Дмитрий Калюжный - Другая история Российской империи. От Петра до Павла [= Забытая история Российской империи. От Петра I до Павла I]

Главный принцип — железная дисциплина и персональная ответственность военнослужащих, чтобы, по его словам, «никто от фельдмаршала до солдата не мог извиниться (оправдаться, — Авт.) недоразумением, начиная о мундирных вещах, кончая о строе». Проект он подал Екатерине II, но та встретила сочинение сына более чем сдержанно; скорее всего, ей, занятой в это время войной в Турции, разделом Польши, подавлением восстания Пугачёва, его умствования показались излишне детскими и наивными. Может быть, вследствие этого Павел не получил места ни в Сенате, ни в Императорском совете. Фактически он был отстранён от дел и постоянно чувствовал противостояние Г. А. Потёмкина, фаворита Екатерины II.

В 1776 году Павла постигла семейная трагедия: скончалась при родах его жена Наталья Алексеевна. Матушка, чтобы «излечить» сына и показать, насколько покойная не стоит его слёз, передала ему любовную переписку Натальи с Разумовским, к тому времени уже удалённым от двора. Одновременно начались хлопоты о новом браке цесаревича с 17-летней принцессой Виртембергской Софией-Доротеей.

13 июня 1776 года цесаревич выехал в Берлин для знакомства с будущей женой. Павел был очарован Фридрихом II, своей невестой, и вообще Пруссией. Прусская государственная система в целом, и прусская армия в частности, понравилась ему порядком, основанным на централизации, регламентации и железной дисциплине.

Екатерина приняла невестку ласково, но без особой сердечности, о чём та вспоминала даже в старости (она умерла в 1828). Новая великая княгиня, наречённая при крещении Марией Фёдоровной, с редким единодушием оценивалась современниками как «ангел во плоти». Их первенец, Александр, а затем и второй сын, Константин, были взяты Екатериной на своё попечение: она рассматривала внуков как «собственность государства» и хотела воспитывать сама. Между тем, разрыв сына с матерью увеличивался. В этом разрыве трудно отделить личное от политического. Павел критиковал саму суть Екатерининской политики, в частности, считал принципиально важным сосредоточить всю законодательную инициативу в руках монарха, оставив дворянскому сословию только службу, пусть и за щедрое вознаграждение.

Конфликт в царской семье не получил, однако, выхода: Екатерина II предложила сыну с женой совершить «инкогнито» путешествие по Европе. 19 сентября 1781 года Павел и Мария, под именем графа и графини Северных отправились в путешествие, длившееся 14 месяцев. Они посетили Австрию, Италию, Францию, Нидерланды, Швейцарию и южную Германию.

Результаты путешествия для Екатерины были несколько неожиданны: в Европе Павла встречали как наследника российского престола, везде он сумел понравиться. При королевских дворах его окрестили российским Гамлетом, намекая на его судьбу наследника не отца, а матери, погубившей мужа. К такому прозванию располагали и рассуждения принца, часто имевшие философский оттенок.

Вернувшись в Россию, обласканный в Европе как наследник престола, Павел получил разрешение лишь дважды в неделю присутствовать на докладах, да по воскресеньям обедать у императрицы. Тем временем Н. И. Панин, подвергнутый опале, умер (31 марта 1783); Павел, рискуя вызвать недовольство матери, присутствовал при его кончине и закрыл своему наставнику глаза.

После этого цесаревич перестал проявлять неудовлетворённость своим положением. Такое его поведение, возможно, вызвало тревогу матушки: как бы чего не задумал! — и 12 мая 1783 года она впервые пригласила его к обсуждению важных внешнеполитических проблем: польские дела и вопрос об аннексии Крыма. Посиделки закончились окончательным разрывом; надо полагать, выявилось совершенное несходство взглядов. Именно к этому времени относятся первые слухи о возможной передаче престола не Павлу, а его старшему сыну Александру, которого, по общему мнению, Екатерина боготворила. И кстати, не смущаясь моральной оценки, всемерно способствовала всяким слухам о сомнительном происхождении Павла Петровича.

1783, 6 августа. — Павел получил в подарок мызу Гатчина, ранее принадлежавшую Григорию Орлову.

Полностью отстранённый от политики, он замкнулся на любимом военном деле: как генерал-адмирал русского флота выхлопотал право иметь в Гатчине три батальона, которые и обучал на собственный вкус. Солдаты были одеты в мундиры, чрезвычайно напоминающие прусские, и, подобно подразделениям Фридриха II, бесконечно занимались вахт-парадами, смотрами и т. п. Командовал этим сам Павел, не пропустивший ни одного развода, подражая при этом Фридриху II в одежде, походке, даже в манере ездить на лошади.

