Дом Виндзоров: Правда и вымысел о жизни королевской семьи - Тина Браун
Джейми Лоутер-Пинкертон, сам получивший награду за службу, тоже был глубоко разочарован. Не один месяц он вел переговоры, обеспечивая принцу возможность отправиться в Ирак. Его подопечный должен был «испачкать руки» в реальном бою, это было важно. Лоутер-Пинкертон бесконечно и очень тактично осаждал сэра Ричарда Данната, начальника генерального штаба Британской армии, уговаривая его отправить Гарри в Басру. Теперь затея с Ираком сорвалась, и все боялись, что Гарри бросит службу. Отговорить его от этого шага помог Уильям. Он напомнил брату, что, отступив сейчас, тот перечеркнет все свои достижения на позиции молодого офицера и заработает репутацию капризного ребенка. По словам Лоутера-Пинкертона, не подвернись новая возможность отправиться на линию фронта – на этот раз в Афганистан, – Гарри превратился бы в «сломленного, недовольного, морально опустошенного» человека: «И он мог бы, если бы захотел, дать нам отпор и стать опасным».
Тому было уже достаточно подтверждений. Темперамент Гарри напоминал фугас. В Итоне он то и дело ввязывался в споры, заканчивавшиеся драками, и ходил на костылях после того, как в ярости выбил окно, поругавшись из-за девушки с другим студентом. Бывший директор школы как-то сказал писателю Крису Хатчинсу следующее: «Мы сравнивали Гарри с фейерверком, поэтому, когда замечали его приближение, кто-нибудь непременно повторял знакомую фразу: "Держите фитиль дальше от огня"». (Это слова из инструкции по установке и запуску фейерверков.)
Гарри был бы куда счастливее в XIX веке, в эпоху размахивавших пистолетами буйных аристократов школы Флэшмена (со скидкой на то, что бригадный генерал сэр Гарри Пэджет Флэшмен, герой романов Джорджа Макдоналда Фрейзера, был хвастливым и трусливым распутником, чего нельзя сказать о младшем сыне Дианы). В истории рода Спенсеров есть множество примеров горячего нрава и безрассудности рыжеволосых предков Гарри. Сэр Уильям Спенсер, например, в начале 1500-х годов после особенно жаркого спора в ярости убил оленя. Чарльз Спенсер, третий граф Сандерленд, во время дебатов в Палате общин заявил, что «надеется помочиться на Палату лордов». Красный граф напугал королеву Викторию: он начал карьеру как лорд-наместник Ирландии, но потом встал на сторону тех, кто требовал независимости страны. Все эти запоминающиеся деяния тщательно зафиксированы в и без того яркой хронике семьи, которую ведет нынешний граф Спенсер, продолживший традицию предков в своей весьма рискованной надгробной речи в память о Диане.
Уильям с течением времени все больше и больше походил на Виндзоров. В жилах Гарри кипела кровь Спенсеров. И он, кажется, начал это принимать. В десятую годовщину дня смерти Дианы, во время мемориальной службы в часовне Гардс-Чапел в Веллингтонских казармах, Уильям (как ему, вне всяких сомнений, было приказано) занял место рядом с Королевой и принцем Филиппом. Однако его брат расположился рядом со Спенсерами. О своей привязанности к семье матери он рассказал Опре в интервью 2021 года: «Мне все говорили: "Просто играй по правилам, и жить сразу станет легче". Но во мне слишком много от матери. Я чувствую, что и выпал из системы, и застрял в ней».
Уверена: то, что Гарри вступил в ряды военных в 2006 году, помогло ему не слететь с катушек. Пока Уильям учился в Сент-Эндрюсском университете, а Чарльз постоянно отсутствовал, Гарри слишком много пил и слишком часто курил травку с друзьями в подвале Хайгроува, где братья, еще будучи подростками, оборудовали убежище, которое называли «Клуб Х». Когда Уильям был дома, обоих часто видели в пабе Rattlebone Inn, расположенном в паре километров от Хайгроува. Фирменным «блюдом» этого заведения, построенного еще в XVI веке, был коктейль «Укус змеи», в состав которого входили пиво и сидр. Трезвее от него Гарри не становился. В 2001 году еще несовершеннолетний Гарри принял участие в ночи «под замком» – это незаконная, но достаточно распространенная практика, когда всех желающих продолжить пить запирают на ночь в пабе. Паре пронырливых репортеров удалось оказаться там же. Гарри перепил и постоянно задирал сотрудника-француза, называя его «мерзким лягушатником». Когда конфликт обострился, Гарри выставили из паба. Издание News of the World посвятило этому инциденту несколько красочных страниц. В старшем подростковом возрасте и после двадцати принц был звездой скандалов на первых полосах газет: то он ударил, будучи явно не в себе от количества выпитого, фотографа, подкараулившего его в три часа утра возле выхода из ночного клуба на Пиккадилли (октябрь 2004-го), то появился с нацистской повязкой на рукаве на костюмированной вечеринке за две недели до шестидесятой годовщины освобождения Освенцима (2005-й).
