Особый отдел империи. История Заграничной агентуры российских спецслужб - Борисов Александр Николаевич
Ровно через год, в июле 1902 года, Рачковского сместили с поста заведующего Заграничной агентурой, который он занимал на протяжении почти двух десятилетий. Новый директор Департамента полиции А. А. Лопухин убедил В. К. Плеве, ставшего к этому времени министром внутренних дел, в том, что Рачковский слишком часто прибегал к противозаконным действиям, хотя, собственно, бывшего шефа всей российской полиции убеждать в этом не было необходимости. Обвинение Рачковского в противозаконных действиях было справедливо, однако конкретный пример, который привел Лопухин в доказательство своих слов — что один из агентов Рачковского участвовал в «анархистской бомбардировке» льежского собора в Бельгии в 1895 году, — не имел документальных подтверждений. Лопухину, бывшему с 1900 по 1902 год прокурором окружного суда Петербурга, об этом происшествии, в свою очередь, рассказал прокурор судебной палаты Гредингер, сообщив При этом, что взрыв, в результате которого погибли люди, устроил один из агентов Рачковского — Ягольковский.
Плеве, не жаловавший Рачковского еще со времен Дегаева, воспользовался этим удобным случаем. Он вызвал Рачковского в Петербург и назначил над ним следствие. Над головой шефа Заграничной агентуры нависла гроза. Казалось, полное падение неизбежно, так как «проделок» за душой Петра Ивановича было немало. Однако сильные друзья Рачковского, среди которых был и дворцовый комендант Гессе, и на этот раз выручили его. Следствие было прекращено. Но Плеве не сдавался. Чтобы получить согласие Николая II на увольнение Рачковского, он решил сыграть на взаимоотношениях императора и одного французского шарлатана, который выдавал себя за гипнотизера и спирита. Это был небезызвестный мэтр Филипп, по слухам, излечивавший нервные болезни. К тому времени появились доказательства вмешательства Рачковского в дела императорской семьи. Этого было достаточно, чтобы царь в июле 1902 года дал согласие на отставку Рачковского.
Неожиданная отставка Рачковского вызвала немало толков как в революционных кругах, так и в среде, близкой к Департаменту полиции. Общее мнение было таково: причиной его увольнения послужило недовольство царя неблагоприятными сведениями, которые были собраны им во Франции о подвизавшемся при петербургском дворе «лионском старце» Филиппе Вашо, лечившем суеверную императрицу при помощи гипноза и спиритических сеансов. Мэтру Филиппу, по слухам, удалось при помощи столоверчения и вызывания духов, в том числе духа «обожаемого родителя», совершенно овладеть духом самого всероссийского самодержца. При дворе падение Рачковского связывали напрямую с интригами Плеве и «черногорской принцессы» — герцогини Лейхтенбергской Анастасии Николаевны, от которой императрица, собственно, и узнала о чудесных способностях «лионского старца» во время визита в 1901 году Николая II во Францию. Супруга царя Александра Федоровна страдала нервным расстройством из-за безуспешных попыток подарить мужу сына-наследника и прибегала к помощи целителей самого разного толка. Поэтому Рачковскому, «знавшему всю Францию», было приказано разыскать мэтра Филиппа и доставить его в Компьен, где тогда жили высокие русские гости.
«Одна из черногорок, — писал об этой истории Витте, — была в Париже; она потребовала к себе заведовавшего там нашей тайной полицией Рачковского и выразила ему желание, чтобы Филиппу разрешили практиковать и дали ему медицинский диплом. Конечно, Рачковский объяснил этой черногорской принцессе всю наивность ее вожделения, причем недостаточно почтительно выразился об этом шарлатане. С тех пор он нажил в ней при дворе опасного врага».
