Пегас - Лоран Ришар
Затем они порылись в нашем багаже, отложили в сторону фотоаппаратуру и жесткие диски и сообщили, что мы улетаем без всего этого. Мы отказались оставить свое оборудование и настаивали на том, чтобы связаться с французским посольством в Баку. Но азербайджанские полицейские вытолкали нас за трап и посадили в самолет с пустыми руками. Наши работы исчезли, их конфисковали.
Нас спасла Хадиджа, которой каким-то образом удалось переправить дубликаты дисков обратно в наш офис в Париже. Мало того, на сайте Хадиджа также предоставила нам собственное интервью, в котором она прямо назвала Ильхама Алиева коррумпированным: "У семьи президента много денег, но они не могут объяснить, откуда они берутся", - сказала мне Хадиджа. "В Панаме у дочерей одиннадцать компаний. По сути, они монополизировали большую часть бизнеса внутри [Азербайджана] и инвестируют деньги за пределами страны". Для азербайджанского журналиста это опасная вещь - вещать на всю Европу, но Хадиджа, казалось, была невозмутима от уверенности в том, что она навлекает на себя неприятности.
На своей странице в Facebook она уже опубликовала сообщение под заголовком "Если меня арестуют: "К ДЕМОКРАТИЧЕСКИМ СТРАНАМ, ДИПЛОМАТАМ, МЕЖДУНАРОДНЫМ ОРГАНИЗАЦИЯМ"", - написала она. "Некоторые из вас хотят помочь, но могут сделать это только с помощью частной дипломатии. Спасибо, но No.... Если вы можете, пожалуйста, поддержите, выступая за свободу слова и свободу частной жизни в этой стране как можно громче. В противном случае я бы предпочел, чтобы вы вообще не предпринимали никаких действий. Я не верю в защиту прав человека за закрытыми дверями. Люди моей страны должны знать, что права человека поддерживаются".
Тем временем, пока я работал над своим фильмом, Хадиджа продолжала сообщать новую историю о том, как семья Алиевых разграбила кучу активов крупнейшего оператора мобильной связи в Азербайджане; новую историю о тайной золотодобыче, которая приносила дочерям Алиева большие доходы; и несколько других, которые наверняка разозлили бы азербайджанского президента.
Спустя шесть месяцев, 5 декабря 2014 года, я все еще работал над документальным фильмом и находился в очередной поездке с президентом Олландом и руководителями французских энергетических компаний - в Казахстан, еще одну пропитанную нефтью полудиктаторскую страну, - когда получил сообщение от Лейлы: "Хадиджа арестована".
"Когда?" ответил я. "Что случилось?"
Лейла объяснила, что ранее правительство Алиева пыталось обвинить Хадиджу в шпионаже за то, что она передавала секретные документы Министерства безопасности Соединенным Штатам и другим странам. Но у них не было доказательств, подтверждающих это обвинение. На этот раз ее арестовал прокурор города Баку, который обвинил ее в маловероятном преступлении - подстрекательстве коллеги к самоубийству. Это было странное обвинение, но его оказалось достаточно, чтобы судья отправил ее в тюрьму на три месяца. Я мало что мог сделать, кроме как поднять этот вопрос перед моим собственным правительством в Париже. В начале января Хадиджа все еще сидела в тюрьме в Баку, а я работал в монтажной над фильмом, в котором она сыграла столь важную роль, - "Мой президент в командировке".
В среду, 7 января 2015 года, я опоздал в офис: было около двадцати минут до полудня, когда я свернул за угол на улицу Николя-Апперт, чтобы направиться к главному входу в здание, где я работал. Шеф-повар ресторана, расположенного на этом углу, курил на улице и, похоже, очень нервничал. Его глаза метались, руки тряслись. "Вам не стоит туда идти", - сказал он мне, объяснив, что из одного из зданий дальше по улице велась стрельба. Я поднял глаза на наше офисное здание, увидел, что почти все мои коллеги из производственного офиса Premières Lignes собрались на крыше, и направился в ту сторону. Шеф-повар снова предупредил меня, чтобы я не ходил, но улица была совершенно пуста, и все было тихо, поэтому я решил посмотреть, что происходит.
Когда я приблизился к входу в здание, на улицу выбежал молодой человек из отдела технического обслуживания. Его джинсы были в крови. "Они только что застрелили моего коллегу", - сказал он мне. Первое, что я увидел у входа, - тело начальника отдела технического обслуживания, лежащее в луже крови. Казалось, все вокруг стало двигаться как в замедленной съемке. Я пытался сообразить, как начать делать искусственное дыхание, когда услышал позади себя рев мотороллера. За рулем находился начальник местной пожарной части, а сзади - врач из французской службы скорой помощи. Врач Патрик Пеллу, которого вызвал на место происшествия друг, находившийся в здании, уже кричал мне: "Мы должны войти внутрь и осмотреть здание".
У него было мало информации, сказал он мне, но всего пять минут назад раздался шквал выстрелов. Он подумал, что на втором этаже здания могут быть еще жертвы. У меня не было времени на раздумья. Я достал свой пропуск, и мы помчались внутрь, поднимаясь по лестнице галопом, по две-три ступеньки за раз на два полных пролета.
Как и улица внизу, коридор второго этажа был безлюден - совсем не то, что я привык видеть в разгар рабочего дня. Дверь на Premières Lignes была плотно закрыта, и я вспомнил, что все из моей компании находятся на крыше. Поэтому я последовал за доктором Пеллу через коридор в другой кабинет.
Когда мы с доктором Пеллу осторожно открыли входную дверь этого кабинета, меня сразу же поразил резкий, незнакомый запах. Как только мы вошли, дымка черного дыма рассеялась. В комнате было жутко тихо, и я почувствовал намек на движение за некоторыми вертикальными перегородками. Повсюду была кровь. На полу лежали безжизненные тела. У доктора Пеллу были друзья в этом кабинете, и многие из них лежали мертвыми у него на глазах. Сквозь слезы он успел сказать мне, чтобы я спустился вниз и вызвал пожарных, которые бежали к зданию со своей станции, расположенной в другом квартале. Я подпер входную дверь офиса и по пути к лестнице остановился, чтобы постучать в дверь своего собственного кабинета. За ней был забаррикадирован мой коллега Эдуард Перрен.
"Лоран, я тебя вижу", - сказал Эдуард, глядя в глазок. Он медленно открыл дверь, и я увидел, что на