Крис Анкл, один из тех фотографов, с которыми столкнулся Гарри в 2004 году, рассказывал Evening Standard, как, пока он снимал, принц неожиданно «выскочил из машины» и «бросился» к нему. «Он разразился бранью, а потом нарочно толкнул камеру так, что она ударила меня в лицо», – вспоминал Анкл. Офицеры королевской службы оттащили Гарри в сторону, а Падди Харверсон мастерски обратил инцидент в попытку высокопоставленного юноши защититься от нарушения его личных границ. В довершение списка прегрешений принца одна из уволенных из Итона преподавательниц по искусству, Сара Форсит, на заседании комиссии по трудовым спорам рассказала, что помогла ему с проектом, без которого принц не получил бы одну из высших оценок, необходимых для поступления в Сандхёрст. Экзаменационная комиссия отвергла обвинения в жульничестве, но в словах огорченного Гарри легко можно было различить боль: «Может, это неизбежно? Я должен справиться с этим. Люди друг друга постоянно обвиняют то в одном, то в другом. Меня, к сожалению, обвиняют публично».
Сандхёрст подарил ему убежище. «Мой лучший побег» – так называл Гарри свою военную карьеру. Вряд ли существует на свете склад характера, который подходит для армейской службы лучше, чем склад характера Гарри. Еще в Итоне было очевидно, что он создан для такой жизни. Не зря же его выбрали командиром парада объединенных кадетских корпусов.
В пикантном интервью на двадцатиоднолетие принц признался, почему выбрал армию, а не флот, где служили его отец и дед: «Мне нравится бегать по грязным траншеям и стрелять. Я так устроен. И мне это нравится». «На флоте сейчас все подчинено технологиям, – сказал мне как-то один отставной офицер. – Большинство военных кораблей, скажу так, постоянно закрыты. Выйдя в море, ты оказываешься в затемненном помещении командного пункта, а не бегаешь по мостику как старый добрый Джек Хокинс[57], хотя люди обычно представляют именно это».
Гарри видел себя солдатом, эта роль была ему необходима. По его словам, он «легко мог представить», как проводит в армии «лет тридцать пять – сорок».
К тому же жизнь военного давала ему анонимность. И Кларенс-хаус, и Сандхёрст ясно дали понять: к кадету Уэльсу не должно быть особого отношения. Как и все, он прошел утомительный курс молодого бойца, рассчитанный на сорок четыре недели, как и все, подскакивал по побудке до рассвета, как и все, полировал сапоги и застилал кровать. Даже гладильную доску ему – как и всем – пришлось привезти собственную. Известно высказывание его прапорщика: «Принц Гарри будет обращаться ко мне "сэр". И я буду обращаться к нему так же. Но из нас двоих только он будет делать это с уважением».
Между зоной боевых действий и кажущейся безопасностью лондонских улиц Гарри всегда выбирал первое. В столице он тоже чувствовал себя мишенью. А во время миссий, в которые принц уходил с базы в Афганистане, шлем и очки скрывали его слишком узнаваемое лицо. Его дружба с солдатами из простых семей строилась на искренности, а не на необходимости находить новые связи для рекламы. В пункте базирования «Дели», богом забытом лагере, расположенном в пустыне в 500 метрах от передовой «Талибана», Гарри делил комнату с несколькими солдатами-артиллеристами, причем постоянно разными. «Ради этого всего и стоило жить, – рассказывал он журналистам. – Находиться там, в обществе простых ребят, а не в комнате с группой офицеров… Здорово было оказаться среди обычных парней, послушать, какие у них проблемы, узнать, о чем они думают… Именно из-за таких парней, как те, с которыми я делю комнату, и стоит идти на службу».
После Итона он был рад оказаться среди тех, кто ценил способности, а не академические знания. Гарри неспроста называли отличным стрелком. «У него от природы великолепная
