Дэвид Шефф - GAME OVER Как Nintendo завоевала мир
Линкольн настаивал на пункте контракта, обязывающем русских сотрудничать в случае любой потенциальной судебной тяжбы; в случае необходимости они должны были прибыть в США для дачи показаний. В последний момент Советы начали препираться из-за размера роялти, но Линкольн сказал, что условия сделки более не обсуждаются. Nintendo брала на себя юридические расходы, которые обещали быть крупными с учетом потенциального количества недовольных сторон. Среди них, отметил Линкольн, находились Стайн, Atari Games, люди из Mirrorsoft и сам владелец Mirrorsoft Роберт Максвелл. Упоминание Максвелла свело разногласия на нет, в частности, потому, что Беликов помнил о последнем телексе из Mirrorsoft, полученном тем утром: Джим Макконочи, отвечая на сообщение из СССР, настаивал, что Mirrorsoft не должна ничего предлагать за права на видеоигровые версии Tetris, поскольку они уже принадлежали Mirrorsoft.
В ответ «Элорг» выслал телекс, информировавший Макконочи, что ни Andromeda, ни Mirrorsoft, ни Tengen не были уполномочены распоряжаться правами на Tetris в версиях для домашних видеоигровых систем и что эти права переданы Nintendo of America и более недоступны. Телекс был послан 22 марта, в день подписания контракта с Nintendo. Аракава расписался за Nintendo, Пажитнов расписался как автор, Беликов расписался за «Элорг».
Помимо представителей Nintendo и «Элорга» на процедуре подписания присутствовали двое высших государственных чиновников из советского правительства: Эдуард Максаков, заместитель председателя Государственного комитета по вычислительным системам и информатике, и доктор Станислав Гусев, начальник научно-технического центра при Вычислительном центре Академии наук. Сумма аванса не разглашалась, но, по слухам, она составила от 3 до 5 миллионов долларов. Позднее Линкольн говорил, что сумма была меньше, но точную цифру назвать отказался. Деннис Вуд, адвокат Atari Games, говорил, что с такой суммой «можно было требовать двойной лицензии».
Сообщение с попыткой расстроить сделку пришло Беликову 23 марта. Кевин Максвелл писал: «Я официально уведомляю вас, что вы дважды нарушили наше соглашение». Он добавил, что этот вопрос будет поднят во время предстоящего посещения Лондона президентом Горбачевым, и заявил: «Мы уже обладаем международными правами на Tetris для домашнего компьютера Nintendo. Действительно, мы продавали их как напрямую, так и через Tengen в Соединенных Штатах и Bullet-Proof Software в Японии начиная с января 1989 года…»
Максвелл сказал, что приедет в Москву с «миссией примирения», чтобы встретиться с Беликовым и выслушать «путь выхода из ситуации с двойным нарушением соглашения». В завершение он пригрозил в случае продолжения конфликта поднять этот вопрос на самых высших законодательных и политических уровнях.
***Но было поздно. Тем вечером Аракава, Линкольн, Роджерс и Хухс вместе с Алексеем Пажитновым отмечали сделку в японском ресторане. Сидя в баре тэппанъяки, они попросили официантку принести пива.
«Финское пиво?» — послышалось им.
Они согласились, и она ушла.
Аракава пытался не показывать свое приподнятое настроение, но его улыбка говорила сама за себя. «Мы сделали это», — торжествующе сказал он Линкольну. Казалось, что общее воодушевление поднимало стол в воздух.
Официантка никак не возвращалась, хотя было самое время для тоста. Линкольн увидел ее и подозвал. «Где пиво?» — спросил он.
«Пиво финиш, — повторила она. — Финиш пиво».
«Прекрасно, — сказал Линкольн, — но…»
Женщина сложила руки в форме буквы X. «Финиш пиво!» — повторила она настойчиво.
Хохоча, они принялись произносить тосты с безалкогольными напитками.
(Позднее Хэнк Роджерс отправил Говарду Линкольну ящик финского пива в качестве подарка.)
После ужина все обменялись теплыми объятиями и пожелали друг другу спокойной ночи. Особенно счастлив был Роджерс. Мало того, что он заполучил права на Tetris в версиях для переносных систем, сублицензированные Nintendo для Game Boy, но также в качестве вознаграждения ему отдали сублицензию на распространение Tetris на территории Японии в версиях для домашних видеоигровых систем, права, которые, как он думал, он купил у Atari. Но теперь он получил игру по цене Nintendo. Это означало, что его прибыль с картриджа возрастала на 5-8 долларов, что сильно превышало доход других лицензиатов Nintendo. Всего он планировал заработать на Tetris порядка 30-40 миллионов долларов.
