Ольга Кузьмина - Республика Святой Софии
После избрания на вече владыка обычно отправлялся на поставление к митрополиту, причем всегда в сопровождении боярской свиты. В 1360 г. «поихаОлексеи на поставление владычества в Володимир, позван послы от митрополита; а с ним бояре новгородчкыи: Олександр посадник, Юрьи Еванов»[337]. По возвращении владыку встречали с великой торжественностью: «Стретоша и игумены и попове с кресты у Ильи святого, посадник и тысячкой и весь Новъград, възрадовашася радостию великою зело в тот день»[338].
Разбирая вопрос о том, что было важнее для управления духовными делами в Новгороде — избрание или поставление, Н. И. Костомаров решительно отдавал предпочтение первому и указывал, что для посвящения не было установлено определенного срока, что между избранием и посвящением протекало иногда длительное время и что владыку тотчас же после избрания вводили в должность и палаты[339]. Это утверждение не совсем верно. В Новгороде четко разделяли «избрание» и «поставление» архиепископа. Так после смерти владыки Евфимия в летописи особо отметили, что он «был владыко 5 лет и 5 недель, а чернцом был на сенех год и две недели»[340].
Возвращение владыки Ионы после поставления в летописи отмечено как значительное событие для Новгорода: «Приеха архиепископ владыка Иона Великого Новагорода и Пьскова, съвершен поспешением святых отец, преподобнаго Варлама молитвою, и святей Софии стоянием и всего Великого Новагорода здоровьем, и возрадовашася о нем Великыи Новъгород, игумени, и попове и диакони стретоша архиепископа Иону с честными кресты конец Славне у святого Ильи, и възвеселишася о нем мужи, и жены и детица…»[341] Поставление в глазах новгородцев было особым актом, требующим помощи высших сил (святых Варлаама и Софии).
В исследуемый период обряд поставления приобрел особое значение для новгородского архиепископа, учитывая стремление новгородской церкви к независимости. Дело в том, что каждый новоизбранный епископ должен был перед своим рукоположением произнести торжественно в церкви некую присягу, в которой кроме собственно исповедания православной веры давал следующие обеты или принимал на себя следующие обязательства по отношению к митрополиту: а) «Еще же и церковный мир исповедаю соблюдати и ни единым же правом противная мудрствовати во всем животе своем, во всем последуя и повинуяся пресвященному господину моему, митрополиту Киевскому и всея Руси…»; б) «Исповедую, яже имать пошлины митрополичьский престол во всем пределе моем соблюдати непреложно…»; в) «Обещеваюся, внегда позвати мя тобе, господину моему… без слова всякаго ехати ми к тебе и, хотя мя князи держат, хотя мя бояре держат, не ослушати ми ся повеления твоего, господина моего…»; г) «Обещеваюся не хотети ми приимати иного митрополита, развее кого поставят из Цариграда, как то изначала есми приняли»[342]. Присяга давала некую гарантию лояльности новгородского владыки по отношению к митрополиту, поэтому в поставлении равно были заинтересованы и архиепископ и митрополит.
Поставление, несомненно, повышало авторитет владыки, поскольку фактически являлось международной легитимизацией его власти. Отныне его признавали как архиепископа не только в Новгороде, но и по всей Руси и в других странах. Авторитет владыки после поставления поддерживался митрополитом всея Руси, а следовательно, всей православной церковью. В этой связи следует отметить, что в изучаемый период в Новгороде зафиксировано лишь одно насильственное смещение владыки с поста — в 1423 г.[343] — при этом изгнан был именно не поставленный архиепископ Феодосий. Обычно архиепископы сменялись в случае смерти предыдущего владыки или его добровольного ухода в монастырь. В последнем случае отошедший от дел владыка сохранял за собой титул архиепископа до самой смерти[344].
Таким образом, можно сделать вывод, что к XIV в. в Новгороде сложилась стройная единая система церковного устройства, охватывающая и черное и белое духовенство. Во главе новгородской церкви стоял архиепископ. Деятельность владыки не ограничивалась только церковными делами, но включала в себя многие политические, экономические и социальные вопросы.
