Посткоммунистические режимы. Концептуальная структура. Том 2 - Балинт Мадьяр
3. Третий этап – это расширение прямого контроля над подбором персонала. Воспитание «новой национальной» политической и административной элиты является главной целью патрональной политики, которая направлена на создание упомянутых выше различных форм зависимости. Хорошим примером здесь является учреждение Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте Российской Федерации, созданной в 2010 году путем слияния 14 национальных и региональных академий государственной службы[561], равно как и создание Венгерского национального университета государственной службы путем слияния бывшего Института государственного управления, отрезанного от Университета Корвина в Будапеште, а также Института подготовки офицеров полиции и Университета национальной обороны имени Миклоша Зрини[562]. По замыслу, в этих заведениях должны обучаться все члены единого унифицированного сословия служилых дворян, которые займут должности на различных уровнях государственного управления, будь то секретные службы, полиция или армия, и которые станут звеньями в соответствующих патрональных иерархических цепочках.
Другой опорой среднего уровня является клиентарная группа придворных поставщиков. В патрональных автократиях, таких как Россия, полагающихся в основном на формальные государственные институты, создание государственных холдингов выполняет ту же функцию, что и описанные выше профессиональные объединения, то есть обеспечивает подчинение несметного числа мелких экономических акторов без необходимости управления ими в ручном режиме. Но поскольку мафиозное государство аннексирует к реляционной экономике под контроль приемной политической семьи все больший сегмент капиталистических рынков [♦ 5.5–6], в нем проводится холодная общественная патронализация, и соответствующим образом растет клиентарная группа придворных поставщиков. По мере устранения независимых источников экономических ресурсов конкурентная система госзакупок, основанная на нормативных правилах, заменяется политически мотивированными дискреционными решениями, что негативно сказывается на значительном сегменте независимых позиций в корпоративном секторе. Например, многократное повышение пороговых параметров госзакупок по сравнению с первоначальной стоимостью может сделать возможным массовое освобождение от обязательств по государственным закупкам, тогда как в случае крупных инвестиций постоянное упоминание проекта как представляющего «особый интерес» с точки зрения национальной безопасности или национальной экономики открывает путь для индивидуальных исключений из правил в массовом порядке. Дискреционные решения в отношении использования государственных средств могут быть облегчены путем дальнейшего смягчения законодательства, касающегося конфликта интересов[563]. Множество произвольных отказов в праве на участие в системе государственных закупок, с которыми сталкиваются более выгодные заявки, и ограничение возможности обжаловать эти решения стимулируют социализационный процесс. В результате предприятия либо «добровольно» остаются в стороне от рынка госзакупок, либо ищут встроенного в политическую семью патрона, чтобы стать его подрядчиками, то есть придворными поставщиками.
В свою очередь, создание формальных частных мегакорпораций дает возможность формировать вспомогательные цепочки поставок субподрядчиков. Теоретически мегакорпорации на конкурсной основе могут нанимать различных субподрядчиков для каждой выигранной закупки. На практике, когда формальная мегакорпорация якобы сама по себе выигрывает тендер на закупку, она использует свою налаженную сеть придворных поставщиков, которые попадают в зависимость от монопсонии этой мегакорпорации (или, в более широком смысле, приемной политической семьи). Для стороннего специалиста по экономическому анализу норма прибыли может рассказать о многом: прибыль среднего или ниже среднего уровня указывает на зависимых придворных поставщиков, тогда как норма прибыли (гораздо) выше среднего свидетельствует о том, что субподрядчик на самом деле является экономическим подставным лицом, функция которого заключается в том, чтобы выводить деньги [♦ 3.4.3, 5.5.4.3].
Именно таким образом максимальное число экономических акторов оказывается под контролем государства в рамках клиентарной группы придворных поставщиков и становится частью иерархических цепочек. Такая схема не подходит под определение повседневной обыденной коррупции, которая стремится к исключительному контролю за всеми ресурсами, но не может его обеспечить. Логика мафиозного государства иная: так же, как организованное подполье не позволяет конкурентам брать плату за крышу на своей территории, организованное надполье заинтересовано в том, чтобы не допустить возникновения независимых и в особенности критически настроенных коммерческих организаций или институтов. По этой причине приемная политическая семья создает порядок ограниченного доступа, благодаря чему конкуренция за ресурсы, которые находятся под контролем или в сфере влияния правящей элиты, отсутствует, равно как и независимость сектора экономики, к которому эти ресурсы принадлежат. Напротив, для того чтобы внедрить практики реляционного рыночного перераспределения, создается даже законодательная база и соответствующие условия [♦ 5.6.1]. Эти условия важны, поскольку регулируют предпринимательскую деятельность акторов и обязывают их играть по новым правилам. Пренебрежение правилами мафиозного государства приводит не только к отказу в доступе к ресурсам, но может заставить наивный и неопытный бизнес нести расходы, которые невозможно возместить.
6.2.2.4. Клиентарные группы высокого и низкого уровня: как рыночные преимущества и денежные трансферы трансформируются в дискреционные подарки
Помимо клиентарных групп среднего уровня, группы на верхних уровнях также являются идеальными типами. В патрональных автократиях идеального типа на вершине социальной иерархии можно обнаружить модель клиентарного общества в чистом виде, где практически каждый актор является частью однопирамидальной патрональной сети. Симптоматично проявление этого в рейтинге «самых влиятельных людей», ежегодно публикуемом в нескольких посткоммунистических странах[564]. В плюралистическом обществе, основанном на принципе разделения властей, в этом рейтинге фигурируют люди, не состоящие друг с другом в иерархических отношениях господства – подчинения. Как правило, они
