МЕЧЕТЬ ВАСИЛИЯ БЛАЖЕННОГО - Чудинова Елена (2)
А нам бы стоило хорошенько подумать, прежде чем сопереживать «религиозным» проблемам там, где на самом деле правят бал политика и геополитика. Грядет передел континента, и его итоги, между прочим, отнюдь не предрешены.
Семнадцатиминутный фильм «Фитна» — не самостоятельное событие, а звено в причинно-следственной цепи. Мы не знаем, сколько минут займет следующий фильм и будет ли это фильм либо что-нибудь другое. Но что-нибудь будет непременно. Остается только порадоваться тому, что, наученный страшной гибелью Ван Гога, Герт Вильдерс благоразумно не отказался от предложенной правительством охраны. Надеюсь, тут со мной согласятся даже те, кто не согласен с Вильдерсом.
Суд присяжных во мнении мамелюков
«Между двумя народами такое же точно различие, как между двумя столетиями», — восклицает Проспер Мериме, иллюстрируя этот тезис примерами, почерпнутыми из газет своего XIX века, скорее всего, в один и тот же день.
В первом Мехмет-Али, пригласивший к себе во дворец главных мамелюкских беев, вместо обеда потчует их пулями, после чего без помех воцаряется в Египте. Во втором французский министр увольняет ряд чиновников, дабы обеспечить осуществление своего курса. Мы не поняли бы своего министра, если бы он расстрелял оппозицию во время обеда, усмехается классик французской литературы; но вместе с тем и Мехмет-Али не произвел бы нужного впечатления на умы мамелюков одними только аппаратными перестановками. Посему между событиями, столь различными в нравственном аспекте, писатель выводит толстый знак тождества.
Хотите увидеть XV век, езжайте куда-нибудь в исламскую страну, вторит Мериме писатель XX века Морис Дрюон. XV век не исчез: те же толпы, глазеющие на кровавые казни, те же мрущие как мухи дети, та же угнетенность женщины. Но, читая об окончательном вердикте присяжных по поводу гибели Дианы Спенсер, автор данных строк не могла отделаться от странного ощущения, что XXI и XV века столпились теперь на единой площадке размером с островное Королевство Великобритания.
Бывшая принцесса Уэльская со своим, как в подобных случаях говорится, другом (женихом Доди аль-Файед не был) погибли потому, что водитель их был пьян. Вердикт окончателен, не подлежит обжалованью и обошелся стране, по приблизительным оценкам, в 10 млн фунтов стерлингов. Большая часть опрошенных англичан недоумевает, зачем нужно было еще одно полугодовое заседание суда. Ответ прозвучал в какой-то обескураживающе открытой форме: «Единственной причиной была необходимость проверить заявления г-на аль-Файеда». Об этом заявило официальное лицо, королевский биограф Роберт Лейси. Кто же такой Мохаммед аль-Файед, кроме того, что он отец погибшего? Миллиардер, владелец лондонского фешенебельного универмага «Хэрродс», футбольного клуба «Фулхэм» и парижского отеля «Ритц». Но неужели миллиарды — достаточная причина, чтобы человек, которому позволено благополучно богатеть на английской земле, вел себя столь феерически нагло: требовал призвать в суд английскую же королеву, супруга ее, герцога Эдинбургского, а также и юных сыновей покойницы, последних уж вовсе непонятно зачем. Королеву с супругом распоясавшийся купец открыто обвинял в убийстве, и более того, продолжает обвинять дальше: суд присяжных ему не указ, раз вердикт пришелся не по вкусу.
Вопросов возникает много, и все они интересные. Отчего Мохаммед аль-Файед столь самоуверен, отчего рядовые британцы это терпят, отчего глава разведки, настоящий, между прочим, лорд, как мальчишка распинался перед судом, что никогда-де не получал приказов на чье-либо физическое устранение?
В случае с аль-Файедом-отцом мы можем наблюдать своеобразное двойное мышление. Прежде всего — он нахален потому, что искренен. Он действительно убежден в правдивости своих обвинений, в том, что «королевская семья убила Диану, чтобы помешать браку с мусульманином». Почему?
