Юрий Евич - В окопах Донбасса. Крестный путь Новороссии
Итак, сначала я встретился с человеком, которого на тот момент назначили начальником медицинской службы бригады. Достойный человек, воевал в Афганистане, известный в городе нейрохирург с большим опытом врачебной и организационной работы — трудно было подобрать более подходящую кандидатуру. Он проявил огромное усердие в подборе народа и организации работы коллектива медицинской роты, положенной по штату нашей бригаде. Если бы не он, ничего бы не получилось, его заслуги трудно переоценить.
После общения с ним я прибыл в штаб бригады. Штаб — хорошо известное жителям здание в центре города. По прибытии туда меня удостоил аудиенции командир отдела комплектования. Данный офицер отличался редкой резкостью в суждениях, строгостью требований и принципиальностью. За все перечисленные качества очень многие офицеры терпеть его не могли. Я же считаю большой удачей, что мне довелось учиться ремеслу командира (в кадровой его части) у такого знающего и требовательного специалиста. Забегая вперёд, скажу, что очень уважаю его как человека. Он реально переживал за каждого военнослужащего бригады, в трудных обстоятельствах проявлял незаурядное гражданское мужество — ради пользы дела и правды не боялся испортить отношения с командованием. А ещё носил с собой «Ф‑1». Это очень правильно: настоящий офицер всегда должен позаботиться о том, чтобы не попадать в плен.
Он кратко спросил меня о моём образовании. Я перечислил: медицинское — РУДН, интернатура и диссертация по хирургии — ДОНГМУ, второе высшее — переводчик испанского, РУДН, третье высшее — экономика труда и управление персоналом, Полтавский университет экономики и торговли. Участие в событиях в Новороссии — с апреля месяца. Он задумчиво взглянул на меня и изрёк: «Могу предложить вам должность командира медицинской роты». Так моя военная карьера сделала очередный крутой поворот. Если бы я знал, куда он приведёт, я бы предпочёл остаться медиком роты, где на тот момент находился. Меня не интересовала должность, — я всегда всего лишь хотел воевать активнее и результативнее. Но человеку не дано предвидеть будущее…
Про работу по формированию медицинской роты и медицинской службы бригады в целом можно рассказывать очень долго. Лично я в этом не вижу большого смысла. Во‑первых, это будет малоинтересно читателям. Во‑вторых, это будет трата драгоценного времени, а его у меня совершенно нет. Ближайшие дни, даст Бог, я начну работу по развёртыванию новых медицинских структур в Новороссии. В‑третьих, если писать только о себе — это будет некрасиво и непорядочно. А если писать о сотрудниках нашей роты, о тех, кто с самого начала, с нуля поднимал подразделение, — то это будет исключительно долго, а кроме того — многие из них не хотят лишней рекламы себе. Противник не дремлет, да и в наших рядах достаточно много феноменально завистливых персонажей, — зачем осложнять людям и без того непростую службу?
Скажу кратко: за месяц с полного нуля удалось сформировать медицинскую роту и медицинскую службу бригады. Спать почти не приходилось, напряжение всех сил было запредельным. Ещё бы! Для формирования роты не было выделено ни одного кубометра стройматериалов, ни единой единицы транспорта, ни килограмма медикаментов. Давали только чуть топлива, да несколько позже командир бригады, посетив уже сформированную роту, выделил нам на закупку медикаментов что‑то около тысячи долларов. За это ему огромное спасибо и низкий поклон, без всякой иронии, — так как это единственный раз за всю войну, когда руководство выделило для оснащения возглавляемого мною подразделения медицинской службы хоть какие‑то деньги. Много это или мало для медслужбы бригады с официальным составом более двух тысяч человек — судите сами. В среднем, получается меньше полдоллара на человека.)))
Для размещения медицинской роты было выбрано прекрасное здание в самом центре города, по всем параметрам удовлетворяющее требованиям для медицинского объекта такого назначения. На тот момент там уже давно функционировало одно из местных лечебных учреждений, и его сотрудники встретили наш приезд в штыки. Было много криков, что мы «обрекаем их детей на голодную смерть». Что примечательно — работая здесь, они уже несколько месяцев не получали заработную плату. Всем им было предложено перейти в состав нашего подразделения с гарантированной выплатой зарплаты, существенно выше, чем средний уровень заработков в медицине, — и только единицы согласились.
