Дом Виндзоров: Правда и вымысел о жизни королевской семьи - Тина Браун
Берти взошел на престол в пятьдесят девять лет. По его мнению, это было слишком поздно. «Я не против молиться нашему вечному Отцу, – негромко заметил он во время службы по случаю бриллиантового юбилея королевы Виктории, – но мне не нравится быть единственным в стране мужчиной, которому досталась вечная мать». Чарльз тоже нередко испытывал отчаяние и раздражение из-за необходимости оставаться на вторых ролях. Он дольше всех находился в статусе наследника, дольше всех носил титул герцога Корнуолла и дольше всех – титул герцога Ротсея (как таковой он фигурировал в Шотландии). Его переживания по этому поводу стали особенно очевидны в 1992 году, после похорон отца Дианы, Джона Спенсера. Чарльз тогда разговорился с сыном покойного, двадцативосьмилетним Джоном Спенсером–младшим. «Он, кажется, вообще не понимал, как я себя чувствую, – вспоминал тот. – Мы только что похоронили моего отца, а он только и говорил, как же мне повезло вступить в наследство в таком юном возрасте».
На Чарльза, так было и с Берти, все еще влияли травмы детства и безрадостной школьной поры: властный отец не понимал его, эмоциональной привязанности с матерью не сформировалось. Крепче всего оказалась связь с Мейбл Андерсон, бывшей няней исключительно традиционных взглядов (говорят, Камилла на нее очень похожа). Как и Берти, принц Уэльский от природы эстет, легко подвержен сентиментальным настроениям и приступам гнева и нуждается в женщине, которая могла бы успокаивать и развлекать его, по-матерински контролировать и в то же время действовать не напрямик. Козырем Камиллы – как в свое время и Алисы – стала именно ее способность развлекать. Гости ужинов в Хайгроув считают выигрышной возможность занять место подле нее за столом, поскольку Камилла – собеседница утонченная и прагматичная, искушенная и прямолинейная, к тому же невероятно остроумная. Один из завсегдатаев таких ужинов, мужчина, рассказывал мне, что она умеет сделать так, чтобы любой почувствовал себя самым важным человеком в комнате. «Я настояла, и вот вы сидите рядом со мной», – говорит она обычно низким и проникновенным голосом. «У нее есть особенный талант: в ее обществе ты чувствуешь себя на своем месте, – сказал мне этот человек. – Долгое время мы с ней на таких вечерах оказывались единственными курильщиками, и она каким-то чудом превратила это обстоятельство в наш маленький забавный секрет». Камилла, подобно Алисе, никогда не оспаривала статус-кво. Она глубоко пустила корни в мире аристократов и не нуждалась в дополнительных советах о том, как вести себя в присутствии королевских особ. Ее муж, майор Эндрю Паркер-Боулз, как и муж Алисы, спокойно терпел измену жены, исправно пропуская мимо ушей популярную шутку о том, что умудрился «отдать жену за государство». Наконец, Чарльз, как было с Эдуардом VII и Алисой, не мыслит жизни без Камиллы.
II
Камиллу Чарльзу представила его бывшая возлюбленная, Лючия Санта-Круз, дочь чилийского посла. Встреча произошла летом 1971 года, когда принцу Уэльскому было двадцать два, а Камилле только что исполнилось двадцать четыре. Примерно в то же время с Чарльзом познакомился и Рой Стронг, директор Национальной портретной галереи. Стронг описал принца как «приятного молодого человека, честного, с мальчишеской улыбкой и не слишком тонким чувством юмора, озорного, вдумчивого, доброго и робкого. Он одевался в манере, присущей скорее мужчинам средних лет: узкие лацканы, крошечные воротнички, узкие галстуки». В первый день учебного года в Кембридже, где он позднее встретится с Лючией, Чарльз пришел на занятия в безукоризненно сшитом костюме и галстуке. На дворе стоял октябрь 1967 года, прошло всего два месяца после Лета Любви[10]. Неудивительно, что с таким стартом у принца, очень редко появлявшегося в обществе, было мало шансов завести романтические связи.
