Трукрайм в кино. Преступления, которые легли в основу культовых фильмов - Гарольд Шехтер
Зловещее прозвище Человек в плаще (или Кейпмен) таблоиды присвоили главному фигуранту трагедии, шестнадцатилетнему Сальвадору Агрону, страдавшему серьезными психическими расстройствами. Сэл родился в маленьком пуэрториканском городке Маягуэс в 1943 году и пережил кошмарное детство после того, как его мать, вышедшая замуж в тринадцать лет, сбежала от своего гораздо более взрослого мужа, обвинив его «в избиении ее мачете, пренебрежении ею ради других женщин и в пьянстве».
Вместе с двумя детьми, страдавшими от недоедания, – восемнадцатимесячным Сэлом и его старшей сестрой Ауреей – она нашла убежище в римско-католическом приюте для бедных, диккенсовском месте, которое Сэл всегда будет вспоминать как «сумасшедший дом».
Разлученный с матерью, которой дали работу в приюте для престарелых и разрешали видеться с детьми только по воскресеньям, Сэл «так и не смог приспособиться к жизни в богадельне», как пишет Айра Генри Фриман в статье «Становление мальчика-убийцы» в журнале New York Times:
«У него появилась привычка скатываться с кровати и спать на полу. Он никогда не мог усидеть на месте, концентрировать внимание или выполнять приказы. Когда его шлепали, он закатывал истерики и несколько раз сбегал из приюта. Не в силах мирно играть с другими детьми на детской площадке, он нападал на них, бросаясь камнями».
Сэл, чей энурез продолжался до четырнадцати лет, как он позже написал в неофициальных мемуарах, подвергался различным пыткам со стороны монахинь (или, как он их называл, «этих сучек из ада»). Его заставляли стоять во дворе перед другими детьми с пропитанным мочой матрасом на голове, «нещадно» шлепали, заставляли «мочиться на горячие кирпичи» и однажды бросили в муравейник: «Когда я открыл глаза, то не увидел ничего, кроме муравьев, тысяч муравьев, кусающих и ползающих по всему моему телу… Меня бросили в ад шесть сестер милосердия, чтобы вылечить и я перестал бы мочиться в постель… Когда я попытался встать, одна из монахинь снова толкнула меня вниз».
После того, что он назвал «инцидентом с муравьями», Сэла, которому тогда было пять с половиной лет, отправили жить к отцу. «Еще ребенком, – пишет Фримен, – Сэл бегал по улицам днем и ночью, редко возвращаясь домой, чтобы поесть, а иногда и не ложась спать».
Его часто находили спящим на тротуаре или в переулках. Как позже рассказал Сэл, именно в этот период обитания под мостом он подвергся сексуальным домогательствам со стороны незнакомца. Он также начал проявлять «странное стремление собирать бритвенные лезвия» и наносить себе порезы на руках и груди.
Всего через несколько месяцев его вернули в «замок живых мертвецов» (другое название богадельни), потому что его «отец и его сожительница ссорились из-за того, что старик собирался уйти от нее к другой женщине». За исключением кратковременного пребывания с отцом, Сэл провел в этом мрачном заведении восемь лет. Когда он вышел оттуда в возрасте десяти лет, то получил «эквивалент всего лишь годичного школьного образования» и не умел ни читать, ни писать. Его учителя сообщали, что «его речь оставалась детской, что он проводил время, делая странные рисунки, что он не мог быть внимательным на уроках, вечно ерзал, устраивал беспорядки и постоянно куда-то уходил. Однажды он убежал в сад и спрятался там».
В 1952 году Сэл приехал в Нью-Йорк, куда годом ранее переехала его мать, теперь уже повторно вышедшая замуж за священника-пятидесятника Карлоса Гонсалеса. Обиженный на отчима, который регулярно избивал его ремнем, чтобы «изгнать демонов», Сэл начал прогуливать школу и болтаться по уличным перекресткам. После того как он вломился в квартиру соседа и украл несколько сигар, немного денег и фонарик, его на девять месяцев отправили в исправительный дом для несовершеннолетних. Вскоре после освобождения преподобный Гонсалес, не в силах справиться с неуправляемым пасынком, подал в суд по делам несовершеннолетних заявление о нарушении дисциплины, и Сэла отправили в школу Уилтвик, «лечебный центр-интернат» для «неблагополучных и неуравновешенных мальчиков».
Несмотря на то что официально в школе была принята программа «морального и духовного просвещения, развития характера, исправления проблем поведения, воспитания и формирования верной гражданской позиции», Уилтвик, как и многие другие исправительные заведения, оказался идальной средой для распространения преступности.
Так случилось и с Сэлом, который, как он писал, «стал там еще большим малолетним преступником, чем на момент поступления туда… Я узнал о преступлениях и бандах… Я приобрел много вредных привычек, таких как употребление наркотиков и курение табака».
Как и многие другие заключенные, а также их взрослые наставники, он подвергался и сексуальному насилию, которое, по его словам, было повсеместным.
Вернувшись домой в Бруклин после освобождения в 1956 году, тринадцатилетний Сэл стал младшим членом банды «Капелланов», основным занятием которой было тусоваться на улицах и вступать в потасовки с соперниками из соседних районов с ножами, цепями и пневматическими пистолетами. Отчаявшись избавить его от друзей-хулиганов, мать отправила его обратно в Пуэрто-Рико, чтобы он жил с отцом, ставшим инвалидом после инсульта и женатым на гораздо более молодой женщине, которая повесилась вскоре после приезда Сэла (всего, как отмечает Фриман, у старшего Агрона было десять жен, законных и гражданских, до его смерти в возрасте пятидесяти пяти лет). После короткого пребывания в исправительной колонии в Маягуэсе, куда его отправили за нападение с разбитой бутылкой на другого мальчика, Сэла вернули в Нью-Йорк. К тому времени у него появились признаки зарождающегося психоза: он видел «демонов» и слышал голоса, которые «приказывали ему делать плохие вещи».
Вернувшись в Бруклин, Сэл стал инициированным членом еще более страшной уличной банды «Мау-Маус». Во время разборок он начал орудовать штыком.
«В основном я наносил людям удары по плечам или бедрам, – писал позже Сэл, – не особо желая убивать, но мне всегда хотелось причинить им боль – очень сильную боль. В моих глазах были злость и ненависть». Опасаясь за свою жизнь, когда конкурирующая банда «Ангелы Сэнд-стрит» решила отомстить «Мау-Маус» за то, что они застрелили одного из их членов в зале игровых автоматов, Сэл укрылся в доме сестры Ауреи, которая теперь была замужем и жила в Гарлеме. Когда Аурея и ее муж вскоре разошлись, Сэл жил «как уличный кот, ночуя в заброшенных зданиях, добывая еду где только можно, подрабатывая у лавочников, изредка получая подачки от Ауреи или матери». В конце концов он обрел дом, вступив в пуэрториканскую банду «Вампиров» и поселившись вместе с другим ее членом Тони Эрнандесом.
В соответствии с названием банды Эрнандес иногда надевал черный плащ, подбитый красным атласом, – близкое подобие плаща, который носил граф Дракула в исполнении Белы Лугоши, один из классических киномонстров, регулярно появлявшихся тогда