В Гатчине он написал новые воинские уставы для строевой, гарнизонной и лагерной службы. Он боготворил дисциплину и порядок, сам был образцом в этом, стремился быть справедливым и блюсти законность, был честен и привержен строгим нормам семейной морали.

Однако он внимательно следил за деятельностью двора, и пытался выработать своё понимание проблем, стоявших перед страной. 4 января 1788 года, готовясь участвовать в войне со Швецией, он пишет три письма жене, письмо старшим сыновьям, завещание и особый наказ, или, по его выражению, «предписание», о порядке управления империей.

Как и Екатерина II, Павел считал, что нет лучшей формы правления, чем самодержавие, ибо оно «соединяет в себе силу законов и скорость власти одного». Империя нуждается в законах, главнейший из них — о престолонаследии, гарантирующий стабильность и порядок. Других новых законов не надо принимать; требуется лишь соотнести старые с нынешним «государственным внутренним положением», то есть дать свод всех действующих законов, снять противоречия между ними, не считать указы законами и т. п. Утверждая, что «доходы государственные — Государства, а не Государя» (Екатерина частенько их путала), Павел осудил эмиссию бумажных денег, ведущую к обесценению монеты.

Рассматривая дворянство как «подпору государства и государя», Павел, в отличие от матери, желал бы не допускать в привилегированное сословие «лишних членов или недостойных».

В своём «предписании» о порядке управления Россией он писал:

«Предмет каждого общества — блаженство каждого и всех. Общество не может существовать, если воля каждого не будет направлена к общей цели. Для того правительство; правительство разного рода. Лучшее то, которое ближайшим способом преимущественно достигает до своего предмета. Из такого разные роды правления рождаются. Чем больше земля, тем способы исполнения труднее, следственно, первое попечение должно быть — облегчить их. Самое простое облегчение сего рода — препоручение исполнения одному, но связано с неудобствами человечества… Крестьянство содержит собою все прочие части и своими трудами, следственно, особого уважения достойно и утверждения состояния, неподверженного нынешним переменам его, из благодарности отечества и для того, чтоб тем лучше трудились, и государство имело тем вернее снабжение.

Но сего предписания не довольно, ибо исполнение потребно; а прежде оного быть не может, пока каждое состояние и каждый оного член не узнает воспитанием пространства своих должностей к первому предмету — благу общества; а сего достигнуть не можно без воспитания, от которого понятие прямое закона, самого себя и вещей и, следственно, нравы, без которых опять общество бедственно, ибо члены развратны.

Для сего школы и училища, основанные на правилах правления, дабы воспитанием влагалось понятие вещей к назначенной цели и напряжения каждого, по мере состояния (возможности, — Авт.), исполнением должностей к общей цели общества. Торговля, служа к богатству земли, сводит народы и тем самым полирует нравы и открывает новые стези смыслу человеческому и способам государственным. Мануфактуры, фабрики и ремёсла — отрасли сего, сила и, следственно, целость общества, — итак, о них пещись отменно, а особливо у нас, где сия часть запущена… Расходы размерять по приходам и согласовать с надобностями государственными, и для того верно однажды расписать так, чтобы никак не отягчатьз емли, нопомнить, что может бытьслучай, где нужда заставит большой расход делать, и так, не вплоть и обрез класть, и притом некоторое количество иметь в казне, но небольшое, дабы не отвратить оного от нужного течения…»

Внезапная смерть Екатерины II в 1796 году произошла, когда Павлу шёл уже сорок второй год. Он давно продумал программу своих будущих действий. Из его бумаг видно, что наследник престола, дожидавшийся своего часа в Гатчине, исповедующий смесь идей о преимуществах подлинного самодержавия и необходимости общественно-хозяйственного развития на европейский манер, не собирался продолжать курса своей матери.

Начало наследственного правления

В ночь, когда умерла Екатерина, Павел потребовал бумаги покойной. Санглен сообщает, что Платон Зубов провёл Павла в кабинет императрицы, где передал ему четыре пакета. В двух были запечатаны бумаги об отречении его от престола и ссылке в замок Лоде, в третьем — указ о передаче графу А. А. Безбородко имения Г. Орлова, в четвёртом — духовное завещание Екатерины II. Первые два пакета Павел якобы разорвал, а завещание, не читая, положил в карман.