очерк о подвиге юных партизан, и вдруг меня осенило: так это же о нашем Викторе! Идя к микрофону, я знал, что репродукторы включены во всех цехах и меня будут слушать все, кто сейчас у станков. «Партизаны брянских лесов Виктор Черняев и Сергей Жижикин вдвоем вступили в бой со 150 гитлеровцами, — начал читать я твердым голосом. — Кольцо наседавших немцев с каждой минутой сжималось. Черняев и Жижикин забрались в здание станции и вели по немцам прицельный уничтожающий огонь. Несмотря на свое огромное превосходство, враг ничего не мог сделать с партизанами-храбрецами. Ряды фашистов таяли от меткого партизанского огня. Тогда немцы подожгли здание станции. Но партизаны усилили огонь по врагу. Около часа длился бой двух партизан со 150 фашистами. Герои Виктор Черняев и Сергей Жижикин погибли в пламени пожара, в последний час своей жизни они уничтожили более 40 гитлеровцев». Как я ни старался скрыть волнение, голос меня подвел. Последние слова
