Павел Кучер - 1730 год. Август. Переэкзаменовка
– Парень! Можно нам поговорить? – надо же, странно слышать от персонажа родную русскую речь. Твердый английский акцент слегка её портит. И строй фразы… – Так точно, полковник Аткинс! – гы, были бы у пацана сапоги – щелкнул бы каблуками. В мокасинах не щелкнешь. Просто вытянулся 'во фрунт' и ест глазами начальство. Какое ему начальство? Елки-палки! Но… думая за мальчишку… это живая легенда с ним говорит! Не абы кто – 'тот самый полковник Аткинс', с мозаики… Который с 'нашим святым Генри'… в Штатах над бактериологическим оружием химичил. Гы!
– Ты меня знаешь?! – а вот теперь профессор удивился по-настоящему. По-человечески. Без шока.
– Вы – 'спутник святого Генри'! – немая сцена. Проф ладно, а вот дочка такого не ожидала. Осовела.
– Ка-какого ещё святого? – ещё чуть-чуть и мужика тут заикой сделают. Вредно так часто волноваться
– Генри МакГроув! – отчеканил с таким видом, будто каждый его знает. Упс! А здесь, и наверняка – каждый. Кроме самого полковника Аткинса… обожаться. Бразильский сериал!
– Э-э-э-э… – согласен, именно э-э. В кадре лицо Аткинса, крупным планом. У полковника-профессора шарики в голове крутятся на полной скорости… Интересно. Вспомнит или догадается? Рехнуться ж можно.
– Вы что, знали про оспу? – догадался. Но, про другое. Всё равно, уважаю. Голос ровный, без эмоций.
– Так точно, полковник! Это русский штамм 'Индия-1', наверное, генетически модифицированный, – вот же, скаут нашелся. Ещё честь ему отдай, или салют. Чему ты радуешься? Вот и полковник не понимает.
– Парень, ты соображаешь, что сейчас играл со смертью? – кстати, а действительно, он соображает?
– Это оружие Великого Врага! – сияет, как медный самовар. Даже я заметил – в натуре, краснокожий, – Великий Враг сам отдал нам своё оружие! Враг хитер и коварен! – ага, а себя, скромно, считает ещё круче…
– Но, тогда, кто такой я? – вопрос! Народ вокруг молча внимает. Не часто такие разговоры услышишь.
– А вы – 'друг святого Генри МакГроув'! – упертый оптимист попался, ответы от зубов отскакивают.
– Какого ещё святого? – мужик не понял все же. Или, не поверил. Немудрено… Да растолкуйте же!
– Бывшего слуги Великого Врага! – ну, объяснил, спасибо! Сейчас профу и вторую руку почикают…
Не почикают! Нашелся доброхот – потихоньку, под локоток, отвел девицу в сторону, дал возможность полюбоваться на произведение изобразительного искусства. Папу она, конечно, на мозаике узнала. Может и ещё кого… Вдруг, со 'святым Генри', они домами дружили? На пикники ездили? Повернулись… М-м-мать! Такую благообразную и располагающую к себе рожу я видел только однажды. Когда адвентистам седьмого дня, в Воронеж, религиозную литературу возил. Ну-у-у-с, держись, полковник! Настал для тебя 'Праздник святого Йоргена'. Местный служитель культа пожаловал. Зуб даю! Возвращаются… Под ручку. Шерочка с машерочкой… Девица лопочет скороговоркой, показывает вверх, в стороны. Беспомощно оглядывается на своего спутника. Тот улыбается, добро и лукаво (да, настоящий иезуит – под стеклянный колпак и в музей!), добывает из черного одеяния со стоячим воротником что-то вроде открытки или карманного календарика. Папа крутит открытку перед глазами. Наплыв. Нормальная туристическая открытка, вроде фото 'Провал' в Пятигорске. С надписью на трех языках: 'Университет прикладной биохимии святого Генри МакГроув'…С ходу берет быка за рога. Утешитель, блин…
– Скажи, отрок, видишь ли ты вину присутствующего тут Брюса Аткинса, в том, что случилось?
– Не-а! – вопросец, не в бровь, а в глаз, но, пацан глядит твердо, – Он же не знал, мы все его слушали!
– Ободрись, сын мой, и ты сам, и дщерь твоя – суть невинны! – торжественно припечатал. Успокоил…
– Э-э-э-э… – Да, это тебе, мистер-товарищ-полковник не на полигоне опыты ставить. Тут – все свои. Вон, как одобрительно ухмыляются. Ждут, слова ловят. Сейчас, святой отец, неясный вопрос разрулит…
– Понимаешь ли ты, полковник US Army Брюс Аткинс, чему так радуется этот отрок? – гы, озадачил.
– Э-э-э-э… – сиди уж смирно, мужик. Раз влип! Никаких ответов матерому краснобаю и даром не надо.
