Владимир Куценко - Тревожные будни
Началось чуть ли не следствие. Нас даже хотели обвинить в покушении на Вертинского. Допытывались, кто послал, зачем... Но в общем отделались легким испугом. Приятеля отправили в высшее училище на Тихий океан, а меня в такое же — в Баку, на Каспий.
— Любопытно! — рассмеялся Блинов. — Значит, покушался?! — Его разбирал смех, и он долго, натужно кашлял. Достал папиросу, закурил, предложил Андрееву. Тот не отказался, старательно размял папиросу, зажег спичку. — И что же дальше? — наконец поинтересовался Блинов.
— Ничего особенного, учился. Вполне нормально. Однажды пошли в учебный поход. Был девятибалльный шторм. Я держал вахту. Волной захлестывало по самые уши. Надо было бы попросить разрешения уйти обсушиться, да мне не хотелось — самолюбие заело. Подумают: салага. Решил свое отстоять. Ну а здоровье подвело. Когда вернулись в Баку, с корабля снесли на носилках. Плеврит. Госпиталь. Несколько месяцев провалялся, потом дали отпуск. Потом опять комиссия. Нашла непорядок в легких. Короче, списали и даже поставили на учет в тубдиспансере.
— Ты, выходит, заразный? Нам-то здоровые нужны. Тут и без тебя всякого кривья достаточно! — рубанул Блинов.
— Чего? — не понял Андреев.
— Кривья. Это я такое слово сочинил от «кривых», по аналогии со жнивьем.
— А... Да нет, я вроде здоров. Смотрели меня. Теперь в безопасности.
— Здоров? — переспросил Блинов. — Ладно. Тогда поясни, как в милицию попал?
— Очень просто: пришел в райком комсомола и получил путевку.
— Сам попросил или предложили?
— Предложили. И еще направление дали в заочный юридический институт.
— Значит, и учиться будешь?
— Буду.
— Это, с одной стороны, не плохо. А с другой... — Он опять испытующе глянул на Андреева. — С другой — работа наша такая, что учиться будет некогда.
— Поглядим, — как-то осмелев, парировал Андреев.
Неизвестно, сколько еще продолжался бы этот разговор, не откройся внезапно дверь. В ее проеме появился здоровенный детина в телогрейке, а вслед за ним вошел усатый человек в синей измокшей шинели. Должно быть, он и швырнул сюда детину, на голове которого нелепо торчала шапка-ушанка с оторванным ухом, на ногах были разболтанные обмотки и немецкие солдатские ботинки на толстой подошве. От сильного толчка детина упал на пол. Неожиданно для Андреева он пополз к столу, как собачонка, без умолку приговаривая:
— Гражданин начальник, все расскажу, только не бейте. Я... — Он встал на колени и, утирая нос, продолжал гундосить: — Не надо меня бить...
Блинов резко вскочил из-за стола и властно крикнул:
— Кто тебя бить собирается? Встать!
Парень сперва замешкался, но потом испуганно встал. На вид ему было лет двадцать. Небритый, высокий, с длинными руками, большим носом и далеко расставленными большими глазами, он казался и вовсе великаном.
— В чем дело? — поинтересовался Блинов у милиционера.
Тот достал из кармана два пистолета, штык в ножнах и, кладя все это на стол, прохрипел:
— На Крестовском рынке вот этот, угрожая оружием, отобрал у нескольких баб, извиняюсь, женщин-колхозниц, деньги. — Милиционер положил на стол внушительную пачку мятых купюр.
— Без двух рублей тыщща, — с двумя «щ» проговорил милиционер и, помолчав, добавил: — Их было трое. Но двое других скрылись. Видать, им не впервой.
— Обыскали? — перебил милиционера Блинов.
— Да.
— Больше ничего не обнаружили?
— Нет.
— Где протокол?
— Некогда было, товарищ капитан, ничего не составляли.
Блинов укоризненно посмотрел на милиционера и, как бы вспомнив про Андреева, коротко приказал:
— Садись, писать будешь!
Андреев придвинул поближе стул, освободил место на столе, взял бумагу, школьную ручку, обмакнул ее в чернильницу-непроливайку, выжидательно уставился на Блинова.
— Надо бы понятых, — тоскливо проговорил тот.
Милиционер вышел.
Парень стоял не двигаясь, видимо, соображая, как ему вести себя дальше. И тут в кабинет осторожно вошли две пожилые женщины в сопровождении милиционера. Одна из них с проворной легкостью подскочила к парню, начала торопливо хлестать его по лицу костлявыми, скрученными подагрой пальцами. Удары были слабыми, но парень опять рухнул на колени:
— Не бейте, не бейте!..
— Хватит скулить! — оборвал его Блинов и повернулся к женщинам: — Вы знаете этого человека?
Обе сразу заголосили:
— Так он же со своими дружками отбирал у нас деньги. Как не знаем?
