Ольга Кузьмина - Республика Святой Софии
Неизвестно, было ли присутствие владыки на вече обязательным. В 1425 г. архиепископ Симеон «бил челом» новгородцам на вече, заступаясь за арестованных немецких купцов[352]. Но это было чрезвычайная мера, вызванная реальной угрозой убийства ганзейцев.
Новгородская четвертая летопись под 1437 г. сообщает, что «владыка Еуфимеи на вече благослови крестом посадников, в ризах, и тысяцких и весь Великии Новгород, в недилю и поеха на Москву…» Здесь также имеет место неординарная ситуация — владыка явился на вече, чтобы благословить всех новгородцев перед своим длительным отсутствием в городе.
В легендарном «Сказании о помощи новгородцев Дмитрию Донскому» архиепископ приказал собрать вече, чтобы узнать мнение народа. А когда новгородцы собрались на зов вечевого колокола, архиепископ призвал их выступить на стороне московского великого князя против войск Мамая, который хочет «веру христову осквърнити и святыа церкви разорити и род христианьскый искоренити»[353].
В данном отрывке владыка прямо назван организатором и руководителем вечевого собрания. Однако источник датируется XVI в., когда вечевые порядки ушли в прошлое, выборных архиепископов сменили ставленники из Москвы, и новгородцам осталось лишь вспоминать о прежних порядках. Впрочем, представляется вполне правдоподобным, что владыка имел право собрать вече, так же как в экстренных случаях собирали вече бояре или даже простые горожане.
Еще одно упоминание об участии владыки в вечевом собрании относится к 1467 г.: «Вышедши архиепископу владыке Ионе к народу в вече, и благослови народ»[354]. На вече в данном случае решался вопрос о строительстве церкви-однодневки ради прекращения мора. Но владыка не руководил вече, он лишь благословил народ на богоугодное дело.
Возможно, владыка выступал на вече при решении вопросов, связанных с церковью. Жалованная грамота Великого Новгорода Соловецкому монастырю 1468 г. перечисляет всех, кто присутствовал на Ярославовом дворище на вече: «Господину преосвященному архиепископу Великого Новагорода и Пьскова владыкы Ионы, господину посаднику Великого Новагорода степенному Ивану Лукиничю и старым посадникам, господину тысячкому Великого Новагорода степенному Труфану Юрьевичю и старым тысяцким, и боярам, и житьим людем, и купцем, и черным людем, и всему господину государю Великому Новугороду, всим пяти концем, на веце на Ярославле дворе». Далее в грамоте еще раз подтверждается полный список всех лиц, принявших решение пожаловать монастырь Соловецкими островами: «По благословению господина преосвященнаго архиепископа Великого Новгорода и Пьскова владыкы Ионы, господин посадник Великого Новагорода степенный Иван Лукинич и старый посадникы, и господин тысяцкеи Великого Новагорода степенный Труфан Юрьевич и старый тысяцкеи, и бояре, и житьии люди, и купце, и черный люди, и весь господин государь Великии Новгород, вся пять концев, на веце на Ярославле дворе…»[355]
На основании этого документа можно сделать вывод, что возглавлял вече архиепископ Новгорода и Пскова Иона, с благословения которого и была дана жалованная грамота. Важно сопоставить грамоту с первоначальной редакцией жития Зосимы и Савватия начала XVI в.: «И архиепископ созва к себе боар, и въспомяну им о населницах, пакости деющих преподобному. И бояре все с мноземи обещанием помогати изволиша манастырю его. И даша ему написание на совладение острова Соловецкаго, и приложиша к нам и писанию восемь печатей оловя: первую владычну, 2-ю посадьничю; 3-ю тысяцкаго, и приложиша 5 печатей с пяти конец града того по печати, и тако запечатлев, и дасть ему архиепископ»[356].
В приведенном отрывке вече не упоминается, а говорится о совещании у архиепископа, что вполне объяснимо. Архиепископ говорил прежде всего о недопустимости насилия по отношению к монахам со стороны новгородских бояр. Последние обещали всячески помогать монастырю. Данный вопрос явно обсуждался келейно. В результате переговоров была составлена грамота на передачу Соловков монастырю. То есть решение о передаче Соловецких островов было принято на предварительном совещании у владыки, а вече как высшая инстанция только подтвердило его.