Мне вспоминается первое мое сильное впечатление о нравах современного арабского мира, почерпнутое в 1978 году из журнала «Огонек». Речь в статье шла тоже о царевне, только мусульманской. Статья сопровождалась размытой фотографией казни, сделанной камерой, спрятанной в пачке сигарет. Девушка, совсем юная, полюбила юношу из христианской семьи. Влюбленные, в попытке сбить со следа царственную родню девушки, имитировали самоубийство, оставили на пляже вещи и прощальные записки. Не помогло. Девушка была возвращена под родительский кров и публично расстреляна.
Мне, тогда подростку, трагедия врезалась в память как раз из-за чувства недоумения: такая дикость в наше-то время?! А оно не везде было нашим, опять же вспомним Мериме и Дрюона, «если вам нужен XV век»… Мохаммед, если б он был султан, непременно бы сам устранил проблему физически. Отчего б ему не верить, что на такое способны другие?
Но вместе с тем аль-Файед мастерски играет на скрипке «общечеловечности»: Диана — «народная» принцесса, следовательно, широкие массы должны поддерживать тему ее «борьбы за простое человеческое счастье». При этом, уж кстати, и дальше набивать карман скорбящего отца. Вопреки всем правилам приличия, аль-Файед возвел несколько лет назад бронзовый памятник сыну и Диане прямо в «Хэрродсе» — пара танцует на фоне волн и альбатросов: апофеоз дурного вкуса. Для торговли, надо думать, оно и хорошо.
Но суть все же не в торговле. Был брошен еще один пробный шар: а как далеко можно зайти в отрицании традиционных британских ценностей? Оказалось — довольно далеко. Можно оскорбить королеву. Ни в одном из континентальных королевств не могло бы случиться ничего подобного.
Произойдет ли исламизация всей Европы — вопрос спорный. Что же касается Великобритании, ее исламизация — причем в самом радикальном и экстремистском варианте — уже произошла. Дело осталось лишь за незначительными формальностями.
«Частичного» шариата не бывает
Если Магомет не идет к закону, закон идет к Магомету. Архиепископ Кентерберийский Роуэн Уильямс сделал заявление, судьбоносный смысл которого трудно осознать в полной мере всем ныне живущим, в том числе и автору настоящих строк: глава англиканской церкви предложил «частично» ввести в Великобритании шариат.
Посмотрим на обе стороны этой событийной медали. На аверсе у нас то обстоятельство, что закон в Англии с глубины времен был второй религией. Ну в какой еще стране в начале далекого XIII века подданные загоняли плохого короля на речной островок, чтоб заставить подписать свод хороших законов — Великую хартию? В какой еще стране в середине того же столетия человек погибал на поле брани, как Симон де Монфор, граф Лестер — только ради того, чтобы в закон о налогообложении были внесены кое-какие поправки? Абсолютное, непрошибаемое убеждение в превосходстве собственного общественного устройства над всеми иными сделало из маленькой страны великую державу, «над которой никогда не заходило солнце». Британцы никогда не уставали теснить других, но теперь готовы потесниться даже не на спорных территориях, а в своем собственном доме, том самом, что был их крепостью. Это говорит о полном разрушении того, что называется сегодня модным словцом «идентичность». Следует ли радоваться этому нам, кому в исторической ретроспективе идентичные британцы насолили крепко и основательно? К сему интересному вопросу мы еще вернемся.
Теперь реверс: англиканская церковь — ведущая христианская организация Великобритании. Если глава ее предлагает резко укрепить статус другой религии, это трудно воспринять иначе, нежели знак: христианство официально капитулировало. Разумеется, на Роуэна Уильямса ополчились сегодня более адекватные коллеги (если, конечно, вообще можно говорить об адекватности духовных лиц, благословляющих гомосексуалистов плодиться и размножаться). Но на момент произнесения своего призыва Уильямс — глава англикан. Даже если завтра случится его отставка, сей скорбный факт задним числом не изменишь.
