Анна Лазарева - Блондинка вокруг света или I did it my way

— Он что, Зорро? — иронизируют люди.

Я отвечаю, пытаясь скрыть за иронией гордость:

— Да, видимо, Зорро…

— Я достаточно силён для того, чтобы не бояться плакать… — вот что он говорит о себе.

Он пишет мне стихи, в которых называет меня своим ангелом, а себя — моим белым рыцарем. Я боюсь их показывать, чтобы не позавидовали, а главное, чтобы не смели смеяться над его наивной чувствительностью. Я не буду хвастаться таким идеальным почитателем. Пусть смеются надо мной и считают меня влюблённой дурочкой. Так я буду достойна его.

— Я ждал тебя всю жизнь. Я никого никогда не любил, до тебя. Я думал, я неспособен. Ты моя первая любовь. Ты мой ангел. И сейчас я не хочу этого прятать. Пусть весь мир знает. Ведь ты тоже искала меня? Такое случается. Не бойся поверить. Смеёшься? Как мне доказать? Ты поверишь, если я отдам тебе свою почку? Или глаз?

— Да, если бы ты отдал мне свою почку, я бы действительно поверила, — вываливала я остатки своего цинизма.

Он, действительно, очень отзывчивый человек. Он сразу починил электричество в баре моего друга, франко-итальянского музыканта. Он моментально вошёл в доверие к моей самой близкой, на острове, подружке. И если кто-то говорил «мне нравится твоя рубашка», он просто снимал её и отдавал.

Потянулись самые счастливые дни в моей жизни. Поездки на другие острова и пляжи, где мы могли часами сидеть в соломенном баре, потягивая пинаколаду и с восторгом глядя друг другу в глаза, не замечая моря.

— Как ты прекрасна!

— Просто я твоё отражение.

Наблюдающих за нами со стороны мутило от такой сладостной сладости, а нам, конечно, было всё равно. Он рассказывал мне, как всё будет сказочно, когда я, наконец, перееду жить к нему в Сан-Франциско. Я боялась верить и говорила ему:

— Такие отношения длятся два месяца. Сначала куча писем. Через месяц меньше. Через два месяца переписка прекращается. Это нормально. Это не потому, что люди — гады. Просто люди не могут любить долго неосязаемый объект, все хотят быть счастливыми здесь и сейчас.

— Не бойся, беби, я буду верить за двоих. И потом ты, наконец, скажешь: «Боже мой, какая я была глупая вначале, что не верила». Беби, где ты была всю мою жизнь?!

Это было настолько неправдоподобно, что можно было поверить. А я всё равно боялась. А в меня ли он влюблён? В лучшем случае в меня тоже, в худшем — только в море, солнце и пальмы. И в эту драматическую скалу. Но ведь я приеду одна, не прихватив с собой ни моря, ни солнца, ни скал. Отдаёт ли он себе в этом отчёт? Сейчас я в «моём» мире. Здесь я королева дорог и принцесса джунглей, пусть даже и без копейки. Там, в его мире, я нежелательная иностранка и ещё больше «без копейки».

Моя подруга говорила:

— Не профукай, верь! Он правильно говорит, такое случается. Редко и не со всеми, но случается. Почему бы не с тобой? Радуйся. Будь благодарна судьбе.

И я была благодарна. Просыпаясь по утрам, я улыбалась и иногда закрывала лицо руками, чтобы солнце не позавидовало моей улыбке и не испортило моего счастья. Потому что улыбка была слишком широкая и счастливая. Мне было стыдно за свою улыбку сумасшедшего, стыдно, что я так счастлива. Стыдно, что я верю в любовь, в то время как мне уже не девятнадцать лет.

Да, за что ж мне такое счастье? Разве я его достойна? Что я такого сделала, чтобы заслужить его? Не то чтобы я была стервой, как сейчас говорят, но и идеальной я тоже не была. Я могла быть очень циничной, нетерпимой к слабостям, и иногда пользовалась мужчинами.

Маленькое островное божество, что ещё я могу сделать для тебя?

Да, это то, чего я искала. Чего ж ещё?.. Карьера, деньги? Какая никому не нужная чушь! Я получила то, что все люди, без исключения, ищут, но боятся признаться. Прячут свои тайные мечты за маской цинизма. Цинизм — удел несчастных. Земля обетованная — это любовь!

Чтобы стать достойной такого его, я решила всё бросить на алтарь любви. Не очень много, но всё что у меня было. А именно: пути к отступлению, типа, «посмотрю, что там будет, и если всё нормально, тогда»… Не боялась быть смешной и романтичной. Не стеснялась открыто говорить о своих чувствах, решительно и гордо объявлять людям о своей любви. За свой недавний цинизм я добровольно обрекла себя на насмешки циников, с которыми сидела на одной ветке. А уж они не заставили себя долго ждать…

А тем временем мы продолжали смотреть друг другу в глаза и умиляться.