На основании приведенных свидетельств нельзя утверждать, что владыка непременно руководил общегородским вече или даже просто присутствовал на собрании. Каждый раз, когда упоминается о личном присутствии архиепископа на вече, это обусловлено определенными причинами. Из этих упоминаний нельзя делать вывод о том, что присутствие архиепископа на вече было обязательным. Но очевидно, что владыка председательствовал на предварительных заседаниях «совета господ», на которых обсуждались вопросы, впоследствии выносимые на вече.
Согласно новгородским источникам XIV–XV вв., владыка вникал буквально во все сферы жизнедеятельности республики. Особенно часто в летописях упоминается строительная деятельность архиепископов. Кроме собственно церковного строительства, владыка занимался укреплением обороноспособности Новгородской земли: «Архиепископ новгородьскыи Василии постави город камен в два лета»[357]; «Добиша челом новъгородьци, бояре и черный люди архиепископу новъгородьскому владыце Василию, чтобы „еси, господине, ехал нарядил костры во Орехове“; и он ехав, костры нарядил…»[358] В 1388 г. «благослови владыка Алексеи весь Новъгород ставити город Порхов камен; и послаша новгородци Ивана Федоровича, Фатьяна Есифовича, и поставиша город Порхов камен»[359].
Многочисленность дел, входящих в сферу влияния архиепископа, и постоянно расширяющаяся епархия привели к созданию института владычных наместников. В Новгородской земле неуклонно шел процесс внутренней колонизации и христианизации населения. Строились новые церкви и монастыри, как в Новгороде, так и в самых отдаленных волостях. С помощью своих наместников владыка сохранял контроль над всеми прихожанами своей епархии. Источники свидетельствуют о существовании владычных наместников в Пскове, Ладоге, Торжке, Двинских землях и в Кореле.
Функции владычных наместников подробно исследованы А. Е. Мусиным: 1) «держание места» святительского, «где есть святительские церкви, которые из старины потягнули» к архиепископу; 2) надзор за архиепископским церковным и домовым имуществом (в тех местах, где существовали архиепископские дворы); 3) отправление архиепископских «оправданий, судов и дел духовных»; 4) получение архиепископских «доходов, подъездов и пошлин»; 5) получение наместничьего «корма»; 6) «строение церковных сел»; 7) обязанность «люди блюсти и дозирати»; 8) отправление «церковных и духовных дел»; 9) испытание претендентов на священнические и диаконовские должности, с последующим написанием рекомендации на поставление[360].
Большое внимание новгородская церковь уделяла поземельным отношениям, так как землевладение было основой экономики Новгородской республики[361]. Недаром Новгородская Судная грамота особо оговаривает случаи задержки земельных дел, как преступные. Если посадник, тысяцкий или владычный наместник, вызвав межников и назначив день суда, сами для решения этого дела не прибыли, на них налагался штраф в пользу Новгорода и великого князя в сумме 50 рублей, и сверх того они обязывались возместить истцу и ответчику все их убытки.
Для средневекового новгородца не существовало понятия частной собственности на землю в современном понимании. Правовую сторону пользования землей определяло отношение к земле как творению Бога, которой человек владеет лишь временно. Поэтому акты поземельных сделок скрепляли печати, на лицевой стороне которых в XIV–XVI вв. изображался крест (символ Христа), а на оборотной стороне — Богоматерь. Таким образом, поземельная сделка была освящена свыше — Христом и Богородицей. Именно они, а не служители церкви, давали новгородцам права на владение определенными участками земли[362]. Но в то же время именно в руках владыки и его наместников находился контроль за оборотом земли в Новгородской республике. Кроме того, пошлина за владычную печать приносила софийской казне неплохой доход.
Разумеется, в разных землях Новгородской епархии местные особенности вносили свои коррективы в деятельность владычных наместников. Собственно церковные дела и обязанности архиепископа в своей епархии будут подробно рассмотрены в дальнейшем. Пока лишь отметим, что политика новгородского владыки в пределах своих владений сводилась к тому же, к чему стремились и митрополиты всея Руси — то есть архиепископ всячески способствовал сохранению своей епархии и не допускал ее деления. Именно благодаря гибкой политике владык остался в составе Новгородской епархии Псков после получения политической независимости.
