От Александровского централа до исправительных учреждений. История тюремной системы России - Александр Викторович Наумов
— Вы упомянули, что разговаривали с Лидией Андреевной. Каким человеком она оказалась? Что поведала о себе?
— Ну что поведала — она из простой семьи, сейчас не вспомню многих подробностей… Сама она показалась мне очень простой, вела себя свободно. В лагере носила гражданскую одежду. Она жила вообще отдельно от всех артистов — в отдельной комнате. Питалась она больше всего своей пищей. Лагерную пищу она почти не употребляла…
— А где она брала свою пищу?
— Да посылки она получала, а то и вольнонаемные ей давали продукты. У нас в лагере она была очень немного — год с небольшим. Потом ее вызвали под Москву, в какой-то колонии она была, оттуда ее освободили досрочно.
— Как известно, сразу после войны в лагерях резко увеличилось количество заключенных…
— Да, закончилась война, и пошли аресты — полицаев, националистов, старост, власовцев. Но тут надо различать… Есть такая молва, что всех, кто был в плену, всех сразу арестовывали и сажали в лагерь. Это неправда. В Озерном лагере несколько сот бывших военнопленных работали по вольному найму, главным образом офицерский состав. Как они оказались у нас? В годы войны они попали в плен. После войны каждому была проверка. Если он не сотрудничал с немцами, его освобождали. И кто желал, шел по вольному найму работать в промышленность. А им восстанавливали еще звания. И кто не хотел терять это звание — они просились — их направляли в МВД. И у нас в Озерном лагере начальники лагерных пунктов, их заместители почти все были офицеры — бывшие военнопленные. Даже в Управлении такие работали. Они носили форму, звездочки, получали зарплату, как все другие сотрудники.
— Озерный лагерь назывался особым. Значит ли это, что режим там был особым?
— Особым был контингент, а режим — обычным. Сейчас об Озерном лагере пишут столько нелепостей, столько лжи — больше чем можно соврать. Искажают нещадно. Ну что было особенным в Озерном лагере? На окнах — решетки, на одежде — спине или рукаве — были номера. В обычных, бытовых лагерях, такого не было. В семь часов был подъем. Работали по десять часов. Были нормы. По нормам выдавалось питание. Перевыполнил план — получал дополнительное блюдо. Если недовыполнил норму — давалось 800 грамм хлеба на день, выполнил план — выдавался килограмм, а перевыполнил — давалось кило двести. И вот говорят, что в лагере кормили плохо — баландой… Когда так говорят, я задаю простой вопрос: вот поставьте лошадь и кормите ее одной соломой — через три-четыре дня запрягите ее в груженую телегу — и она с места не тронется. Лошадь не потянет, хотя раньше могла спокойно тянуть. Также и человек — раз он должен работать, то и питаться он должен. Не просто питаться, а с какими-то определенными калориями, чтобы этих калорий хватало на день его труда. Если этого не будет, ты его хоть убей, но он не в силах выполнить план. Я вот сказал про лошадь. Она-то уж точно не понимает никаких там политических норм. И не может работать потому, что она некормленая, питалась одной соломой. А у нас было около четырех тысяч лошадей, мы их кормили овсов, кормили сеном, но не соломой. Только тогда они работали на вывозке. Ведь трелевку леса можно было осуществлять только лошадьми.
Нормы питания утверждались не в колонии, и даже не в Главном управлении, а это утверждалось в правительстве. Правительство определяло на каждого заключенного столько-то рублей. А потом уже соответствующие органы разрабатывали соответствующую инструкцию о порядке питания. Давались нормы: столько мяса, столько сахара, столько хлеба… В Озерном лагере было шесть совхозов, или сельхозов, как мы их называли. Вся продукция из этих сельхозов шла на питание заключенных.
— Были в Озерном лагере женские колонии?
— Одна или две колонии женщин… по политическим статьям. Они попадали в лагерь главным образом как члены семьи изменника Родины. Но такие колонии были еще и до Озерного лагеря…
— Женщины-осужденные могли в лагере забеременеть?
— Да, бывали такие случаи. Вот один пример: произошел пожар на женской колонии…
— Это было в Озерном лагере?
— Не помню, может, в Озерном, может, нет… Приехали туда пожарные с соседнего лагерного пункта. И вот одни заливали пожар, а другие… занимались женщинами. И после этого случая были беременные. Ну, и конечно, были беременные женщины бесконвойные. А когда она бесконвойная, там и солдат мог пристроиться, и любой заключенный бесконвойник мог пристроиться… Даже и женились! Сейчас это официально разрешено, а раньше не разрешалось жениться. Но тем не менее они здесь знакомились, а когда освобождались из лагеря, у них складывались семьи. И хорошие семьи!
Глава четырнадцатая
«Пригнали строить дорогу, братцы!» — Обычный зэк Манфред Штерн. — В Озерлаг из Харбина. — «…Ее волокли по колючему настилу». — Набоков без «Лолиты». — «Страшный» срок в один день. — Работа для коронованных воров
Вернувшись в Иркутск, я перечитал «Лагерное прошлое Тайшета». На этот раз акцентируя внимание на судьбах известных людей. В частности, Ю.О. Домбровский свой срок по четвертому аресту (1949 г.) отбывал в лагерях крайнего Севера и в Тайшете. После ареста в 1951 г. в Озерлаге оказалась ленинградская поэтесса И.М. Наппельбаум, автор двух поэтических сборников — «Мой дом» (1927 г.) и «Отдаю долги» (1990 г.). Арестованный по ложному доносу в 1941 г. Анатолий Клещенко был приговорен к лагерному сроку в Тайшетских лагерях. В 1957–1958 годах вышли его поэтические сборники «Гуси летят на север», «Добрая зависть», «Тибетские народные песни» (перевод с китайского). Первые стихи А. Клещенко были опубликованы еще в 1937 году. После освобождения А. Клещенко жил в
