Дом Виндзоров: Правда и вымысел о жизни королевской семьи - Тина Браун
IV
В течение дня Королева редко смотрит телевизор, если только не идет трансляция скачек, но 11 сентября 2001 года стало исключением. Она сидела у экрана в Балморале, словно загипнотизированная кадрами катастрофы, разворачивавшейся в Нью-Йорке. В последний раз трагедию, сравнимую хотя бы приблизительно с обрушением башен Всемирного торгового центра, она видела во время бомбардировок Лондона в ходе «Блица» и на фотографиях Перл-Харбора после нападения японцев в 1941 году (это событие побудило президента Рузвельта вступить во Вторую мировую войну, оказав поддержку Уинстону Черчиллю). Не втянет ли гибель 3000 человек (67 из которых были британскими подданными) Соединенное Королевство в еще одну войну?
Ужасная террористическая атака совпала по времени с личной трагедией Елизаветы: поступил звонок о том, что ее друг граф Карнарвон, Порчи, которому было семьдесят семь лет, скончался от сердечного приступа. Его супруга, Джинни Уоллоп, богатая наследница из Вайоминга, сообщила, что он тоже смотрел новости о теракте, находясь в замке Хайклер. Его сердце не выдержало потрясения, и он умер в машине скорой помощи.
И снова, как это было после гибели Дианы, волшебную атмосферу удаленного Балморала пронзила необоримая боль. Больше не будет частых звонков от Порчи на мобильный, которые скрашивали напряженные послеполуденные часы. Многочисленные человеческие потери по другую сторону Атлантики совпали с утратой близкого человека здесь, в своей стране, но долг Елизаветы как суверена оставлял мало времени для личного траура.
Террористические атаки в Соединенных Штатах позволили показать союзникам Великобритании другую монархию: неравнодушную, готовую отозваться на происходящее в мире. Гибель Дианы не прошла бесследно: Корона выучила урок. В этот раз никто и не думал скрываться от жерновов истории в Балморале. Сэр Малкольм Росс, контролер кабинета лорда Чемберлена, в телефонном разговоре сразу же предложил довольно вдохновляющую идею. Именно он продумывал детали, которые остались в памяти людей после похорон Дианы. Росс учился в Итоне и Сандхёрсте, позже получил звание подполковника и ушел в отставку. Возможно, он и производил впечатление эксцентричного старика, преданного истеблишменту, но его организаторское чутье, понимание законов зрелищности и дотошность можно назвать талантом.
Королева не раздумывая одобрила его предложение изменить церемонию смены караула в Букингемском дворце. 12 сентября солдаты колдстримской гвардии прошли маршем под избранные произведения американского военного композитора Джона Филипа Сузы. Во дворце посвящение погибшим открывалось композицией «Знамя, усыпанное звездами» (The Star-Spangled Banner), и ее услышали тысячи скорбящих американцев-экспатов, собравшихся у ворот. Завершилась смена караула под «Боже, храни Королеву» (God Save the Queen). У американской патриотической песни «Моя страна, это тебя [я воспеваю]» (My Country, Tis of Thee) тот же мотив, поэтому гимн Великобритании особенно откликался тогда слушателям. Сама Королева отправилась из Балморала к американскому послу Уильяму Фаришу, чтобы выразить соболезнования и присутствовать на поминальной службе в соборе Святого Павла. Именно на этой службе принц Филипп зачитал строки из Послания к римлянам: «Если Бог за нас, кто против нас?» Иными словами, реакция дворца на трагедию в Америке была безупречна с точки зрения как эмоций, так и дипломатии.
Спустя шесть дней я присутствовала на мемориальной службе, посвященной событиям 11 сентября, в церкви Святого Фомы, возвышающейся во всем готическом великолепии над нью-йоркской Пятой авеню. Шел сильный дождь, и я пряталась под истинно британским зонтом вместе с историком Саймоном Шамой. Мы быстро перебежали через улицу к церкви. Внутри собралось около семи сотен британцев, уехавших из родной страны. Многие из них во время теракта потеряли близких. Все здесь было пропитано горем. Королевы с нами не было, но премьер-министр Тони Блэр, который казался неожиданно молодым и очень обремененным обязательствами, зачитал вдохновляющий отрывок о всепобеждающей любви из романа Торнтона Уайлдера «Мост короля Людовика Святого». Паства всхлипывала, присутствовавшие на церемонии Билл Клинтон, мэр Рудольф Джулиани и генеральный секретарь ООН Кофи Аннан явно были растроганы. Шама заметил, как иронично, что нас успокаивает звучание гимнов «God Save the Queen» и «The Star-Spangled Banner», следующих один за другим, учитывая, что гимн Америки был написан в ознаменование торжественного объявления независимости от Великобритании. В тот день после теракта наши страны казались ближе, чем Бруклин и Манхэттен.