Лючия и Камилла жили на Санди-стрит в Белгравии в одном многоквартирном доме, который принадлежал группе компаний Grosvenor Estate и притягивал дочерей владельцев целевых фондов и юных дебютанток. Для Вирджинии, дочери лорда Кэррингтона, министра и члена Консервативной партии, Камилла была той самой соседкой, у которой вечно царил беспорядок. Их квартира находилась на первом этаже. Лючия рассказала, как познакомила их: «Принц собирался заехать, чтобы выпить или пойти со мной куда-то, а я спросила: "Можно Камилла присоединится?"» Лючия знала, что Чарльз чувствует себя одиноким. Подругу она описала как «обычную девчонку», которая умеет относиться ко всему «с огромным сочувствием, теплом и искренностью». Чарльз сразу же потянулся к Камилле. Представляя их друг другу, Лючия пошутила: «Так, вы двое, будьте осторожны. У вас у обоих предки с историей. Осторожно, ОСТОРОЖНО!» Такое шутливое вступление к их отношениям кажется куда более вероятным, чем неоднократно процитированная похабная фраза, якобы произнесенная Камиллой: «Моя прабабка была любовницей вашего прапрадеда, может, попробуем и мы?»
Камилле и правда не было нужды упоминать предков. Шанды были обаятельны, и их харизма только укрепляла связь с миром аристократии.
Отец Камиллы – бравый герой войны, майор Брюс Шанд, мать – достопочтенная Розалинд Кьюбитт, дочь третьего барона Эшкомба. Майор Шанд, предводитель Саутдаунской охоты в Восточном Сассексе, прославился не только подвигами на поле боя, но и привлекательностью: внешне он походил на актера Джейсона Робардса. Три года он провел в плену в Германии и был дважды представлен к награде за дерзкую изобретательность и хладнокровие во время сражения. «Вспоминая о годах плена, он жаловался не на то, как с ним обращались нацисты, а на необходимость находиться в замке Спангенберг, превращенном в тюрьму для офицеров и напоминавшем ему школу-пансион», – рассказывал Джеймс Фокс, писатель, семья которого в Сассексе вращалась в тех же кругах.
Фокс описывал майора Шанда как «прямую противоположность растиражированного таблоидами образа полковника Мастарда»[11]. Он отлично говорил на французском, поскольку в молодости обучался виноделию в Бордо и после войны стал партнером премиальной винодельни Block, Grey, and Block в Мейфэре. Неодобрение он умел выразить взглядом, не переходя на крик, и к сложным обстоятельствам жизни Камиллы относился с позиции «живи и дай жить другим».
Розалинд Шанд была признанной красавицей, дебютанткой 1939 года. Она приходилась прапрапраправнучкой Томасу Кьюбитту, известному архитектору XIX века, в чье наследие входят знаковые постройки Лондона: огромные, похожие на свадебные торты особняки Белгравии, белые террасы Плимико возле Палаты общин, восточный фасад и балкон Букингемского дворца. Выпускной бал Розалинд, на котором присутствовали король Георг VI и королева-консорт Елизавета, прошел в Кенсингтоне, в великолепном Голландском доме, и это был последний праздник там: во время «Блица» дом был разрушен. Розалинд Шанд часто курила короткие сигары и обладала живым нравом, острым умом и большой грудью. По воспоминаниям Камиллы, она также «довольно жестко» требовала соблюдения приличий.
А еще Розалинд отличал необыкновенный гражданский дух. Два-три дня в неделю она проводила в школе Чейли-Херитаж с детьми с ограниченными возможностями. Там, недалеко от дома Шандов в Пламптоне в Восточном Сассексе, она на добровольных началах работала сиделкой для детей, пострадавших в результате «талиомидной трагедии»[12]. Нередко Розалинд приглашала их к себе, чтобы дети могли провести время в бассейне, и даже звала группу подопечных на свадьбы обеих дочерей.
Камиллу, ее сестру Аннабель (успешного декоратора) и их младшего брата Марка называли «красавчики Шанды». Впрочем, главным красавчиком среди них был Марк. В 1970-х годах он был самым желанным холостяком Лондона: мускулистый и светловолосый, юный бог, встречавшийся то с топ-моделями, то с It-girls[13]. Подобно другу и единомышленнику Питеру Бирду (Питер, правда, был более экстравагантен), Марк скитался по миру благодаря неожиданным связям и соразмерному задаче финансированию. О своем эпическом, растянувшемся на 1200 километров странствии верхом на слоне от города Конарак в Бенгальском заливе до стоящего на Ганге Сонепура он написал книгу «Путешествия на моем слоне» (Travels on My Elephant), которая отлично продавалась. Среди его таких же эпатажных друзей из высшего
