Дом Виндзоров: Правда и вымысел о жизни королевской семьи - Тина Браун
Особенное внимание она уделила брату Гэри. За два года до свадьбы на скрытые камеры репортеров попало, как он ровнял дорожки кокаина у себя дома в Maison de Bang Bang. Кэрол быстро взяла в свои руки операцию по устранению последствий, вот только направлена она была на Гэри, а не на прессу. «Стоило скандалу разразиться, Кэрол тут же позвонила мне и извинилась от лица всей семьи – и особенно Кейт – за то, что я неожиданно оказался в эпицентре внимания», – рассказывал Гэри, не зная, что расчетливая сестра знает, как с ним «управиться». Если бы Миддлтоны отвернулись от него, Гэри стал бы их кошмаром. Примерно то же произошло с Томом Марклом, отцом Меган, который чувствовал себя отвергнутым и высказал все прессе незадолго до свадьбы его дочери и принца Гарри. Клан Миддлтонов сомкнул ряды вокруг дяди Гэри, так что тот не только попал в итоге в число приглашенных в Вестминстерское аббатство, но и получил лучшее место. Герцогиня Корнуолльская, очевидно, была прекрасно осведомлена о возможных трудностях и «немедленно оказалась рядом». «Простите за скандал в прессе», – сказал ей Гэри. «Выброси из головы. Со мной было так же, – ответила Камилла, тоном опытного соучастника.
Неслучайно новый герб семейства Миддлтонов был выстроен вокруг символического изображения Кэрол. Его, руководствуясь рекомендациями Майкла, изготовил главный геральдмейстер Ордена Подвязки и старший герольд, чтобы подчеркнуть новый статус Кейт. Три желудя и дуб олицетворяют детей семейства, а золотой шеврон по центру обозначает главу рода – Кэрол Голдсмит, сумевшую подняться из среднего класса на вершину.
Гарри был на свадьбе шафером, и крепкие узы, связывавшие их с Уильямом, задели особые струны в сердцах очарованной британской публики. Еще ни разу принцы не были настолько близки. Боль прошлого, тяжесть долга, насмешки прессы – они разделили все это друг с другом. К форме офицера Ирландского гвардейского полка прилагалась черная фуражка: Уильям надел ее по дороге к Вестминстерскому аббатству. На украшавшем ее значке был выгравирован девиз, который хорошо передавал не только принципы кодекса военной чести, но и уникальность той связи, которая сложилась между братьями: Quis Separabit? – «Кому под силу разделить нас?».
Кольцо, призванное скрепить союз Уильяма и Кейт, ждало своего часа в безопасности потайного кармана мундира Гарри. Военная форма полка «Королевских и синих» сидела на нем так плотно, что портной предложил приделать к рукаву особый манжет, расшитый золотом. Именно в нем и находился потайной кармашек для драгоценного кольца из уэльского золота – того самого кольца, которое Гарри предстояло передать брату.
Королеве эта свадьба принесла особое удовлетворение. Невесте ее внука, будущей королеве-консорту, исполнилось двадцать девять, и она, в отличие от Дианы, похожей на маленькую девочку, показала себя стойкой в испытаниях и готовой к жизни при дворе. Стоицизм, присущий принадлежавшей к среднему классу Кейт, оказался невероятно полезным качеством. Аристократы, принцы и принцессы – все они представлялись угрозой современному королевскому браку. Слишком многое им прощалось, слишком много у них было свободного времени, а это верный путь к недовольству. Филипп был, возможно, последним королевским отпрыском, готовым делать то, что необходимо. «Все прошло великолепно, не так ли» – спросила его Елизавета после церемонии с присущим ей прохладным профессионализмом.
К глазам Кэрол Миддлтон подступили слезы, стоило прекрасному видению – ее дочери – появиться в проеме Больших западных ворот Вестминстерского аббатства под руку с отцом. Кейт, как и Камилла, вышла на финишную прямую. Когда дочь и отец двинулись мимо шестиметровых английских кленов и белых буков, заиграл коронационный гимн сэра Хьюберта Пэрри «Возрадовался я»[55] (I Was Glad). С каждым шагом к алтарю Кейт приближалась к удаленному от всего и безвоздушному миру британской короны. Стоило ли оно того?
