Генри Олди - Призрак японского городового
ЛАДЫЖЕНСКИЙ. Была забавная история буквально на днях. Про нее писал Женя Макухин («Пересмешник» из Киева). Магазинчик восточных товаров, висюльки-побрякушки, амулетики. Заходит парень – джинса, косуха, серьга в ухе… К нему продавец – виски выбриты по-кришнаитски. Начинают разговаривать. Парень за музыкой пришел. Из подсобки выходит старший продавец, или хозяин магазина…
ГРОМОВ. …Который очень-очень кришнаит по виду.
ЛАДЫЖЕНСКИЙ. Выходит, значит, кришнаит со справкой, впиливается в разговор: «Я тоже в молодости слушал рок…» И начинает склонять клиента, видя его косуху, к ценностям общества сознания Кришны. Пошла пропаганда, самый охмурёж стоит. Парень великолепно вписывается в разговор, обнаруживает знание предмета, но на реплике парня: «Но позвольте, этот ваш Черный Баламут…», хозяин вдруг теряет интерес к разговору, уходит в подсобку, и оттуда слышна эмоциональная реплика: «Задолбали вы с вашими Олди!..»
(смех в зале)
ЛАДЫЖЕНСКИЙ. …и сразу становится понятно, что это у него не первый такой клиент!..
Реплика. Мне пару человек пытались по вам сдавать индуизм.
ЛАДЫЖЕНСКИЙ. О-о-о! Гнать их на пересдачу, гнать непременно!
ГРОМОВ. Это они зря. То есть, как дополнительное чтение – да. Но как основное – нет.
Реплика. Ну, как сказать… В обычной средней школе «Ахейский цикл» прекрасно заменяет школьный учебник.
ЛАДЫЖЕНСКИЙ. И в школе, и в институте работает, если преподаватель не очень требовательный. Нет, материал весь верный…
Реплика. У меня дети, допустим, читали и то, и то. Они сравнивали и приходили ко мне с вопросами, в каком варианте правда написана. Я объясняла, что такое миф и что такое правда… У них одноклассники есть, которые читали вас, не читали мифы – и прекрасно эту тему сдавали…
ЛАДЫЖЕНСКИЙ. Так и по «Черному Баламуту» в итоге сдают, если преподаватель не слишком проверяет…
Реплика. Очень хорошо вы говорили о том, как сознательно применяли временные и исторические накладки в своем «Ахейском цикле». Потому что если бы все было полностью достоверно с исторической точки зрения, то нам эта картинка визуально была бы абсолютно не близка. У нас сформировалась совсем другая традиция. И тому яркий пример фильм «300 спартанцев».
Реплика. А что значит, как вы сказали, «абсолютно верная с исторической точки зрения»? Историю пишут победители. Поэтому абсолютно верно – это только то, что видел сам.
Реплика. Имеются в виду материальные остатки культуры.
ЛАДЫЖЕНСКИЙ. Тут вопрос стоит по-другому. Вот, говорят, Олди переписали «Махабхарату. Верно или неверно изложили ее события. При чем тут переписали «Махабхарату»?! «Махабхарата» – повод. Писали мы роман о крушении великих империй, в частности, Советского Союза. Я это говорю абсолютно серьезно. О крушении великой империи, ни хорошей, ни плохой, а жестко структурированной, где даже боги вписаны в систему и обязаны подчиняться законам.
ГРОМОВ. Власти у богов много, но на них тоже законы распространяются.
ЛАДЫЖЕНСКИЙ. Мы пережили этот крах, и через несколько лет написали «Черного Баламута». А «Махабхарата» – толчок к написанию. Аналог из глухой древности – брат шел на брата, шла гражданская война. Поэтому каждый читает о своем.
ГРОМОВ. Тем более, что археологические находки подтверждают: по крайней мере, какая-то реально глобальная битва приблизительно в те времена была. Битва, после которой индийская культура – индийский Номос – не может оправиться до сих пор.
ЛАДЫЖЕНСКИЙ. Если внимательно читать исторический роман, скажем, Мориса Семашко «Маздак» о восстании в древнем Иране под предводительством мага Маздака (мага – в смысле, жреца огнепоклонников) – видишь те же аналогии. Замечательный роман! Крах державы, победа маздакидов, возвращение шаха на престол… Правда, первый Маздак был маленький, с огромным лбом, с бородкой и великолепно выступал на публику. А потом он умер, и появился лже-Маздак – рябоватое лицо, бывший бандит. Железная рука начала править в стране. И народ сразу погнали рыть каналы. А потом появился третий лже-Маздак… И сразу понимаешь, о чем Семашко все-таки пишет. Но это ж надо через исторический слой пролезть в сердцевину…
Реплика. Кстати, это замечательная манера советских писателей писать на самом-то деле не о том. Стругацкие, Ефремов…
ЛАДЫЖЕНСКИЙ. Это не фига в кармане. Это традиция. Свифт тоже писал не о лилипутах с лошадьми.