Обычно зрителям запоминается красноречие Тони Блэра, но тогда самую яркую фразу произнесла Королева. В последних строках послания, которое зачитал с кафедры посол Кристофер Мейер, она нашла слова, как позже заметил Билл Клинтон, «настолько мудрые и правдивые, что люди словно почувствовали себя лучше».
«Для семей и друзей тех, кто погиб или был ранен во время атаки – многие из вас присутствуют здесь сегодня, – настали темные и полные боли времена. Мои мысли и молитвы с вами, сейчас и на протяжении всех непростых дней в будущем. Однако нет слов, которые могли бы хоть ненадолго смягчить горе и боль. Горе – это цена любви».
Эти необыкновенно эмоциональные слова Королевы несли утешение близким жертв теракта, но я думаю, что последняя фраза была продиктована не только общечеловеческой, но и личной трагедией – потерей Порчи, товарища и союзника, поддерживавшего Елизавету на протяжении шестидесяти лет.
Горе – это цена любви.
Глава 6
Лебединые песни
Принцесса Маргарет и королева-мать уходят с вечеринки
I
Когда Эдуард VIII отрекся от престола в 1936 году, вынудив застенчивого и заикающегося брата Альберта принять корону, Маргарет, которой тогда было шесть, спросила десятилетнюю Елизавету, значит ли это, что после папы королевой станет она. «Да, однажды так и будет», – ответила Лилибет.
– Бедняжка, – сказала Маргарет.
Неважно, чего было больше в этой реплике – сочувствия или скрытой зависти, – но пути сестер разошлись довольно рано. Динамика их взаимоотношений никогда особо не менялась. Они словно вышли из романа «Разум и чувства»: очаровательная и живая Маргарет Роуз и более серьезная и сдержанная Элизабет, которая всегда защищала и наставляла на путь истинный своенравную сестру. Один из офицеров гвардии, друживший с Маргарет, рассказывал так:
«Королева всегда отлично управлялась с сестрой, лучше даже, чем с детьми. Если Маргарет не хотела что-то делать, Королева просто говорила: "А, ну ничего", словно подразумевая: "Мы и без тебя отлично справимся". Обычно этого хватало».
Майор Колин Бёрджесс, бывший конюший, вспоминал, как однажды на Рождество пламя свечи перекинулось на волосы Маргарет. Елизавета с удивлением взглянула на сестру и сухо прокомментировала: «Посмотрите-ка! Марго снова вспыхнула!»
Даже после того, как Елизавета взошла на престол и обязанности королевы стали отнимать у нее все больше времени, что болезненно воспринималось Маргарет, сестры продолжали каждый день созваниваться. Маргарет была единственным человеком на планете, кто общался с Королевой на равных, обмениваясь сплетнями и жалуясь на мать. Она смотрела на мир через ту же «королевскую» призму, а уезжая за границу, всегда брала с собой маленький портрет Елизаветы в серебряной рамке и вешала его на стену или ставила на комод. Джейн Стивенс, одна из дам свиты Маргарет, знавшая ее очень долго, прекрасно помнила, как принцесса подолгу искала сувениры, которые порадовали бы Королеву.
Елизавета нередко завидовала способности Маргарет легко развлечь собеседника. Королева говорила: «Все становится проще, когда она с нами: над шутками Маргарет все смеются». К тому же принцесса могла наслаждаться свободой, о которой Королеве оставалось только мечтать. Похоже, Елизавета очень завидовала путешествию в Рим и Париж – королева-мать и Маргарет отправились туда вместе в 1959 году. «Она Королева уже столько лет и ни разу не смогла съездить в другую страну в отпуск или сказать: "Сегодня такой хороший день, давайте сходим куда-нибудь на пикник"», – вспоминала двоюродная сестра Елизаветы, Маргарет Родс.
