Александр Силаев - Гуманная мизантропия

Что лучше — народно-таблоидные медиа или цинично-официозные? А что лучше — зайти учителю в класс и развлечь его дурацкими частушками, или 40 минут диктовать инструкцию к бульдозеру на китайском? То есть что лучше — играть на низких чувствах аудитории, или вообще ее, суку, игнорировать? Дело вкуса. Но все же склоняюсь к тому, что пустота — меньше вопиюще несовершенного. Если мерить по тому вреду, который приносится, или точнее — по не случившейся пользе, которая могла быть. То есть у меня подозрение, что мера «грязи» в обществе зависит скорее не от напора, с которым заливается грязь, а от объема пространства, куда она может залиться. А за объем такого пространства отвечает именно «пустота». И в этом смысле культура, которая воодушевляет на секс, все-таки большего ранга, нежели культура, не воодушевляющая вообще. Больший дьявол все-таки в пустоте, чем в похабности сотворенного.

СМИ поставляет не столько информацию, сколько картину мира. Ну кого, действительно, волнует информационный поток, жуткий, избыточный? Кому надо, что там в Нигерии? Кому надо, что там в соседнем районе? Покупая масс-медиа, люди покупают образ самих себя и представление о реальности. Носителем которых в неявной форме и является «информационный поток». То есть, по большому счету, «информация» — только повод передать главное и подлинное содержание. Носитель, так скажем. Причем это относится к любым СМИ. К желтым, серым, красным, культурным… Кроме, может быть, 100-процентых рекламных дайджестов (они вообще не для чтения), и совсем уж деловой прессы. Хотя в последнем случае не уверен. Тот же жесткий формат газет вроде «Коммерсанта» — не есть ли, в скрытой форме, пропаганда некоей идеологии, образа мыслей, взгляда на мир? Именно пресловутый «формат», не что-либо? От которого человеку иного образа мыслей — должно становиться дурно… То есть он буквально не сможет считать даже голую информацию — потому что она подано не в манере, отвечающей его форме жизни. В этом смысле «объективная пресса без авторской позиции», конечно же, идеологична насквозь. Проповедуя, к примеру, тот мир, где не бывает авторов и позиций.

Известно, чем «обозреватель» отличен от «корреспондента». Второй бегает, чтобы чего-то узнать, а первый, предполагается, все и так знает. Все, что надо для дела, оговоримся. А дело — сидеть в кресле и комментировать… Я же тут пояснял, чем «обозреватель» отличен от «публициста». Первый все-таки привязан к «информации», «ленте новостей». «Если человек может написать заметок на полгода вперед, и удалиться на это время в запой, но это публицист». Если за это время чего-то устареет, то это все-таки еще «обозреватель». Короче, наш публицист, касательно корреспондента, обозреватель в квадрате. А можно себе представить еще и явление в кубе. Чтобы понять, к чему я стремился — пусть не очень успешно — если обстоятельства заносили меня в редакцию, а меня туда заносило почти всегда…

Большая часть медийщиков России давно уже, незаметным для себя образом, стали пиарщиками. Различия тут просто, как дважды два. Кто твой заказчик? Вот, собственно, и все. Если читатели-зрители, то это называется СМИ. Если главный поток идет от рекламодателей, особливо же, как принято у нас, за «джинсу» — это рекламное агентство, обслуживающее корпорации в розницу. Если же главные деньги идут от администрации, от «олигархических структур», или от того, кого напрягает на это администрация — то это пиар-отдел, заранее купленный оптом. Точнее, печатно-телевизионный придаток пиар-отдела. И не надо это называть СМИ, ибо логика функционирования такой штуки и СМИ принципиальна различна.

Забавно, впрочем, что самые отвратные по вкусу СМИ, желтушные, с картинками и словесной херней — это будут именно чистые СМИ. Именно что рассчитанные на читателей-зрителей, все по-честному. То есть вкус номенклатуры сейчас, как и вкус номенклатуры в СССР, все-таки лучше вкуса широких народных масс. И более-менее эстетским товарищам проще встроиться в «олигархический рупор» или «свору цепных псов режима», нежели в подлинно народное СМИ.

Это комплимент — в сторону таких «рупоров» и «свор». Комплимент не искупающий, но смешной.