Уильям, поджидавший ее у алтаря, покусывал губу – эта его привычка напоминала о Диане. «Детка, ты чудесно выглядишь», – сказал он Кейт, когда увидел ее рядом, такую любимую и родную.
Глава 14
Большой побег
Герой Гарри находит свой путь
I
Несмотря на треск и помехи, раздававшиеся из динамика армейской рации, принц Гарри все же расслышал слова, которых боялся. Он должен был провести в Афганистане четыре месяца. Прошло всего десять недель, а пресса уже раскрыла его местоположение на линии фронта, как бы тщательно оно ни скрывалось. Гарри поник.
Шел февраль 2008 года. Принц нес службу недалеко от Муса-Калы, былой твердыни «Талибана»[56] в провинции Гильменд. Вместе с ним на посту находилась команда бронемашины, состоящая из семи суровых солдат. Их операция была частью большого плана прорыва, в результате которого войскам предписывалось установить контроль над деревней и пробиться к дамбе Каджаки, где за два года до этого один британский солдат погиб и шестеро были серьезно ранены потому, что наткнулись на заложенные когда-то советскими солдатами мины.
Через несколько минут после того, как стало известно, что местоположение принца раскрыто, Гарри кто-то хлопнул по плечу. Это был его командир. «Лейтенант Уэльс, собирайте вещи. Вы уезжаете».
Эти простые слова причинили Гарри боль. На то, чтобы покинуть отряд, собрать вещи и подняться по рампе в вертолет, который пилот рискнул посадить в разгар дня только ради того, чтобы забрать с базы наследника престола, ушло меньше часа. На борту Гарри ждали шестеро хорошо вооруженных офицеров специальной воздушно-десантной службы и сотрудники столичной полиции, обеспечивавшие защиту принца: в то время, когда он был на передовой, они находились в лагере «Бастион». Над ними кружил вертолет Apache, совершенно заслуженно известный как «летающая крепость стоимостью 46 миллионов фунтов» и оснащенный самыми современными ракетами. У него была одна задача: уберечь Гарри, привлекательную мишень, от огня боевиков «Талибана». Принц возвращался: сначала в лагерь «Бастион» в пустыне провинции Гельманд, и оттуда – на базу «Бриз Нортон» Военно-воздушных сил Великобритании в Оксфордшире.
Резкое сворачивание миссии в Афганистане было не первым разочарованием Гарри. За десять месяцев до этого он уже готовился отправиться в Ирак вместе с другими солдатами «Королевских и синих». Принца назначили офицером отряда, под его началом было 12 человек и четыре ударных самолета Scimitar, находившихся тогда в Басре. Войну с Ираком Британия вела с 2003 года, когда премьер-министр Тони Блэр решил, в пику Джорджу Бушу, принимавшему решения в духе Франклина Рузвельта, поиграть в Уинстона Черчилля. Он направил в поддержку американским войскам британские отряды, которые должны были «помочь свергнуть режим Саддама Хусейна и лишить Ирак оружия массового уничтожения». Это решение не пользовалось популярностью, поэтому особенно важно было показать, что драгоценный представитель королевской семьи рискует жизнью на передовой наравне с обычными британцами.
Стоило Министерству обороны с присущим ему беспредельным неблагоразумием объявить, что Гарри отправляется в Ирак, как в дело вступили «GPS желтой прессы», определив, куда отправят полк принца. И неизбежное случилось: глава шиитской группировки Муктада ас-Садр, основываясь на этой информации, начал угрожать жизни Гарри. Британские войска и так находились под постоянным обстрелом боевиков. Если бы Дворец направил Гарри, третьего в очереди на престол, на передовую, тот превратился бы в «магнит для пуль», а это поставило бы под удар и всех, кто рядом. Командующие армии верили, что фугас, повлекший за собой смерть двух британских военнослужащих в третью неделю апреля 2007 года, был частью своего рода репетиции покушения на Гарри. В мае Министерство обороны без предупреждения отозвало приказ об отправке принца в Ирак.
Гарри тогда было двадцать два года, и после этого известия он чувствовал себя опустошенным. Все, ради чего он столько лет трудился, вылетело в трубу. Гарри не раз говорил, как жаждет настоящей армейской службы. «Надеюсь, я не буду только протирать штаны в Сандхёрсте… Я не начал бы военную подготовку, если бы мне сказали, что я не смогу воевать на передовой», – сказал
