З. Зорина - О чем рассказали «говорящие» обезьяны: Способны ли высшие животные оперировать символами?
TOMONAGA, MATSUZAWA 2000 — M. Tomonaga, T. Matsuzawa. Sequential responding to arabic numerals with wild cards by the chimpanzee (Pan troglodytes) // Animal Cognition. 2000. Vol. 3. P. 1—11.
TODT 1975 — D. Todt. Social learning of vocal patterns and modes of their applications in Grey parrots // Zeitschrift für Tierpsychologie. 1975. Bd 39. S. 178–188.
TOTH ET AL. 1993 — N. Toth, K. D. Schick, E. S. Savage-Rumbaugh, D. M. Rumbaugh. Pan the tool-maker: Investigations into the stone tool-making and tool-using capabilities of a bonobo (Pan paniscus) // Journal of Archeological Sciences. 1993. Vol. 20. P. 81–91.
UJHELYI 1996 — M. Ujhelyi. Is there any intermediate stage between animal communication and language? // Journal of Theoretical Biology. 1996. Vol. 180. P. 71–76.
VANCATOVA 1999 — M. Vancatova. The ape picture making activity // Этология человека на пороге XXI века: новые данные и старые проблемы / Ред. М. Л. Бутовская. М.: Старый Сад, 1999. P. 306–321.
VISALBERGHI 1997 — E. Visalberghi. Success and understanding in cognitive tasks: a comparison between Cebus apella and Pan troglodytes // International Journal of Primatology. 1997. Vol. 18. № 5. P. 811–830.
VISALBERGHI ET AL. 1995 — E. Visalberghi, D. M. Fragaszy, S. Savage-Rum-baugh. Performance in a tool-using task by common chimpanzees (Pan troglodytes), bonobos (Pan paniscus), orangutan (Pongo pygmaeus) and capuchin monkeys (Cebus apella) // Journal of Comparative Psychology. 1995. Vol. 109. P. 52–60.
DE VOOGD ET AL. 1993 — T. deVoogd, J. R. Krebs, S. D. Healy, A. Purvis. Evolutionary correlation between repertoire size and a brain nucleus amongst passerine birds // Proceedings of the Royal Society. London, 1993. B254. P. 75–82.
VONK 2003 — J. Vonk. Gorilla (Gorilla gorilla gorilla) and orangutan (Pongo abelii) understanding of first- and second-order relations // Animal Cognition. 2003. № 6. P. 77–86.
DE WAAL 1977 — F. B. M. de Waal. The organization of agonistic relations within two captive groups of Java-monkeys (Macaca fascicularis) // Zeitschrift für Tierpsychologie. 1977. Bd 44. № 3. S. 225–282.
DE WAAL 2001 — F. B. M. de Waal. The Ape and the Sushi Master. N. Y., 2001. 433 p.
WARREN 1965 — J. M. Warren. Primate learning in comparative perspective // M. Schrier et al. (eds). Behavior of Non-human Primates. Vol. 1. N. Y.: Academic Press, 1965. P. 249–281.
WASSERMAN ET AL. 2001 — E. A. Wasserman, J. Fagot, M. E. Young. Same-different conceptualization by baboons (Papio papio): the role of entropy // Journal of Comparative Psychology. 2001 Vol. 115. № 1. P. 42–52.
WEIR ET AL. 2002 — A. A. S. Weir, J. Chappell, A. Kacelnik. Shaping of hooks in New Caledonian Crows // Science. 2002. № 297 (5583). P. 981–983.
WEST ET AL. 1983 — M. J. West, A. N. Straud, A. P. King. Mimicry of the human voice by European starlings: The role of social interaction // Wilson Bulletin. 1983. № 95. P. 635–640.
WILSON ET AL. 1985 — B. J. Wilson, N.J. Mackintosh, R. A. Boakes. Transfer of relational rules in matching and oddity learning by pigeons and corvids // Quarterly Journal of Experimental Psychology. 1985. Vol. 37B. P. 313–332.
WYNNE 1995 — C. D. L. Wynne. Reinforcement accounts for transitive inference performance // Animal Learning and Behavior. 1995. Vol. 23. № 2. P. 207–217.
YERKES 1925 — R. M. Yerkes. Almost Human. The Century Company, 1925.
YERKES 1943 — R. M. Yerkes. Chimpanzees: A Laboratory Colony. New Haven: Yale Univ. Press, 1943.
ZORINA, Smirnova 2005 — Z. A. Zorina, A. A. Smirnova. Concept formation in crows // 9th European Congress of Psychology. Granada (Spain), July 2005. P. 350. (CD).
О сравнительном изучении систем знаков антропоидов и людей
Обозреваемые в книге З. А. Зориной и А. А. Смирновой факты заставляют по-новому посмотреть на проблемы коммуникации у животных.
Начнем с общих вопросов.
