Борис Подопригора - Запомните нас живыми

Полковник Юнус-Бек Евкуров родился в Северной Осетии в многодетной (десять братьев и сестер) даже по кавказским представлениям, значит, «правильной», ингушской семье. По существенным для Кавказа истокам он представляет тейп орцхой, по другим сведениям – хулхой, по неформальному влиянию на ингушскую ситуацию одинаково занимающим положение выше среднего. Впрочем, куда важнее его брак (кстати, в недавнем 2007 году) с обладательницей фамилии Кодзоева. Кодзоевы всегда находились в тесном союзничестве с Аушевыми. Кстати, Аушевы именно после свадьбы назвали Евкурова одним из возможных кандидатов на замену Зязикова. Значение Аушевых для ингушей сопоставимо с Плиевыми для осетин. Они суть их всенародно признанные моральные авторитеты. Немаловажно то, что выдвижение Евкурова, судя по всему, поддержали влиятельные северокавказские олигархи глава «Роснефти» Гуцериев и Келигов, бывший госинспектор по Ингушетии и сослуживец первого президента республики Аушева по Афганистану. Это, поверьте, существенно, даже если сам полковник не вполне искушен в связке бизнес – политика.

Лаконичная, одновременно весомая биография Евкурова сомнений не оставляет. Его предшественник генерал ФСБ Зязиков, несмотря на федеральную репутацию в сходившей с советских рельсов Чечено-Ингушетии, так и не адаптировался под ингушскую реальность. Республика и при Аушеве считалась тыловой базой чеченского криминал-сепаратизма. Сегодня же по мере ослабления общекавказской террористической составляющей острота отношений между населением и силовиками (часто командированными) дополнилась чередой скандалов с правозащитной оппозицией, фактически взращенной самим Зязиковым. В этих условиях президент Медведев заменил чекиста жестким десантником. Ибо мягкие в десанте не служат, аэродромов не захватывают и пленных не освобождают.

Сулим Ямадаев: ни слова о смерти!

…потому что его смерть создает прецедент для многих, чей жизненный путь схож с его. Потому что слишком много вопросов она задает всей стране, призванной защищать не только единственную в ее истории семью трех Героев России. Если звания у нас даются не по национальному признаку и политической разнарядке, а за государеву службу.

О Чечне, как и об истории как таковой, большинство судит по телевизору. Чеченцев, если они не похожи на подзабытого нами Махмуда Эсанбаева, мы подводим под общий знаменатель – у них – своя «свадьба», у нас – своя. Чеченец с лермонтовским кинжалом или сегодняшним «калашом» тем более не вызывает ничего, кроме оторопи сытого мещанина: не приведи Господь с таким – в безлюдном месте! Но Чечня, во многом не похожая на остальную Россию, взросла на нашем же культурно-историческом поле. Ее населяют такие же, как мы, соискатели человеческого счастья. Счастья, понимаемого с поправкой на веру в свой род-тейп, постигаемые с возрастом заповеди Всевышнего и справедливость, не стесняемую кавказскими хребтами, – все в сумме не такое уж чужеродное нам, русским. Такими, а не публицистически раскрашенными персонажами чеченской хроники, стали братья Ямадаевы, не самые дальние родственники Кадыровых.

Сулейман (Сулим) Ямадаев в силу своего понимания веры, оставшейся единственным смыслом бытия после 1991 года, в двадцать с небольшим лет стал самым молодым командиром пятитысячного по численности полка, непосредственно подчиненного муфтию дудаевской Чечни Ахмату Кадырову. Его он считал больше чем отцом. Когда в безвластно-масхадовском 1998 году ваххабиты Хаттаба замахнулись на «европезированный» Гудермес, он выступил не ЗА «неверных» федералов, ПРОТИВ чужой веры. Своя вера оказалась ближе к федеральным знаменам, на которых, по правде говоря, ничего святого для чеченцев не написано. В ноябре 1999-го Ямадаевы без цветов, но и без выстрелов в спину встретили в Гудермесе бронетранспортер русского генерала Трошева. Шеф ямадаевского полка Ахмат-хаджи стал новым лидером Чечни.

