Дневниковые записи. Том 1 - Владимир Александрович Быков
– Ваше замечание справедливо. Только я хотел бы отметить, что слово «мгновенно» я употребил здесь, признаюсь, не совсем корректно. На самом деле, как и положено в реальной действительности, в силу упругой податливости элементов механизма, а в данном конкретном случае еще и за счет установки на показанном мной чертеже специальных для того амортизирующих пружин, изменение центра
вращения происходит, конечно же, не мгновенно, а за вполне определенное время и на пути, обеспечивающих допустимый уровень расчетных нагрузок на механизм.
Такая четкость в постановке вопросов Дедом и моих на них ответов вызвала массу уточняющих более мелких замечаний и уточнений со стороны остальных членов комиссии, в ходе которых все забыли о политике, технике безопасности, экономике и всей прочей казенщине.
Придуманный сценарий полностью подтвердился и обеспечил мне блестящую защиту. Однако… не без помощи. Не будь Деда, «план» мог бы провалиться или проиграться не столь эффектно. Превратиться в заурядную защиту. В масштабе ценностей периода студенческих лет И. Б. явился мне просто гениальным мужиком.
14.05
Получил от Марка увлекательнейшее послание о «Краткой, но полной трагизма, истории рукописи второй книги трилогии «Мальчик, мужчина, старик…».
«Первый экземпляр рукописи я отнес в издательство «Интер-мет». Руководство его, в бытность мою Главным конструктором, относилось ко мне с большим уважением и в память о прошлом рукопись приняло. Этому способствовало также ходатайство президиума Российской Инженерной Академии, почетным членом которой я был избран года три тому назад. Рукопись включили в план, но затем кто-то свыше ее оттуда вычеркнул. Теперь издательство, говорят, собирается ее включить снова. Издание можно было бы ускорить, если найти 2000 долларов (американцы, сволочи, и сюда лезут!). Короче, дело если не совсем безнадежное, то, во всяком случае, крайне затяжное.
Второй экземпляр летом прошлого года я представил в Союз Писателей России. Известно, что Россия по числу писателей, приходящихся на душу населения, намного превосходит все остальные страны мира, причем писатели у нас размножаются со скоростью мухи-дрозофилы. Поэтому сейчас одного Союза, как было в СССР, оказалось мало, и ныне их стало три. Размещаются они все на улице Воровского (ныне – Поварская) в доме Ростовых, описанном Л. Толстым в его знаменитом романе.
В один из этих СП я и заявился, застав там в маленькой скудно обставленной комнатенке живого и очень симпатичного молодого человека Сергея Александровича Гонцова. Мы как-то сразу приглянулись друг другу. Раскрыв рукопись на первой попавшейся странице, он окинул ее взглядом и заявил:
– Добротная проза! – Записывая мой адрес, он высоко оценил мое проживание на улице Пушкина, справедливо полагая, что это меня ко многому обязывает.
– Позвоните мне недельки через две-три, – сказал он на прощание. Я позвонил через месяц. Гонцов узнал меня и стал взахлеб нахваливать рукопись:
– Прекрасно! Мне понравилось! И еще одному другу, я ему показал, – тоже! Обязательно что-нибудь придумаем!! Звоните через две, три недельки! – Я опять позвонил через месяц. Тон Гонцова был менее восторженным:
– Как Ваше здоровье? – поинтересовался. Я ответил стереотипно:
– Стараюсь не прислушиваться.
– Вы не обижайтесь, но такие дела быстро не делаются. Я хочу показать вашу работу лучшему стилисту в России. Не обижайтесь, звоните. – Я заверил его, что нисколько не обижаюсь, наоборот, чрезмерно благодарен, что он занимается моим творением.
Перед ноябрьскими праздниками я позвонил снова. Трубку сняла женщина.
– А зачем Вам нужен Гонцов?
– Я оставил ему рукопись.
– А какое право он имел у Вас принимать? – Что мог я ответить?
Она продолжала:
– Хорошо, я у него спрошу.
– А мне что делать?
– Не знаю, звоните. – Строгий, начальственный тон. Хотя и не сказано прямо недоброго слова о С. А., но явно чувствуется весьма критическое к нему отношение.
В одном мне в жизни несомненно повезло: я никогда не служил под начальством женщин. Я не женоненавистник, отнюдь. Во всех случаях, кроме производственных, общение с женским полом доставляет мне удовольствие, но… работать с ними невозможно. Поэтому, когда мой заместитель докладывал, что процент женщин в отделе зашкаливает за 60, я хватался за голову…
На следующий мой звонок, к счастью, отозвался сам Гонцов.
– Хочу Вас приободрить. В книге много про Урал, я сам оттуда. Вы не будете против, я переслал рукопись в журнал «Урал». Главный редактор – мой знакомый, я знаю его вкусы, надеюсь, они напечатают. Звоните через недельки две-три…
И вот финал. Звоню. Знакомый голос: – Гонцова нет и не будет. – То есть? – А вот так. Он у нас такой… – Но, может, скажете его телефон или адрес? – Нет, не могу…
Дальнейшие попытки связаться с Гонцовым успеха не имели.
В Екатеринбурге три человека, к которым я могу обратиться за помощью. Евгений Кушелев – мой двоюродный брат; Лен Шляпин – мой школьный приятель и Владимир Быков – товарищ по совместной
работе. Есть еще, но старые и немощные, которых я не решаюсь обременять поручениями.
А трех названных лиц (молодых и мощных – по его разумению) прошу связаться и выработать совместный план действий, цель которых: выяснение состояния дел с рукописью. При этом прошу сделать так, чтобы роль Лена (особо из нас мощного) исключала езду в троллейбусе и чтобы вообще он один из дома не выходил».
30.05
«Марк! С двойным чувством прочитал твое письмо. С восхищением – от талантливо написанной истории; с досадой – от старческого неумения ориентироваться в сегодняшней жизни. Ну, как можно было тебе, Главному конструктору, оставить рукопись, не имея на руках копии; как можно было выбрать твой СП и не спросить, на каком основании Гонцов позволил переслать рукопись без твоего согласия, да еще поди и обычной почтой.
Я среагировал немедленно. Позвонил Главному редактору журнала Коляде и получил ожидаемый ответ, что Гонцова он не знает и рукописи не получал, разве вот дополнительно спросит о ней своих редакторов. Попросил зайти в редакцию за результатом твоего братца, он обещал проинформировать тебя лично.
А пока советую планировать свои действия из расчета, что рукописи здесь нет. Срочно забирай экземпляр в «Интермете» и делай немедля копии, в том числе, одну для нас троих».
30.06
Операция «Рукопись» продолжается.
«Марк! Получил твое письмо. Приятно было слышать, что ты нашел своего «милого и порядочного» Гонцова. Конечно, благородно думать о человеке хорошо. Однако нельзя не считаться и с тем, что действовал он в этой истории не совсем разумно. Из-за его неразумности и все следствия, остающиеся пока на том же уровне неопределенности, несмотря на твою дополнительную информацию.
По ней: Гонцов передает рукопись некому Мичковскому, тот Казарину, а последний Коляде.
Звоню Казарину.
