Живой Журнал. Публикации 2010 - Владимир Сергеевич Березин
— Кто, по вашему мнению, лучший российский/советский фантаст?
— Это совершенно непонятно. То есть, непонятно, как считать лучших и как отделять "фантастов" от "нефантастов". Вот я очень люблю роман Дмитрия Львовича Быкова "Орфография" (Я и Быкова Дмитрием Львовичем и в глаза зову. Мне не очень нравится это "Дима" — в этом я усматриваю какое-то ненужное панибратство. Впрочем, я вообще отчества люблю). Так вот, мне этот роман очень близок, но интуитивно и он, и я, и фендом этот текст в традиционную номенклатуру фантастики не встраивают.
Поэтому никакого "лучшего" даже по "по моей версии" мы не определим.
А вот зато, как ни странно, мы можем определить "главного русского фантаста". Это, собственно, Сергей Лукьяненко. Я это говорю совершенно честно, не как человек с ним знакомый — я у него дома не был, он меня ничем не подкупал, просто это так.
Тут механизм безошибочный — как случается какой "Аватар", или там задымится адонный коллайдер, так редактор глянцевого журнала или ведущий телевизионной программы хотят получить комментарий или интервью у "главного по фантастике". И девушка, работающая младшим редактором, ведёт палец по списку контактов, где имена не поалфавиту. Так вот — Лукьяненко является "главным фантастом", он первый в этом списке. Его кто-то может любить и не любить, ругать или хвалить, но через свои идеи в целом ряде книг он стал "главныим по фантастике". Я считаю, что это вполне заслуженно, но это отдельный разговор.
Раньше таким "главным по фантастике" был авторский коллектив братьев Стругацких. До них, наверное, Иван Ефремов.
То есть, видите, о чём я говорю? О том, что можно придумать какой-то механизм по выделению "главного". А вот лучшего не выделим — потому что это как спорить о том, кто лучше: брюнетки или блондинки.
— Владимир, чёрт, не могу по-русски сформулировать… В общем, умерли писатели с поэтами. Но можно кого-то одного воскресить, чтобы он работал дальше — кого бы вы выбрали?
— Не знаю. Я вообще бы не стал в это ввязываться — хотя, конечно, интересно, что Пушкин бы ещё мог написать. То есть, можно выбрать некоторое количество писателей, чья жизнь рано оборвалась, и начать выбирать из них.
Но, ну его, не буду.
Деда своего воскресил бы — я его люблю и часто вспоминаю.
Извините, если кого обидел.
06 марта 2010
История про ответы на вопросы (X)
Запишу я и сюда часть ответов, чтобы не пропало:
— Я слышал такую историю — человек попросил своих друзей-неписателей написать по рассказу, о чем хочется. Он думал, что люди обратятся к тому, что лучше знают — своей личной истории, специальности, но все или почти все написали что-то жуткое драматическое и пафосное, типа он страдал, она не любила, все умерли. (Мне всегда хотелось повторить этот эксперимент). Но вот интересно, есть ли какие-то ползучие (в головах) сюжеты, образы, которые всегда прорываются на бумагу, если начинает писать непрофессионал? Можно ли сказать, что настоящий писатель как раз защищен от них? Откуда они берутся? Почему люди не могут себя остановить?
— Я думаю, что всё от того, что люди очень часто не понимают что именно они хотят. Ну, подобно человеку, который не хотел сам готовить себе обед и стирать рубашки, и поэтому женился. То есть, ему не жену надо было, а обед и рубашки.
И вот человек и здесь начинает думать "сделаю так, и мне будет хорошо, а окружающим приятно" — и ну писать книгу. Причём пишут сообразно со своими, довольно смутными представлениями об этом процессе (худшими, чем представления о семейном быте). В литературе просто это лучше видно — литература мало технологичное занятие, например, театр и кино гораздо быстрее фильтруют людей на стадии начинания.
В записных книжках у Ильфа есть известная фраза: "Все талантливые люди пишут по-разному, все бездарные люди пишут одинаково и даже одним почерком". Смысл в том, что действительно интересный человек пишет интересно, а человек не на своём месте начинает пользоваться какими-то приёмами, теориями, и вконец запутывается. Но с профессионалами сложнее — профессионал может написать за свою жизнь тридцать детективных романов, успешных в продаже, но которые сразу же канут в Лету. И он потому и профессионал, что не собой пишет, а приёмами, профессионально ведёт действие, добавляет в повествование то анекдот, то кулинарный рецепт. То есть это как раз профессиональная комбинация из "ползучих" тем.
— Владимир, как Вы относитесь к тому, что чистый текст уже много лет как заменяется инфографикой? В какой-то момент ведь и книги станут такими "клиповыми" и интерактивными. Не пугает?
— Пугает? Вот, говорят, что через десять миллиардов лет Солнце потухнет — так я просто в ужасе. Я не совсем точно знаю, что за "инфографика" имеется в виду, но "чистому тексту" не так много лет. Это сейчас шрифт книги не так важен, а вот раньше без буквиц и игры со шрифтами не обходилось. Точки с запятыми были богодуховенными, а слово воспринималось как картина сочетания букв. Так-то, конечно, интерактивные книги появятся — но поэзия не шелохнётся, что с крупными формами произойдёт, да и то непонятно что. Тут ведь такая штука — словесное плетение позволяет читателю додумать образ — ему, может, хочется, чтобы героиня была толстенькой, а на картинке она худенькая и всё такое. Так что пока этот ресурс читательского воображения не проеден, Солнце в этой специальности светит.
Извините, если кого обидел.
06 марта 2010
* * *
В копилку palysandr
В воспоминаниях писателя Лазаревского, служившего в своё время юристом в Севастополе, есть чудесное место, точно описывающее быт рецензионных изданий и отделов. Антон Павлович Чехов говорит мемуаристу:
"Гм… Ваши рассказы, как рассказы… Послушайте, вы сделали громадную ошибку, что издались в провинции. Этак нельзя. Останетесь незамеченным. Издавать нужно непременно в столице. И для рецензий нельзя посылать так, зря. Ведь вы знаете, как в редакциях? Придет какая-нибудь барышня, заведующая объявлениями, увидит, что получена новая книжка, и возьмет её почитать… Вот вам и рецензия!.."
А.П.Чехов в воспоминаниях современников — М.: Художественная литература, 1960. С. 567.
Извините, если кого обидел.
06 марта 2010