– По малолетству своему не в силах он равным стоять в ряду бойцов, но, за прилежные успехи в учебе, род доверил ему разведку. И – послал на боевое задание. Увидеть посланца Великого Врага. Услышать речи посланца Великого Врага. Принять из рук его отравленный смертью дар Великого Врага. Проверить, так ли опасен тот дар, как известно от знающих людей. Принести тот дар, для пользы и изучения, в родной вигвам. Распорядиться силой, сокрытой в нем, приличным случаю образом… Каждый, из присутствующих здесь, пришел, приехал и прилетел за тем же самым. И лично убедился в подлой злобе Великого Врага. Хотя, ты сам – еси невинное орудие в руках Великого Врага, – вещает, как депутат на митинге, эффектно, с паузами.
– Э-э-э-э… – кажется, девчонке сейчас станет плохо. С чего? По-русски она не понимает. А! Небось, по коммуникатору, синхронный перевод слушает. Поп же ей что-то там подкручивал… Спланировано-то как!
– Каплю бодрящего полковнику Аткинсу! – не, наш поп такое сказать не мог. А иезуит, браво гаркнул. Теперь я знаю, 'капля бодрящего' – это граммов пятьдесят сиреневой настойки, похожей на нашатырный спирт. Прямо в чашку, из которой профессор кофе пил. Во! Индейской ватрушкой зажуй и слушай дальше. Гы-гы, вторую порцию, в той же чашке, поднесли девице. На выбор. Или – укол в прозрачном шприце. Папа сделал страшное выражение лица. Та, хоть 'почти без памяти', скорчила ему рожицу и тоже залпом. Фи! А ещё – дочка полковника. Хы-хы! Продышаться не может. На выдохе пить надо! Это тебе не безалкогольный энергетик, а спиртосодержащая жидкость. Угу? Медики-экстремисты… Врачи-скоростники… Злыдни, дайте же девушке закусить! Местные лекарства, они того. Есть! Какую-то палочку, вроде сушеного мяса грызет… Иезуит становится в величественную позу. 'Ща-а-ас спою…'
– Неисповедим промысел Божий, но велико Милосердие Его! – ну, понеслась пропаганда, – Сам Генри МакГроув, не избежал искушения, за большие деньги и мнимый почет, служить Великому Врагу! В праве ли мы осуждать, за то же самое, лишь скромного спутника его? Тем более, став свидетелями, как Господь карает тех, кто сознательно поднял руку на чада Его? – намекает, на недавних покойничков? – А оружие погибели злой, в руках невинных и добродетельных, вред причинить неспособно! – угу, а полковник-то и не знает. Всю жизнь, этим самым, занимаясь… Кажется, собрался с духом, подать голос.
– Святой отец, зачем вы устроили спектакль? Зачем подвергли опасности жизнь людей?
– Опасности не было! – пацан тоже осмелел и влез в разговор, – У вас, 'там', вакцинируют ерундой, а у нас 'здесь' – натуральным вирусом. Стойкий иммунитет, на всю оставшуюся жизнь! Вы же заметили, как наша прививка вашу иммунную защиту пробила? Кадровая вставка. По пояс голый профессор, утром, перед зеркалом, с удивлением разглядывает вздувшийся пузырек на собственном предплечье. А эти… непонятное слово… раньше заразились, уже почти больными к нам приехали. Им прививка была без толку. Трупы…
– Тем более, – профессор обретает уверенность, – Предупредили бы, изъяли зараженный материал, да и уничтожили немедленно. Мы бы правильно поняли. Ну, диверсия… Нет повода для разжигания конфликта.
– Люди бы этого не поняли! – иезуит, он таки везде иезуит, пафос аж зашкаливает – Люди имели право получить то, что Великий Враг им отправил. Люди имеют право ответить Великому Врагу, тем же самым!
– Падре, – полковник, кажется, чуть ошалел, дико смотрит на иезуита, – Вы сами поняли, что сказали?
– А вы, полковник, – поп сверлит поднявшегося на ноги оппонента огненным взором, – сами поняли, что спросили? С какой стати жертвы Великого Врага должны терпеть угрозы? Пусть, у него не получилось? Святой Генри рассказывал, как, в вашем мире, погибли от оспы массы невинных… Сто двадцать миллионов индейцев унесла пандемия variola pustulosa haemorrhagica в XVI-XVII веках! Цивилизация Майя вымерла, а её города опустели раньше, чем туда добрались испанцы! Даже образ жизни мирных обитателей здешней земли, священный обычай потлач, привычку часто меняться понравившимися вещами, использовали ваши власти для распространения эпидемии! Даже частные фирмы! – попу бы прокурором быть, а не святошей, – Компания Гудзонова Залива, с 1837 года, поставила бактериологическую войну на промышленную основу. Управляющие отделений специально созывали местных охотников сотнями и дарили им зараженные оспой красивые подарки. А через пару недель, когда племя оказывалось поголовно больным, агенты компании ездили по вымирающим селениям индейцев и даром забирали их вещи, а так же готовые к продаже шкуры. Не гнушаясь снимать одежду с покойников! – за спиной оратора глухое, как далекий шторм, бормотание.
