Посткоммунистические режимы. Концептуальная структура. Том 2 - Балинт Мадьяр
5.6.1.4. Модифицирующие механизмы реляционной экономики: двойная бухгалтерия и финансовые махинации
В связи с тем, что аннексионные механизмы превращают конкурентные рынки в реляционные, реляционное перераспределение рынка является доминирующим механизмом реляционной экономики. Тем не менее реляционное перераспределение рынка сопровождается несколькими модифицирующими механизмами, о чем свидетельствует поведение тех, кто не входит в политическую семью. Это, действительно, не малая доля экономики: по оценкам экспертов, неформальный сектор, воплощающий эти модифицирующие механизмы, составляет как минимум половину ВВП России[434]. Как пишет Явлинский, неформальной экономике свойственна «деятельность, которая не всегда скрыта, но все же осуществляется вне или в нарушение установленных законом правил, например фиктивное неисполнение платежных обязательств, незаконные или нетрадиционные формы платежей, ‹…› ложный экспорт, получение незаслуженных льгот и т. д. Эти явления преобладают в том сегменте экономики, который скрыт от бухгалтерского учета и налогообложения, но помимо этого они в значительной степени присутствуют в государственной деятельности. Неофициальная экономика не существует в отрыве от официальной или легальной экономики. Скорее, она пронизывает легальную экономику, внося свои коррективы и специфику в поведение фирм, которое нельзя объяснить с точки зрения законодательства и формальных правил экономической деятельности» (выделено нами. – Б. М., Б. М.)[435].
Увидев слово «коррективы», кто-то может провести параллели между описываемыми посткоммунистическими явлениями и корректирующими механизмами социалистических рынков. Однако мы не считаем их «корректирующими механизмами», потому что в отличие от коррекции изъянов социализма модифицирующие механизмы реляционной экономики не являются необходимыми для выживания системы. Скорее, они необходимы для выживания экономических акторов, не входящих в приемную политическую семью. Если говорить точнее, Леденёва называет два мотива, которые порождают эти массовые «низовые практики»[436]:
• компенсировать недостатки государственных и рыночных институтов, что означает, что фирмы делают все возможное, чтобы выжить, сохранить бизнес или свой успех, для чего действуют, исходя из «здравого смысла»;
• предотвратить ситуацию, в которой фирма станет жертвой хищнического государства.
Таким образом, можно сказать, что первая мотивация касается проблем, проистекающих из формальных институтов (или их отсутствия), тогда как вторая – из неформальных институтов правящей элиты. Чтобы представить связанные с этими проблемами практики, мы кратко излагаем главу из книги Леденёвой «Как на самом деле работает Россия»[437]. Хотя эта книга целиком посвящена российской экономике в целом и первым 15 годам после транзита в частности, результаты ее исследования не привязаны к конкретной стране или периоду. Скорее, они касаются патрональных режимов, которым свойственны серое и белое рейдерство, ненадежные правовые и финансовые институты и низкий уровень доверия к экономическим и политическим институтам в целом[438].
Чтобы компенсировать институциональные недостатки, экономические акторы часто действуют в обход государства и (a) платят частному актору за услугу, которую государство не оказывает в нужном качестве или количестве, и/или (b) разрабатывают схемы, чтобы избежать выполнения обременительных правил, а также произвольных и грабительских налогов, которые сделали бы функционирование конкурентной экономики невозможным. В контексте пункта (а) Леденёва определяет следующие практики, «предназначенные для заключения внешних сделок [компании]: исходящие потоки капитала и плата за услуги крупных внешних организаций, таких как таможенные службы, железнодорожные ведомства, региональные администрации или частные охранные компании. В этих схемах для оплаты услуг, защиты, компенсации налогов или для передачи взяток и политически обусловленных платежей часто используются фирмы-посредники. Наиболее сложные схемы подразумевают несколько этапов транзакций между по меньшей мере десятком на первый взгляд независимых экономических субъектов»[439]. Что касается пункта (b), Леденёва описывает одну из сложных схем оттока капитала с участием сети компаний и отмечает, что «общая идея подобных финансовых схем состоит в том, чтобы скрыть любую прямую связь между компанией и относящимися к этим схемам операциями. Право собственности на активы скрывается за счет того, что средства переводятся через посредников, тогда как несущие ответственность компании, лишаются активов, и ничего не теряют»[440]. По ее утверждению, такие практики вырабатываются не только для незаконного получения прибыли, уклонения от налогов и вывода средств за рубеж. Скорее, «собственники считают, что хранить средства на иностранных счетах более безопасно, чем инвестировать во внутреннюю экономику»[441]. Кроме того, как пишет Леденёва, соглашаясь с журналисткой Юлией Латыниной, «налоги выкачивают коррумпированные чиновники, как это происходит в случае всех государственных фондов. Однако если деньги уйдут в оффшор, они не будут украдены, и вернутся обратно на предприятие»[442].
С другой стороны, «вывод активов может сыграть важную роль в защите компании от захвата. Когда кто-то пытается получить контроль над компанией ‹…›, и при этом точно известно, что решения суда будут предвзяты ‹…›, компания может предпочесть вывести свои активы. Структуру собственности (то есть контрольные пакеты акций этой компании и ее дочерних предприятий) можно трансформировать. Здания, принадлежащие компании, и юрисдикции могут переходить из рук в руки (смена владельца). Все контракты, по которым компания должна получать платежи, объединяются в контракт „по выкупу долга“ ‹…›, так что после этого любые поступающие средства переводятся на счет другой фирмы, которая опосредованно принадлежит менеджменту (отвлечение платежа) ‹…› и т. д.»[443].
Это подводит нас ко второму мотиву, лежащему в основе модифицирующих механизмов, а именно к предотвращению хищничества. Как мы писали выше, решающим моментом фазы выслеживания является получение инсайдерской информации, то есть сведений о том, что представляет собой компания и сколько она стоит. Этого можно избежать с помощью таких приемов, как[444]:
• занижение прибылей (Леденёва цитирует постсоветскую поговорку: «Если у компании есть прибыль, то у нее плохой бухгалтер»)[445];
• двойная бухгалтерия («по меньшей мере одна бухгалтерская книга существует для внутреннего корпоративного использования, и одна – для налоговой инспекции»);
• корпоративное «раздвоение личности» («фирмы ‹…› защищают себя при помощи сложной финансовой сети, которая состоит как минимум из двух подставных компаний ‹…›, созданных специально для того, чтобы направлять активы в руки закрытого клуба акционеров или менеджеров компании и скрыть истинные выгоды от владения компанией. В таких схемах также используется способ разделения (матрешка), при котором компания-большая матрешка принадлежит более мелкой внутри нее, а та, в свою очередь, принадлежит более мелкой внутри нее и т. д.»);
• вывод активов (описан выше);
• финансовые схемы («выведение прибыли из бухгалтерских книг при помощи подставных компаний, оффшоров, страховых компаний и поддельных контрактов»).
Если резюмировать сказанное, Леденёва пишет, что финансовые схемы «позволяют субъектам рыночных отношений защищать свою собственность и предпринимательскую деятельность от требований рыночных