Реплика. Я где-то слышала, что фантастика по сути своей описывает именно реальность, просто захватывая ее с нескольких углов сразу.
ЛАДЫЖЕНСКИЙ. Позволяет с необычной точки зрения рассматривать.
ГРОМОВ. Меняя ракурс.
Реплика. Ах, если бы…
ЛАДЫЖЕНСКИЙ. …Не жизнь была, а песня бы. Для нас фантастика – прием, а не цель. Прием, позволяющий решить определенные задачи.
Вопрос. Как пришла идея в голову в «Пути Меча» одушевить оружие?
ГРОМОВ. Из опыта общения с оружием, с людьми, которые серьезно занимались боевыми искусствами. Фехтовальное прошлое и у нас есть – сабля у Олега, шпага у меня – но мы знакомы со специалистами гораздо более высокого класса. Из работы с «оружейной» культурой человечества – вспомните, сколько мечам давалось имен, какое было отношение европейского рыцаря, японского самурая и арабского воина к своим клинкам! От всего этого до идеи одушевления оружия – один шаг.
Реплика. Основная философия этого оружия – не убивать, не причинять вред. Противоположность как бы…
ЛАДЫЖЕНСКИЙ. Это естественно: оружие бережет людей, которые его носят. Мы же стараемся не убивать лошадей лишний раз?
Вопрос. А смысл предназначения оружия тогда?
ЛАДЫЖЕНСКИЙ. Минуточку! Если оружие самодостаточно и разумно, то ему убивать людей вообще незачем. На смену грубому насилию приходит эстетика.
ГРОМОВ. Самосовершенствование. Искусство «беседы» – совершенствование себя и своего «придатка»-человека. Собственно говоря, смысл в достижении совершенства.
Реплика. Мне в свое время показалось, что эта книга про субъектно-инструментальные отношения. Мы с чем-то взаимодействуем, оценивая его как объект, инструмент, а оно – хрясь! – и вдруг субъект. И теперь оно нас использует как инструмент и тоже не понимает, что за этим инструментом кто-то есть.
ГРОМОВ. «Ну, ладно, а меня-то за что?» – называется.
(смех в зале)
ЛАДЫЖЕНСКИЙ. В этом, пожалуй, главная проблема нынешнего общения. Нет живого лица, нет субъектности, все – инструменты. Вот общение совсем по-другому и строится. Особенно в условиях информационной войны и ведения активных пропагандистских кампаний. Когда мы полагаем, что мы – субъекты, мы уверены в этом, но жестоко заблуждаемся. Мы – объекты воздействия.
ГРОМОВ. У меня же есть единственное и правильное мнение? Я его высказываю много и часто, я пытаюсь убедить в нем других. Значит, я – субъект: я высказываю свое мнение и пытаюсь его привить другим. А мнение-то не вполне свое…
ЛАДЫЖЕНСКИЙ. И где-то в тихом кабинете работает дюжина профессионалов, которые знают, что мы все – объекты. Эти профи строят работу не на наших личностных категориях, а на массе, феномене толпы. Они сразу десять тысяч человек накрывают своей информационной волной. Это их задача: после такой атаки мы – уже давно не субъекты, но должны быть уверены, что субъекты. Закон пропаганды так работает. Кстати, если человек – объект, но уверен, что субъект, с этой минуты с ним нельзя спорить. Вообще, в принципе.
ГРОМОВ. Тут главное: выскочить из этой зависимости. Первый шаг к свободе – осознать, что ты – объект информационного воздействия…
ЛАДЫЖЕНСКИЙ. Признать, что ты объект. Согласиться с этим без притворства.
ГРОМОВ. Признать, что ты объект информационных технологий – это первый шаг, чтобы перестать быть целевым объектом. Или хотя бы отчасти уменьшить это давление.
ЛАДЫЖЕНСКИЙ. Это так тяжело… Мы, кстати, для себя выяснили, что на информационной войне, как на любой другой, бывают раненые, тяжелораненые и убитые. Раненый в данном случае не способен адекватно воспринимать чужое мнение. Не способен в принципе, и все тут. Тяжелораненый не способен воспринимать чужое мнение без ответной агрессии. А убитый не способен высказывать своё мнение без агрессии. С этого момента он – зомби, который бегает за нами и ест наши мозги. Если ты от него не убежал, он выгрыз тебе мозг – и теперь ты уже, братец, убитый, теперь ты бегаешь со своей агрессией за всеми и…
