Илья Эренбург - Летопись мужества
26 января 1944 года
Эпилог ленинградской трагедии назидателен: свыше двух лет русский город был в осаде, терпел муки, по сравнению с которыми «страшный год», пережитый когда-то Парижем, кажется идиллией. Немцы пытались завладеть Ленинградом сначала штурмом, потом голодом, наконец, смертоносным огнем артиллерии. Ленинград выстоял, и теперь он наступает. Свыше двух лет немцы закреплялись под Ленинградом. Они соорудили укрепления, казалось бы непреодолимые. Район Мги был немцами сильно укреплен. Они сами говорили: «Почище линии Зигфрида». Но вот Ленинград двинулся, и никакие плотины не смогли сдержать его движения.
Нейтральным обозревателям, которые все еще спрашивают себя: «В чем дело?» — пора понять: Красная Армия теперь сильнее немецкой. Конечно, Геббельс этого не признает, он ведь снова говорит о «перегруппировках». Но вокруг Ленинграда «перегруппировка» состояла лишь в том, что немецкие солдаты из блиндажей переехали в могилы.
Я не хочу сказать, что немцы бегут. Нет, несмотря на всю безвыходность положения, немцы продолжают упорно сражаться — на севере, как и на юге. Подчиняясь приказам, они идут в контратаки. Они пытаются удержать каждую пядь земли. Безнадежность придает им сил, а механическая дисциплина, свойственная немцам, сопровождает их до могилы. Если при всем этом они не могут сдержать натиска Красной Армии, то это объясняется тем, что Красная Армия теперь воюет искуснее противника, она лучше вооружена, наконец, она воодушевлена высокими чувствами, которые удваивают силы каждого солдата. На этот раз немцы не могут сослаться ни на климат, ни на внезапность нашего наступления. Зима стоит необычно мягкая. Наступление Красной Армии продолжается вот уже двести дней, и к удару на севере немцы готовились с октября.
Под Ленинградом у немцев были отборные части: и 126-я ПД под командованием генерал-лейтенанта Гоппе, которого сами немцы прозвали «кровавый Гарри», и авиаполевые дивизии, так называемая «армия Геринга», и эсэсовские дивизии «Викинг», «Галиция». Однако январь 1944-го — не июнь 1941 года: два с половиной года героических боев и ожесточенной работы сделали свое — германская армия ослаблена.
Я приведу несколько примеров. Вот обер-лейтенант Ганс Шведе, командир батальона. Он рассказывает о судьбе 23-й ПД. Эта дивизия в свое время продефилировала по Бельгии и по Франции. Потери были ничтожны: во Франции каждая рота в среднем потеряла по пять солдат. При первом походе на Москву каждая рота в среднем потеряла по восемьдесят солдат. Битую дивизию увезли в Данию. Там она пополнилась. Солдат откармливали, и дивизию прозвали «сливочной дивизией». Год тому назад этих «сливочных» вояк бросили на Волхов. Три месяца спустя в каждой роте недосчитались сорока — пятидесяти солдат. Осенью остатки дивизии были переброшены к Невелю. Здесь «сливочная дивизия» кончилась. Вот приказ командира 262-й ПД: «К сожалению, мы вынуждены были заплатить за славные дела значительными потерями. Ввиду того, что общее положение, как мы знаем, не позволяет в настоящее время произвести укомплектование пехотных полков, командование приказало влить 262-ю ПД в 56-ю ПД. Это для нас тяжелый удар, но мы, как солдаты, понимаем нужды войны». От 39-й ПД осталось четыре роты. Остатки 255-й ПД включены в 112-ю ПД, 333-я ПД включена в 294-ю ПД, а штаб уехал во Францию. Командир 355-й ПД с штабом тоже уехал во Францию после того, как его дивизия была уничтожена. Хватит: список разгромленных немецких дивизий слишком велик для телеграфной передачи.
Итак, во Францию отправляются штабы мертвых дивизий, а из Франции беспрерывно приходят пополнения в виде маршевых батальонов. Немцы перекидывают на восток целые части, находившиеся на западе. Так, 2-й батальон 673-й ПД, охранявший голландское побережье, был неожиданно погружен и отправлен к Днепру. 24-я ТД в октябре отбыла из Болоньи на Украину. Надо полагать, что сто танков — «тигры» и «пантеры» — находилось в Болонье, чтобы задержать движение союзников на север. Офицеры 24-й ТД готовились к обороне Рима. Наступление Красной Армии вмешалось в расчеты Гитлера, а вместо Рима солдатам 24-й ТД пришлось весьма неудачно защищать Кировоград.