Одним из первых по важности вопросов в военно‑медицинской службе стоит вопрос транспорта. Мы обратились за помощью в городскую станцию скорой помощи и поначалу встретили резкий отказ. Это было бы удивительно, учитывая, что больше половины машин на станции находились во вполне удовлетворительном состоянии, но на вызовы не ездили. Однако, если учесть, что многие чиновники боялись возвращения киевской хунты и изо всех сил двурушничали, данное поведение становится более понятным. Впрочем, в данном случае, как и во множестве других, вина не столько этих чиновников, сколько наших военных властей. Всех колеблющихся и двурушничающих начальников нужно было безжалостно снимать и заменять нормально мыслящими, преданными России людьми. К сожалению, ничего подобного проводить нам не давали.
Помог тогдашний мэр Горловки — он побеседовал с медицинским руководством, и нам выделили аж три машины от станции «Скорой помощи», одну — от второй городской больницы, за что её руководству — отдельная искренняя благодарность. Боже, что это был за транспорт! Доблестные водители моей роты ремонтировали их больше времени, чем на них ездили. Всё что можно там было сломано уже давно, ни запчастей, ни финансирования нам командование не выделяло, как я уже сказал, поэтому приходилось находить самые невообразимые варианты починки — самим мастерить запчасти, выменивать где придётся, покупать за свой счёт. Ситуация была настолько острой, что когда позже наконец‑то началось наступление, мы ездили на нейтралку, под вражеский огонь к подбитым машинам, чтобы снять с них хоть что‑то для починки своих «лошадок». Опытные водители горловской «Скорой помощи», увидев, что мы мотаемся под обстрелами за ранеными, потрясённо сказали водителям моей роты: «Как вы сумели их на ход поставить? Они уже лет десять у нас мёртво стояли!»
Тут не могу не сказать пару «тёплых» слов о местном руководстве медицины. Горловку, их родной город, ежедневно обстреливали, иногда весьма интенсивно. Гражданская «Скорая» под обстрелами выезжать за ранеными из гражданского населения отказалась. Мы добровольно взяли на себя её функции, ездили вплоть до самого переднего края, — пока они бездельничали. А они мало того, что дали нам машины, на которых, как были уверены, мы не сможем даже из гаража выехать. Они ещё и отчитывались руководству «Скорой помощи» в Донецк о вывезенных нами раненых как о вывезенных своими силами и получали топливо как за свою немереную «спасательную» активность. Стоя в гаражах. Куда девалось это топливо — вопрос их совести. Как и то, что дав нам заведомо неисправные машины, они не только срывали выполнение нами как военных задач, так и задач по спасению гражданского населения. Они ещё и подставляли под удар наши медицинские расчёты, которые нередко были должны выезжать «на передок» за ранеными. При этом вполне исправные машины стояли у них в гаражах без дела.
Как всегда, «чей‑то подвиг — это следствие чей‑то глупости или предательства». Не могу не похвалить, причём очень сильно и от души, свой водительский состав, — начиная с руководства и заканчивая последним рядовым. Командиры моей водительской части проявляли потрясающую смекалку, находчивость и инициативу в организации всего функционирования своего подразделения, рядовые водители беззаветно несли воинскую службу, круглосуточно чинили машины — эта еле живая рухлядь у нас всегда была на ходу, бойко моталась в самые опасные ситуации. А если даже и ломалась (что совершенно неудивительно) — то они решительно и быстро, в открытом поле, в дождь и снег, чинили её. Об интенсивности и напряжённости работы водителей достаточно красноречиво говорит простой факт: когда к нам приехала комиссия из Москвы и посмотрела на их труд, то мне сказали: «Такое впечатление, что у вас не медицинская, а авторемонтная рота».
В этом плане водители, простые трудолюбивые люди из народа, представляли существенный контраст врачебной (и медсестринской) части нашего коллектива. Многие из медиков, как оказалось, пришли на службу, лишь чтобы получать высокую зарплату, торговать больничными и расхищать медикаменты.
Не раз, собирая весь коллектив, я пытался апеллировать к совести и чувству долга медработников, приводил им в пример водителей. Часто цитировал любимого Симонова:
Давно бояре стали нелюбы князю,Их мечам, доспехам их из грузной стали, их несговорчивым речамПредпочитал людишек ратных, в простой кольчуге, с топором.Он испытал их многократно, и поминал всегда добром!
Кое‑чего в воспитательной работе добиться удавалось, но по морали, решимости, пониманию и исполнению своего воинского долга водительский коллектив, в целом, неизмеримо превосходил коллектив медицинский.
