Мой Кир Булычёв, мой Рэй Брэдбери и другие мои писатели… - Андрей Викторович Щербак-Жуков
Ну а закончить этот текст хочется ещё одной цитатой, приведённой Бабенко в своей замечательной книге, – из единственной американки, теоретика и практика поэзии абсурда Кэролин Уэллс: «От диких зверей человека отличает надежда на бессмертие и чувство юмора». Юмора в английских абсурдных стихах много. Может быть, в этом секрет их бессмертия?
Шерлок Холмс – археолог
Ростки сегодняшнего дня в произведениях Артура Конан Дойла.
Размышления о книге Кирилла Кобрина «Шерлок Холмс и рождение современности: деньги, девушки, денди Викторианской эпохи»
(СПб.: Издательство Ивана Лимбаха, 2015)
Что-то всё-таки необычное есть в этом Лондоне. Что-то, заставляющее людей, ни разу там не бывавших, грезить этим городом, читать о нём, петь и даже писать, а уже единожды побывавших – стремиться возвращаться туда снова и снова. Взять хотя бы певцов. Они как лакмусовая бумажка отражают общее настроение. Нет ничего удивительного в том, что москвичи поют о Москве, а петербуржцы – о Питере. Группа «Дюна» вполне обоснованно поёт о Долгопрудном. А недавно я услышал песню про Красногорск. Таких песен много. Каждый любит родной город. Но вот много ли песен о чужих и далёких городах? Есть несколько песен про Париж. Есть что-то там про Акапулько и Парамарибо. Помнится, была песня про ночной Белград… Но вот про Лондон моментально приходит на память сразу несколько композиций. «Гуд бай!» ему говорила группа «Кар-мэн». Обещает вернуться, поскольку «себя оставил здесь», Александр Кутиков. Его небо приснилось Земфире. А Григорий Лепс и Тимати так вообще пообещали уехать жить в Лондон, но, кажется, не уехали…
Откуда у россиян такая англомания? Для многих увлечение Лондоном началось с чтения рассказов и повестей о приключениях двух друзей с Бейкер-стрит, частного сыщика Шерлока Холмса и доктора Джона Ватсона, со знаменитого восьмитомника Артура Конан Дойла в серии «Библиотека “Огонёк”». С него началось увлечение историей викторианской Англии и у Кирилла Кобрина. «Это было в мае 1973-го. До конца учебного года – сущий пустяк, в школу приходилось таскаться ради одного-двух уроков, в классах и коридорах уже что-то мыли серыми тряпками, источающими тоскливую затхлую вонь, зато окна открыты…» – так начинает один автор свой очерк о рассказе «Обряд дома Месгрейвов». И чуть ниже читаем: «Валялся на кровати, поглощал взятые напрокат у родителей одноклассника том за томом Майн Рида, Фенимора Купера, Жюль Верна, Александра Дюма. И прежде всего Конан Дойла». Вот только описывая цвет этих, не побоюсь этого слова, культовых томиков, Кобрин ошибается. Он пишет, что те были чёрными с геометрическими фигурами жёлтого цвета… Они были вытиснены золотом! Просто ему, вероятно, попалась настолько зачитанная книга, что позолота сошла… И это тоже яркая примета того времени, тех книг.
Кирилл Кобрин не просто предаётся трогательным воспоминаниям, он без лишней энигматичности вводит классический текст Конан Дойла в контекст современности истории. Он выстраивает сложную и прихотливо переплетённую систему, в которой находится место и любимым книгам детства, и историческим знаниям, и приметам советской действительности тех времён, когда наше поколение знакомилось с Шерлоком Холмсом. «Текст, который я читал одним из майских деньков эпохи строительства БАМа и записи альбома Led Zeppelin Houses of the Holy, современным не выглядел, но – несмотря на советский асфальтоукладчик, прокатившийся по нескольким поколениям, включая и моё, – не казался и совершенно чужим». В предисловии автор пишет: «Особенность холмсовского мира ещё и в том, что, будучи совершенно чужим советскому миру середины 1970-х, он странным образом оказался… не то чтобы похож, нет, он был узнаваем… Получается, что юный советский читатель имел все шансы войти в этот мир и стать своим – несмотря на то что он совершенный чужак, потомок случайно выживших в кровавой бане людей. Мир, к которому этот ребёнок принадлежал, позднесоветский мир, был в какой-то мере похож на Викторианскую эпоху – иллюзорной устойчивостью, инерцией, ханжеством, надёжной рутиной». Так и хочется обратить его внимание на то, что в свете всего этого неудивительно, что одной из самых удачных экранизаций российского телевидения, да, пожалуй, и всего кинематографа, стала именно «холмсиана» Масленникова. И неслучайно советские Холмс и Ватсон были приняты и одобрены самими англичанами.
Но главная тема книги не в этом. Кирилл Кобрин видит в викторианской Англии, в Англии Шерлока Холмса, зачатки всех самых заметных и значительных явлений современного мира. И он остроумно описывает их, иллюстрируя произведениями Конан Дойла. «Холмсиана даёт нам один из универсальных ключей к эпохе, которую на русском языке называют историей Нового и Новейшего времени, а на английском – modernity, Modern Times». И ниже: «…сегодня мы живём в том же самом мире, что и Холмс с Ватсоном».
Так, в повести «Собака Баскервилей» автор видит иронический конфликт «антиквариев» и фундаментальных учёных. Тут Холмс выступает не только как сыщик-аналитик, он здесь – научный позитивист. В этой же повести, а также в вышеупомянутом очерке о рассказе «Обряд дома Месгрейвов» великий сыщик вообще, по мнению автора, выступает в роли археолога. Ведь он не просто проводит расследование, но и делает археологическую находку: обнаруживает корону Карла I, которая во время смуты была отдана на хранение этому самому дому Месгрейвов. В этом же рассказе Кобрин видит ещё один характерный для Викторианской эпохи конфликт. Конфликт, несущий в себе зерно современного мира. Месгрейвы – древний аристократический род с историей и семейными легендами. Но, увы, без настоящего. Они уже давно не понимают смысла обряда, который когда-то помогал сохранить реликвию. Обряд для них абсурден, как для нас стихи Даниила Хармса. Но их дворецкий Брантон, разночинец, буржуа, понимает, что всё не так просто, и надеется обнаружить древние сокровища. Находит их, но погибает. А Шерлок Холмс, также далёкий от родовитых домов, повторяет путь Брантона и находит его труп, а заодно и корону Карла I. Вот она, примета времени: из древних аристократических родов уходит сила, теперь она у класса буржуа. Этот мир утвердился в Викторианскую эпоху, и в этом мире мы живём сейчас. И понять его жителю постсоветского пространства, по мнению автора книги, проще всего по рассказам и повестям о Шерлоке Холмсе…
А как смешно автор пишет о денди! А как здорово сравнивает короля Богемии (несуществующего государства!) с «Фредди Меркьюри из группы “Королева”»! А как