Где кончается «журналистика», и начинаются уделы «литературы»? 1. Если текст можно улучшать бесконечно, и это имеет смысл, то перед нами литература… в случае журналистики далее некоего предела работа над текстом просто бессмысленна. 2. Литература суть то, что написано в «имманентном режиме», то есть человек не ставит себе задач, внешних по отношению к «своей частной жизни» и пишет, что «по жизни», и только. Правда, жизненный интерес может быть довольно широк, но это именно жизненный интерес, не «профессиональный». 3. Самое банальное: журналистика устареет. Можно, кстати, вести шкалу «от крайней Ж до крайней Л». Текст, обреченный протухнуть через день, через неделю, через месяц, квартал, год, десятилетие, век… Рано или поздно все устареет, и будет проходить по разряду «исторических документов». Просто одно выродится в документ эпохи уже назавтра, а другое через 2000 лет. Критерии как дважды два. Кое-какая журналистика сквозь них обернется литературой. А некоторая литература — наоборот. Приводить примеры не будем, за множеством и очевидностью.

Глава 7

Лит-ра

Вопрос в духе Венички Ерофеева (у него было: «по какую сторону Пиренеев больше уважают русского человека?»). Так вот: уважают ли в простом народе писателей? Не уверен, что четко могу выдать дефиниции, что такое «простой народ» и кто такие «писатели». Но все-таки? Без дефиниций?

Толки ходят самые разные. На премии «Дебют» рассказывала девушка-дебютантка: еду в поезде на премию, тетка в купе спрашивает — кто, мол, и куда? Отвечаю правду, и мне сочувствуют: «неужели проще заработать никак не можете?». Даже размер премии — две тысячи баксов — тетку не убедил. Схожую историю описал лауреат премии Астафьева. Тетка в ларьке, узнав, что он молодой писатель, смотрела с недоуменной жалостью.

А вот один чуть менее молодой писатель, наоборот, уверял — в провинции народ читает и чтит. Совсем в провинции, т. е. в районах Красноярского края. И корочка с надписью «Член союза писателей» там как-то воспринимается. По крайней мере, милиция не пристает лишний раз.

Кому верить? Или уважение к словесникам прямо пропорционально удалению от метрополии? Как знак культурной отсталости от новой эпохи?

Литература если не погибает, то сильно сдает позиции, причин много, вот две, банальные-главные:

1). Слабая энергетика за счет рыхлости практически любого текста — перед энергетикой кино, рок-музыки, компьютерных штук. Проигрыш в ритме, в плотности потока. И что касается умной прозы — та же история. Проигрыш в «плотности смысла на единицу текста». Проигрывает философии, публицистике, любому «социогуманитарному дискурсу», идущему в лобовую, без приема.

2). Увядание автора. Сначала предельная атомизация его в модерне, сужение аудитории до своей головы, затем, как ведомо, его смерть в постмодерне: «все уже сказано», далее идет перекладывание культурной мозаики без онтологических мессиджей. Просто развлекуха для умных, но время дорого, развлекаться можно веселее-грубее: если уж менять время, то лишь на «экзистенциальное» или «онтологическое», не на «культурологию». Вместо культурологии лучше, условно говоря, в баньку… Умным тоже…

Вот так. Исключения, как и должно — подтверждают правило. То есть если резюмировать первое — «текст слишком длинный». Если резюмировать второе — «автор не живой». Оба обстоятельства — назовем их внешнее и внутреннее — прекрасно сочетаются.

Что с этим делать? Ничего.

Слово и смысл никуда не деваются.

Они начинают работать на сопредельные области.

Те, где выше плотность высказывания. Где автор еще живой. Или хотя бы пытается.

Писатель, говорю, это не профессия. По крайней мере, здесь и сейчас. Вот представьте, что маляр чего-то покрасил, а потом ему говорят — молодец, сейчас будет рулетка: если выпадет число 7, ты получишь за это деньги. Какая же это профессия? Я не к тому, что профессиональные писатели получают мало, хотя и это тоже. Я к тому, что само попадание в профессионалы — это рулетка, и даже не цвет, не дюжины, это число. По формальным критериям, по тексту — все шорт-листеры премии «Дебют» профессиональные авторы. А по жизни — хрен знает кто.

Есть авторы, которые делятся скорее пафосом-настроением, и авторы, которые дают смысл-толчок. Выразительность в смысле литературного стиля нужна скорее первым, а вторым признателен за лаконизм, легкость речи, отсутствие виньеток. Все ребята хороши, но… хочется быть автором второго разряда. Заранее согласен с утерей стиля. Шут с ним.