Женщины старались перекричать друг друга, что-то пытались рассказать, но понять их нельзя было.
— Замолчите! — громче обычного сказал Блинов. — Все ясно. Только выйдите, пожалуйста, в коридор и там подождите. Мы вас позовем.
Женщины послушно двинулись к двери и, чуть отстранив милиционера, вышли. Как только за ними захлопнулась дверь, Блинов набросился на милиционера:
— Сколько раз я говорил тебе, Петр Иванович, что надо все по закону! Когда я научу тебя работать? Понятых мне надо, а не свидетелей, понятых! Уразумел или нет?
— Так ведь они же...
— Иди, Желты́х, найди людей, которые не знали бы парня. Ясно? Эх, кадры!..
Тот, что-то бормоча себе под нос, вышел. Андреев с любопытством наблюдал, всю эту картину, не зная, надо что-то записывать или нет. Между тем задержанный встал с колен и опять молча пристроился недалеко от стола. Блинов по-прежнему находился ближе к двери и сделал шаг, собираясь, видимо, на свое привычное место. Вдруг парень одним прыжком рванулся к столу и схватил лежавшие там пистолеты.
Блинов вскинул голову как раз в тот момент, когда парень поворачивался к нему, держа один пистолет за дуло, а другой направлял прямо на следователя.
Андреев успел заметить, как сверкнули глаза Блинова, и услышал, как он, прыгнув в сторону, закричал:
— Брось оружие!
Этот крик как бы вывел Андреева из оцепенения. Не раздумывая, он бросился к парню и что есть мочи ударил его по шее. И вовремя. Потому что пущенная парнем пуля шмякнулась куда-то в натолок. Блинов мигом плюхнулся ему в ноги, повалил на пол и уселся верхом. Андреев тоже очутился там и неистово продолжал колотить парня.
— Прекратить! — заорал Блинов и устало поднялся, держа в руке отобранный пистолет.
Парень так и остался на полу, боясь поднять голову.
Блинов положил пистолеты в карман, Поставив их на предохранители.
— Спасибо! — Он благодарно взглянул на Андреева. — А ты молодец, ориентируешься. Реакция хорошая.
Вошел усатый милиционер с понятыми.
— Привел.
— Ладно, через минутку приведи, а то безобразничает твой мальчик... — И повернулся к парню: — Встать!
Тот лишь боязливо поднял голову.
— Встать! — Еще резче повторил Блинов.
Парень медленно поднялся.
Андреев только-только начал оправляться от испуга и сидел на краешке стула, переживая происшествие. Впервые в жизни на его глазах чуть не убили человека и впервые он сам вполне осознанно ударил человека. И мало того, хотелось его еще бить. Его медленно-медленно охватывала дикая, затуманивающая мозг злоба. Он чувствовал, что сейчас вскочит и ударит этого длинного первым попавшимся под руки тяжелым предметом, ударит без жалости и сожаления.
А Блинов, будто уловив его .потаенные мысли, очень спокойно, как ни в чем не бывало глянул на него и продиктовал:
— Сверху надпиши: «Протокол».
Андреев, даже не поняв, что это относится к нему, сидел, положа сжатые в кулаки руки на колени, и еле сдерживал свое волнение.
— Чего сидишь? Пиши! — твердо повторил Блинов.
Василий, медленно приходя в себя, послушно ткнул ручкой в чернильницу.
— Пиши! — повторил Блинов. — «Протокол задержания и обыска. Сего числа...» Далее ставь число, год, месяц. «На Крестовском рынке был задержан...» Назови-ка нам, дружок, свою фамилию, имя, отчество, где родился-крестился. — Блинов обратил свой взгляд на парня. Тот молчал. — Дружище, к тебе обращаюсь, — легко толкнул его в бок Блинов. Тот продолжал молчать. — Играть в молчанку решил? — Блинов отошел от парня и приблизился к понятым. Достал из кармана пистолеты и показал их: — Вот этими игрушками вот этот парнишка баловался. У него их и взяли.
Парень вдруг шагнул на середину комнаты и с подленькой улыбкой, в растяжку каждое слово, проговорил:
— Врешь, начальник, у меня их не было. Из своих ведь карманов вынул, не из моих...
Петр Иванович Желтых — милиционер, приведший парня, подскочил к нему, схватил за борта телогрейки и затряс:
— Ах ты, дьявол безрогий, не я ли их у тебя из-за пазухи вытащил?!
— Желтых, не сметь! — распорядился Блинов. — Оставляйте ваши эмоции и вашу привычку ругаться дома. Сюда приходите спокойным и немногословным. Сколько раз говорено было! Пора и запомнить. — И к парню: — Значит, не у тебя взяли эти игрушки?
Андреев был потрясен. Он никогда еще не бывал свидетелем такой откровенной наглости. Сорвавшись со стула, он подлетел к парню, и было в его глазах нечто такое, что заставило того испугаться и заново рухнуть на пол.