Эта разница была мелочью для Аракавы и Линкольна, которые, вернувшись в свою неказистую квартиру, допили лежавший с предыдущего дня теплый Heineken. Они были слишком возбуждены, чтобы спать, поэтому всю ночь провели в разговорах. На следующее утро по дороге в аэропорт Аракава сказал: «Я ни за что больше сюда не вернусь!»
«Не торопись, — прервал его Линкольн. — Мы обещали, что вернемся сюда с кучей Game Boy для их больниц и детских домов».
Аракава покачал головой и усмехнулся. «Да, обещали, — сказал он, — здесь будут очень благодарны, когда ты привезешь их».
«Мы знали, что держим этих засранцев за яйца, — говорил позднее Говард Линкольн, имея в виду остальных претендентов на права. — Мы знали, что сделаем состояние на этом продукте, а они, в свою очередь, получат по голове». Он беспокоился только по поводу реакции Роберта Максвелла на то, что Nintendo увела у него Tetris.
***В конце марта Беликов послал телексы в Mirrorsoft и Стайну в его лондонский офис. В них говорилось, что права на портативные версии Tetris более недоступны. «К сожалению, мы были вынуждены заключить контракт на Tetris и все версии этой игры для портативных систем с другой фирмой», — говорилось в телексах.
Стайн сублицензировал свои с трудом завоеванные права на версии для игровых автоматов компании Mirrorsoft, но компания Максвелла не могла заполучить самые ценные права, в особенности на домашние видеоигровые версии, которые они ранее сублицензировали компании Atari Games. Mirrorsoft была в тяжелом положении, так как Atari Games уже потратила миллионы на версию Tetris от Tengen.
Вернувшись в Редмонд, Линкольн 31 марта с нескрываемым удовольствием отправил факс Хидэ Накадзиме и Atari Games в Калифорнию. В нем сообщалось, что Накадзима и его компания должны «прекратить и воздерживаться от дальнейшего производства, рекламы, продвижения и продажи Tetris для NES или любой другой домашней системы», поскольку права на эту игру принадлежали Nintendo.
Адвокат из офиса Денниса Вуда вырвал факс из аппарата, быстро прочел его, с удивлением вперился взглядом в лист бумаги и помчался в кабинет Денниса Вуда. Вуд несколько раз перечитал текст, прежде чем с каменным лицом направиться в кабинет Хидэ Накадзимы.
Tengen быстро связалась с Mirrorsoft, чтобы разобраться в положении дел. Ответ от Mirrorsoft был обнадеживающим: права были у них. Деннису Вуду сообщили, чтобы он не волновался насчет переговоров Nintendo с русскими.
7 апреля Tengen наконец ответила Nintendo: «Мы получили ваше письмо <…> и, откровенно говоря, находимся в растерянности. Как вам известно, Tengen получила все права на производство Tetris для NES в начале 1988 года. Эти права, с точки зрения Tengen, юридически чисты и не допускают двойной трактовки…»
Говард Линкольн предложил продолжить обсуждение, но 13 апреля Atari Games подала заявку на авторское право на «аудиовизуальную работу, основной машинный код и саундтрек» для Tetris в версии, предназначенной для системы Nintendo. Atari не сказала Бюро по охране авторских прав, что они всего лишь оптимизировали версию Алексея Пажитнова или что Nintendo известила их об исключительности своих прав на игру с недавних пор.
На конференции в Лондоне Джим Макконочи рассказал Кевину Максвеллу о лобовой атаке Nintendo. Максвелл решил, что настало время рассказать все отцу, который, по словам его партнера, «пришел в ярость».
Выслушав о нарушении русскими протокольного соглашения, Роберт Максвелл попросил Кевина объяснить ему детали переговоров по поводу Tetris. Максвелл старший был склонен считать протокольное соглашение чем-то наподобие джентльменского уговора, нежели юридического документа. Нарушение его, по словам Роберта Максвелла, приравнивалось к пощечине. Ультиматум, полученный Mirrorsoft от русских, был явно формальным; законным правом первого выбора пренебрегли.
На то время Роберт Максвелл занимался формированием глобальной медиаимперии, которая должна была размером превысить империю Ее Величества. «Информация растет на двадцать процентов в год, — говорил Максвелл в шестидесятых. — Коммуникации сегодня как нефть десять лет назад. На этом рынке будет от семи до десяти глобальных коммуникационных корпораций. Я хочу создать одну из них». Он настойчиво шел к цели, поглощая и основывая коммуникационные компании по всему миру, от Великобритании и Китая до Советского Союза и Бразилии.
Максвелл был не только влиятельным бизнесменом в мировых масштабах, но и стремился получить максимальный вес в политике. Он был доверенным советником лидеров Израиля и Канады, а также одним из столпов оппозиции консервативному правительству Маргарет Тэтчер и Джона Мейджора в Великобритании. Он свободно говорил на девяти языках, ему часто звонили мировые лидеры. Когда секретарь докладывал, что на линии премьер-министр, он переспрашивал: «Какой?»