Когда в 1902 году мосье Филипп появился по приглашению царя в Петербурге, обеспокоенный появлением нового фаворита дворцовый комендант генерал-адьютант П. П. Гессе запросил отзыв Рачковского о Филиппе. Подготовленный документ Рачковский привез из Парижа в Петербург. Прежде чем представить отзыв Гессе, он прочел его Д. С. Сипягину. Тот заявил, что как министр внутренних дел ничего об этом рапорте не знает, так как он ему не адресован, а как человек советует бросить его в топившийся камин. Однако Рачковский пренебрег советом и «выполнил свой долг», передав рапорт по назначению. Это и решило его судьбу. Пока министром внутренних дел оставался «благороднейший и честнейший человек» — Сипягин, Рачковского не трогали, «так как Он по части своей профессии имел несомненные заслуги Ж-Париже». «Но после того как Сипягина безвинно злодейски убили и вступил на пост министра внутренних дел Плеве, с Рачковским быстро расправились», — такова версия Витте, рисующая Рачковского человеком принципов и жертвой грязных интриг «черномазой принцессы». Не ограничившись официальным рапортом о темном прошлом Филиппа, Рачковский написал еще и письмо на имя вдовствующей императрицы Марии Федоровны с разоблачением вредного влияния «лионского старца» на ее сына, при этом также указал на то, что мэтр Филипп является агентом масонов. Императрица имела крупный разговор с Николаем II и не скрыла источника полученных ею сведений о Филиппе. Царь был страшно разгневан. Он вызвал к себе Плеве, тогда уже министра внутренних дел, и горько жаловался на «подлеца Рачковского». Полицейские начальники сочли, что их «птичка, которую хорошо кормили, слишком высоко взлетела», и решили прервать несанкционированные полеты.
Тем временем, уже после отставки «подлеца Рачковского», в Департаменте полиции все еще занимались расследованием взрыва в Льеже. Особо были отмечены чрезмерные траты Петра Ивановича из средств агентуры, его коммерческие сделки и злоупотребления властью в борьбе с личными врагами. Годом позже в отчете Департамента полиции приводились доводы, объясняющие отставку Рачковского. В частности, говорилось, что после 1890 года «главный заграничный сыщик» стал весьма небрежно относиться к своим служебным обязанностям. Покровительствуя подрывникам-анархистам, «Рачковский стал злоупотреблять своей близостью к лицам, стоявшим во главе французского правительства, и позволяет себе вмешательство в дела международной политики». Это был намек на роль Рачковского в создании Антанты. Кроме того, во время преувеличенно громкой кампании против революционеров в начале 1902 года «по небрежению Рачковского царский режим оказался в неудобном положении». Представитель социал-демократической фракции в Думе Покровский считал, что одним из мотивов удаления Рачковского явилось его участие в провокационном убийстве в Париже генерала Н. Д. Селивестрова, посланного за границу для наблюдения за русскими революционерами.
В 1917 году среди бумаг Департамента полиции была обнаружена конфиденциальная «Записка» Плеве о служебной деятельности Рачковского. В качестве приложения к «Записке» были помещены пять писем Рачковского своему агенту М.М. Ляшенко за 1897–1899 годы. Плеве отмечал, что в начале пребывания в должности Рачковский доставлял Департаменту полиции весьма ценные данные. Они касались революционного движения не только за границей, но и внутри России. Плеве указал на «известную роль» Рачковского в деле русско-французского сближения. Однако же в центр внимания своей «Записки» Плеве поставил негативные моменты в деятельности руководителя заграничной охранки. Оказывается, упоенный успехами Петр Иванович стал пренебрегать своими обязанностями, представляя своему непосредственному начальству отчеты сугубо формального характера. В них уже не было какой-либо конкретной и заслуживающей внимания информации. Не прошло мимо внимания Плеве покровительство Рачковского, оказывавшееся им некоторым иностранным предприятиям в России. И наконец, самая последняя и, как оказалось, самая большая вина Рачковского заключалась его тесных связях с французскими политическими кругами и французской полицией. Приложенные к «Записке» письма Рачковского не оставляли сомнений в том, кем был, к примеру, организован налет на виллу Циона в Швейцарии, а также определенно указывали на корыстный характер хлопот Петра Ивановича о привлечении иностранных капиталов в Россию. Однако автор «Записки», по всей видимости, не дал ей хода. Рачковский, как видно из его личного дела, был уволен 15 октября 1902 года. «Записка» была составлена Плеве 13 июля 1903 года, то есть через девять месяцев после отставки Петра Ивановича. Значит, его сначала уволили, а потом уже стали собирать на него компрометирующие материалы. Очевидно, появление «Записки» было связано не столько с увольнением Рачковского, сколько с расследованием всей деятельности бывшего руководителя Заграничной агентуры. В итоге Рачковский не только был уволен с государственной службы. Он был «выслан» из Парижа в Брюссель, а затем ему было разрешено поселиться в Варшаве. Даже пенсия была дана Рачковскому при условии, что он не будет жить во Франции.