Когда произошла первая размолвка, из-за какой-то ерунды, и я ушла в ночь гулять по пляжу, он нашёл меня и бросился ко мне с рыданиями.

— Беби, больше никогда не уходи от меня! Если ты разобьёшь мне сердце, я, наверное, не оправлюсь даже за десять лет!

Наблюдающих продолжало мутить. А мы над ними смеялись. Это смахивало на какое-то кино, в котором я реально живу.

На съёмках рекламы, уже в Сан-Франциско, партнёр по кадру как-то стал меня расспрашивать: «Кто, откуда, что здесь делаешь?» Я отвечала уже много раз произнесённый текст: «Я из России, много путешествовала, приехала сюда к мужчине, с которым познакомилась в Таиланде, на острове N».

— Как романтично! Ты счастлива?

И тут, вместо заученного ответа типа «да, счастлива», я клянусь, совершенно неожиданно для меня, без всякой подготовки, из моих глаз хлынули обильные слёзы, которых было не удержать ничем.

Позор! Актриса на съёмках, называется. Ну, что поделаешь. Парень утешал, как мог. Но как же это банально. Никакая я не Руби Тьюздэй. Оказывается, я — женщина. На меня падало солнечное небо проклятого Сан-Франциско. Меня тошнило от горя. Я бы с радостью согласилась не дожить до утра.

— Зачем же ты всё это говорил, писал?!

— Мне просто так хотелось, чтобы это было правдой!..

— Эй, вы, на той ветке, не ждали таких?! Подвиньтесь! Сейчас посмотрим, кто здесь циник.

Опять Индия

Но это потом. На тот момент я верила. Ну чего мне бояться? Что может случиться? Я приеду, и в меня полетят сковородки с беконом? Или он многожёнец? Или вот, ещё лучше, я приеду, а он маньяк-каннибал. Бред, вообще.

Со смехом вспоминаю слова француженки — психиатра:

«И пожалуйста, запомни, Анна, если ты встречаешь ну очень-очень хорошего парня, беги! Ему есть что скрывать…»

Я пишу ей шутливое письмо. Вот, мол, встретила я того, против кого ты меня предостерегала. Она отвечает, тоже в шутливой форме, что-то о том, что не следует верить психиатрам. Они, мол, самые больные люди…

Мне бояться нечего. Если даже он не настолько идеален, насколько кажется сейчас, это ничего. Раздели его идеальность на пять — и всё равно остаётся очень мягкий и нежный человек, которого я искала. Ничего я не боюсь. Вместе мы справимся с мелочами. Земля обетованная в моей вере!

Перед отъездом в Сан-Франциско он обещает скоро навестить меня в Индии и дарит мне гитару «Ямаха». Автобус уносит его в аэропорт. Я остаюсь одна на дороге. Мои страхи возвращаются.

И начинаются многочасовые разговоры по скайпу. Мы общаемся утром, перед его сном, и вечером, перед моим сном. Он пишет стихотворение для меня.

(Стихотворение скопировано без редактирования.)

for Annalying in bed thinking what to doto keep this love alive for youwith many miles between us stillyou fear the ride has lost the thrill

you fear the song will end too soonthe notes no longer played in tuneyou fear the flame will flicker outthe space remaining dark with doubt

you fear the food has lost it's flavorno longer full with spice to savoryou fear the brilliant color will fadedull in shine, grey in shade

you fear the story will not be toldwritten in language too flat, too oldyou fear the poem will die in timethe words no longer joined by rime

well I am here to ease your feara tender whisper in your earmy hands gently on your hipsthe softest kiss upon your lips

for I am your man, strong and trueall of my love is all for youand all of this dreadful time awaywill cease to cloud our minds one day

and until that wonderful day arrivesremember…..it is nothing compared to the rest of our lives

В этом стихотворении он журит меня за недоверчивость и подшучивает, что я «боюсь собственной тени».

Ты боишься, что история не будет сказана

Написанная, плоским устаревшим языком.

Ты боишься, что поэма умрёт со временем

И её cлова не будут больше рифмоваться.

Под конец, он называет себя моим сильным и честным мужчиной, который пришёл, чтобы рассеять мои страхи и сомнения:

«Запомни… Они (сомнения) ничто по сравнению со всей оставшейся жизнью».

— Мой ангел, у меня хорошая новость. Я взял билет в Индию. Это моя первая почка, беби.

Я опять плачу от счастья. Моя любовь, мой белый рыцарь приедет ко мне в Гоа. Только это и важно. Ночью мне снятся стихи. Стихи складываются в песню. Я подбираю её на гитаре.

Закружился над нами жернов дивного солнца.Мое право испить того солнца до дна.Отпустите к нему, мое место под солнцем,Продолжайте кружить, дивные жернова.

В этом есть что-то есенинское. Какой смешной романтизм! Я перевожу стихи на английский и добавляю ещё абзац.