1.3. Место архиепископской кафедры во властных структурах Новгорода
Роль архиепископа в политической и общественной жизни Новгородской республики была велика, это признано всеми исследователями. Однако как далеко простирались его полномочия? Был ли он правителем теократического государства (по примеру папы римского в Ватикане) или президентом республики, по аналогии с современным государственным устройством России? Попробуем разобраться в этом сложном вопросе.
Резиденция архиепископа — владычный двор занимал северо-западную часть кремля и состоял из множества построек, соединенных друг с другом переходами. Владыка мог себе позволить жить со всеми удобствами. Помимо архиепископского дворца и нескольких церквей во дворе имелись жилые и хозяйственные постройки: поварни, квасные, рукодельни, сушила, бани, кузни, колодец, скотный и конюшенный дворы, склады и погреба с припасами. Для функционирования этого обширного хозяйства существовал немалый штат служащих, во главе которых стоял дворецкий — администратор, контролирующий всех служащих при дворе лиц. В новгородской Судной грамоте упоминаются так называемые «софияне» — судебные исполнители, действующие, видимо, в рамках полномочий церковного архиепископского суда. По аналогии с княжескими дворянами, это могли быть профессиональные воины, подчиняющиеся лично архиепископу. Кроме причта Софийского собора в штат служащих архиепископа входили владычные бояре, стольники, чашники, ключник, волостели, соборные протопопы и др. В распоряжении владыки была своя плотницкая бригада[345]. К началу XIV в. относятся первые документальные свидетельства о книгописной мастерской на Владычном дворе. Здесь писались книги для Софийского собора и других храмов[346]. Переписчики этих книг называли себя «владычными робятами»[347]. Новгородские владыки заказывали впрок богослужебные книги для передачи церквам и монастырям новгородской епархии и для книгообмена. На владычном дворе велось летописание, то есть архиепископ являлся еще и хранителем истории Новгорода. В XV в. создаются особого типа летописные сборники, в которые входят не только погодные изложения важнейших событий, но также генеалогические и персонально административные списки, копии юридических памятников, перечни русских городов и епископий. В таком виде летописный сборник, как верно заметил А. Г. Бобров, «приобретал новый смысл литературно-идеологического и политического предприятия, своего рода „конституции“ того или иного княжества или республики»[348]. Составление таких «конституций» в Новгороде находилось под контролем архиепископа.
Новоизбранного архиепископа неизменно сопровождала на поставление боярская свита, причем каждый раз бояре перечислялись поименно. Возможно, из этих боярских семей архиепископ набирал себе кадры на должности стольников, волостелей, наместников и т. п. На них в дальнейшем он мог опираться в политических делах, они же, вероятно, предоставляли владыке военные силы для охраны, ведь у каждого боярина в то время были в подчинении собственные воины. Следовательно, в распоряжении владыки имелась профессиональная гвардия из воинов боярских дружин и собственных «молодцев», о которых есть упоминания в летописях. Так, в 1435 г. «владычнь двор молотце» участвовали в военном походе Новгорода на Ржев[349] владычный полк входил в новгородское войско, выступившее против москвичей в 1471 г. В 1451 г. владыка Евфимий построил на своем дворе «чашницу камену и молодечкую», следовательно, владычные «молодцы» постоянно несли службу на владычном дворе.
Таким образом, в свиту архиепископа входили как клирики, так и светские люди, а хорошо охраняемый владычный двор с надежными каменными постройками являлся административным центром Новгорода. В палатах владыки заседал совет республики, происходили совещания по судебным делам («А докладу быти во владычне комнате»)[350]. Здесь же, согласно «Повести о белом клобуке», владыка устраивал пиры: «В доме святой Софии, премудрости божьей, в большой палате трапезу выставлял для князей и бояр, кормя и знатных людей православных великого града, но также и всех священников угощая славно многими брашнами». Поблизости, у Софии, порой собиралось городское вече. На владычном дворе держали в заключение высокопоставленных пленников: в 1313 г. «приеха Федор Ржевьскыи в Новъгород от князя Юрья с Москвы, и изъима наместникы Михайловы, и держаша их в владычни дворе»[351].