Все это говорит о том, что германская армия созрела для разгрома. Решительные удары с юга и с запада ускорят развязку. Один русский офицер шутя мне сказал: «Дело идет к разгрому Германии, и остановка теперь не за немцами…»
В самой Германии люди начинают думать. Кандидат медицинских наук Гельмут Манизен пишет из Марбурга обер-лейтенанту Тило Райндерсу из 3-й ТД: «Наступление на Сталинград и на Баку было столь же ошибочной операцией, как и наступление на Москву ранней зимой 1941 года. Ответственные за эти неудачи должны быть немедленно устранены. Но так или иначе драгоценные человеческие и материальные ресурсы потеряны. Кроме того, потерян раз и навсегда наш престиж во всем мире… Так называемое европейское мировоззрение, которое сейчас пропагандируют в оккупированных нами странах, отвергается ими, как насильно навязанное. Это самое трагическое и тяжелое… У нас много людей, серьезно озабоченных будущим империи… Я не верю больше в победу, которую расписывает гаулейтер Бюркель, такие речи по меньшей мере легкомысленны». Пленный Франц Мюллер показал мне письмо от своего отца. Старик пишет из Граца: «Твое письмо прочитал с большим интересом. Если сокращение фронта пойдет дальше, то ты будешь воевать там, где когда-то воевал я, — в Галиции.
Будь осторожен, когда пишешь. Мы на родине уже давно знаем, что нельзя говорить о том, что думаешь, нельзя говорить даже о действительных неурядицах, а нужно с радостной уверенностью надеяться на счастливое окончание войны. Здесь уже говорят, что теперь дантисты будут выдергивать зубы через нос, так как ни один пациент не решается раскрыть рот…»
Так в начале 1944 года мир присутствует при бесспорном явлении: гитлеровская Германия, истекая кровью, вопит об обороне какой-то крепости и в ужасе ждет возмездия, а Советская Россия, окрепшая в неслыханных испытаниях, мужественно идет к высокой цели: к освобождению Европы от гитлеризма. Можно обижаться на историю, можно восторгаться ею — отрицать ее нельзя. Мы знаем, что есть люди, которым не по душе победы Красной Армии. Порой они скрывают свои чувства, они даже аплодируют. А между тем теперь время не дебатов и не аплодисментов: нужно добить Германию. Этого требует исстрадавшееся человечество.
2 февраля 1944 года
Одиннадцать лет гитлеровцы клялись своими предками, варварами в звериных шкурах, они воинственно рычали, цитировали вперемежку Ницше и Гитлера, Клаузевица и Шлиффена, имитировали силу и выдавали наглость за эрзац-мужество. Но вот они начинают блеять. Они становятся слезливыми. Они разучивают романс «Жалобы девы». Они прикидываются обиженными сиротами. Вот что пишет майор Виер в пропагандистском бюллетене германского генштаба: «Наши солдаты находятся в узкой щели, часто в открытом поле или в лесных болотах: над ними холодное мрачное небо; вокруг безграничная чужая страна; позади лишь немного солдат — немного по сравнению с теми огромными силами противника, которые наступают; рев, вой, грохот, свист снарядов и мин из тысячи большевистских пушек и минометов, мечущих смерть. Наши солдаты должны устоять, и только изредка наша артиллерия может ответить противнику. А затем, после того как этот ад царит три-четыре часа, выбегают колонны русских с отвратительным хриплым «ура», идут их танки все в большем и большем количестве с гремящими гусеницами и скрипящими моторами. Бомбардировщики врага неистовствуют почти на высоте деревьев, сбрасывают бомбы, ведут огонь. Пять, восемь, двенадцать вражеских самолетов против одного нашего».
Вы видите, немецкий майор из генштаба разнервничался, как барышня. Я помню, с каким восхищением говорили о грохоте танков и реве самолетов не только немецкие майоры, но даже немецкие девчонки: тогда речь шла об их танках, об их самолетах…
Россия отмечает годовщину разгрома немцев под Сталинградом. Я убежден, что Сталинград был не только перевалом в войне, он был поворотом в истории. До Сталинграда весь мир толковал: «Куда пойдут немцы? О чем будет говорить Гитлер? Каковы цели и планы Германии?» Это началось не вчера. Это началось не с глупого Гитлера, а с умного Бисмарка…
Немецкий бюргер видел миссию своего народа в одном: подчинить мир Германии. Кто забыл постыдные годы 1936–1939, когда Гитлеру кланялись, Гитлера упрашивали, Гитлеру поклонялись, когда человечество сидело у радиоприемников, ожидая, вот-вот раздастся хриплый лай фюрера, когда логово бесноватого стало местом паломничества государственных деятелей Европы?
В Сталинграде погибла не одна армия Паулюса, в Сталинграде погибла мечта Германии о господстве над миром. Дело не только в том, что до Сталинграда немцы шли на восток, а после Сталинграда они знают одно направление: на запад. Дело в том, что после Сталинграда Германия предстала перед миром не как завоеватель, а как гангстер, защищающийся от судебных властей. Никого теперь не интересует лай фюрера. Никто не спрашивает в тревоге: что завтра выкинут немцы? Германия еще владеет десятью европейскими государствами, в ее руках еще несколько украинских и белорусских областей, советские республики Эстония, Латвия, Литва, но каждому ясно, что Германия уже не живет, а доживает. Внимание мира перешло к тем, кто в Сталинграде победил немцев: к Советской России.