По отношению к антропоидам, чьи коммуникационные возможности обозреваются в книге, несомненным представляется сознательное использование индивидуального имени. Это кажется вероятным и по отношению к некоторым другим животным, особенно птицам и, быть может, дельфинам и китам. Возможно, что, как полагают исследователи сигнализации дельфинов Колдуэллы, на самом деле в функции сигнала опасности ранее описывался свист-автограф, характеризующий каждого дельфина в отличие от всех остальных (КОЛДУЭЛЛ, КОЛДУЭЛЛ 1978, 136–138). Но и некоторые сигналы этого рода у китообразных не описаны полностью: остается загадочным смысл отдельных (иногда очень длинных) повторяющихся сообщений у китов (PAYNE, McVay 1971), которые тоже могут играть роль «позывных» одного индивида.
Такого рода «позывные», сопоставимые с человеческими именами и с собственными песнями у многих народов и племен, каждый член которых имеет свою песню (подобие вагнеровского лейтмотива), есть не только у дельфинов (и возможно, других китообразных), но и у птиц. Это было давно обнаружено, когда были открыты имена, используемых внутри пар воронов при обращении птиц друг к другу (Крушинский 1974, 191, 199; 1977; GWINNER, Kneutgen 1962). Следовательно, на этапе эволюции, уже представленном среди индивидуализированных сообществ птиц, звуковые сигналы могут использоваться в функции имен. Таким образом, имена, роль которых в человеческих языках в самое последнее время привлекла внимание исследователей, имеют достаточно ранний аналог в филогенезе — эволюции вида, как и распознавание человека по голосу, в котором можно видеть одну из архаических функций правого (недоминантного по речи) полушария коры головного мозга (Иванов 1998, 554–555).
Имя не имеет обычных характеристик знака, так как оно соотносится с конкретным индивидом, а не с соответствующим типом или концептом: по Расселу, нет такого концепта, который бы соответствовал собственному имени (ср. также ЯКОБСОН 1972). В этом и можно видеть одну из причин возможности употребления именных сигналов в индивидуализированных сообществах животных, которые различают каждого из членов сообщества, но не имеют концептов. Количество сигналов, используемых в этой функции, определяется размером всего коллектива. У воронов различаются всего два главных сигнала — имени каждого из членов пары.
Имена составляют существенную часть набора символов, которыми люди общаются с домашними животными. Поэтому понимание имен в их соотнесении с индивидами можно считать характерным для всех соответствующих типов млекопитающих.
Важнейшим представляется возможность усвоения у другого вида развитых форм общения, которые для данного вида в обычных условиях не нужны. Представляется вполне осмысленным вытекающий из серии экспериментов по общению людей-экспериментаторов с птицами и приматами (антропоидами) вопрос о том, что на определенном этапе в развитии сигнализации вида возможно стимулирующее воздействие коммуникации с особями, превосходящими соучастника акта коммуникации по уровню используемой системы (это могло сыграть значительную роль и в процессе одомашнивания животных в начале неолитической революции). Приложение этого принципа к ранним этапам эволюции человека может представить реальный интерес, если предположить не исключенную полностью возможность существования таких вымерших видов (в то время превосходивших предка человека по коммуникационным возможностям) на Земле или если не ограничиваться рамками земных систем коммуникации. Иначе говоря, можно предположить, что генетически передаются возможности, превышающие уровень обычно используемой сигнализации; но для их реализации, однако, необходима ситуация общения с особью такого вида, который как правило пользуется подобной системой более высокого уровня.
Из систем общения животных пока что подробнее всего экспериментально исследованы системы коммуникации, выявленные у общественных беспозвоночных. Детальнее всего вслед за Фришем (1955, 1966) изучены танцы пчел. Пчелы используют зрительные, звуковые, обонятельные и вкусовые сигналы, создаваемые во время их танца, для того, чтобы передать другим пчелам в улье сообщения о дальности цели полета — о местонахождении найденного источника пищи (а как было позднее установлено, и от места, куда улей может переселиться), направлении полета к нему и расстоянии до него от улья. Язык является в высокой степени специализированным. Он передает только информацию, касающуюся этих тем. Сообщение никогда не направлено к отдельной пчеле. Танец обращен ко всем находящимся в улье. Все представление можно сравнить с современной рекламой. Общение пчел является примером массовой коммуникации. При этом осуществляется и усиление, достигаемое увеличением числа пчел, танцующих после обнаружения источника пищи. В случае наличия нескольких источников пищи выбор может осуществляться благодаря сравнению степени интенсивности танцев разных пчел, что опять-таки сопоставимо с такими средствами массовой информации, которые предлагают рекламу.
Пчелиный танец можно назвать целостным синкретическим представлением, которое обращено сразу к нескольким рецепторам. Оно является аудиовизуальным, поскольку движения танцующей пчелы производят также и звуки. Запах и вкус пищи, образец которой пчела приносит с собой, передаются непосредственно благодаря тактильному контакту пчелы-вестницы с ее товарками. Из разных органов чувств, к которым обращается пчела, важнейшим является зрение. Направление полета указывается по отношению к положению солнца. Язык пчел отличается наличием очень точного и однозначного способа кодирования информации, относящейся к одной ограниченной предметной области. В этом смысле он сопоставим не столько с человеческим устным языком, сколько с графическими (оптическими) средствами, используемыми в определенных ограниченных областях (например, науки и техники). С некоторыми оптическими системами общения человека язык пчел сближается также и потому, что каждый знак этого языка является идеограммой иконического типа, не разлагаемой на отдельные составные элементы.