Ваххабитов, оказавшихся феодальными смутьянами в век интернета и дискотек, пассионарный Сулим изничтожал по праву хозяина родных равнин и гор, до поры не приноравливаясь к федеральным титулам. Как изничтожал? – разговор не для гламурных барышень. Да, мартиролог врагов федерализма (более 400 – только на его личном счету, еще за тысячу – у его братьев) пополнялся врагами рода, а потом и его семьи. Даже у Кадыровых, пожалуй, меньше кровников, чем у Ямадаевых. Так или иначе не надо было заставлять женщину-ваххабитку поливать из кувшина его руки, промасленные после ремонта «пазика» с табличкой «Пресса». Этот эпизод лета 2002-го едва не обернулся бедой для десятка телеузнаваемых журналистов. Уже удаляющуюся от Замай-Юрта машину веерно обстреляли местные «заступники за женскую честь» – для памяти неверным. Но разве этот эпизод единственный и самый жесткий? Скажем и другое: путешествуя в одиночку по Чечне, лишь с Сулимом федерал считал себя защищенным настолько, насколько позволяет война.

Во время второй чеченской войны он не особо примерял себя с сыном-охранником Ахмата-хаджи, ибо его личная мотивация была куда ценнее для федералов, к тому времени поднаторевших в управлении мятежными «весями». Но эти же «искушенные» решали задачи дня, не задумываясь о том, что на смену эпохи побивания каменьями придет время их собирания. А сам Сулим? От своих старших братьев он отличался не только хмурой задумчивостью. Руслан с самого начала искал государева признания за «восстановление федерализма». Джабраил видел себя лихим профедеральным «абреком». Сулим все же оставался воином. С несомненными командирскими и даже политическими задатками, но не завершенным становлением федерального командира. С весьма условно приданным его подчиненным статусом батальона спецназа ГРУ – точно так же он мог стать подведомственным другим спецслужбам и правоохранителям. Тем не менее за устранение главного на чеченской земле «послехаттабовского» ваххабита – саудовца Абу-аль-Валида – он в 2005 году стал третьим в их роду Героем России.

Непривычная для поколения Ямадаевых – Кадыровых атмосфера полумира-полувойны развела прежних героев. Кадыров, выросший из охранника отца в отцы нации, не смог примирить всех, кто в ситуации «или-или» поддержал Ахмата-хаджи. Рамзан тоже стал Героем России. За то, что под гарантии отца спустил с гор тысячи своих бывших антифедеральных единоверцев, часто недомстивших не федералам вообще, а конкретному «шайтану» Ямадаеву. Когда «республиканские милиционеры» Кадырова стали не союзниками, а конкурентами спецназовцев Ямадаева, возник ключевой для послевоенной Чечни вопрос: какое из федеральных усилений юридически весомей, иными словами, ценнее для Москвы? Обострившие ситуацию финансовые ножницы укололи прежде всего ямадаевцев. Кадыровцы стали получать из республиканского бюджета в полтора-два раза больше минобороновских «антитеррористов» Сулима? Хотя подушная цена вопроса не превышала ежемесячных 8 – 12 тысяч отечественных целковых, встречные иски «конфронтантов» не ограничились внутритейповой фактурой анти– и профедерального лихолетья, но вобрали в себя далекие от шариата и адата статьи УК РФ. Аварскую станицу Бороздиновскую с питерскими «Самсоном» – «Салолином», как и не более законную блокаду гудермесской базы ямадаевцев (с членами семей военнослужащих) поставим в один ряд «взаиморасчетов по-горски», «попранных, видит Аллах, справедливостей» и «неслыханного, держи меня втроем, злодейства», одинаково чуждых общероссийской норме. Нашим же героям оставалось лишь не уступить друг другу дорогу. Что и случилось в апреле 2008 года по пути кадыровского кортежа из Грозного в Гудермес. Блиц-захват подчиненными Сулима грузинского Гори в августе того же года уже ни на что не повлиял. Хотя Сулим уволен из армии не только, повторим, Героем России, но и подполковником.

Станет ли профедеральный авторитаризм Рамзана трагическим обстоятельством в истории его общего с Ямадаевыми тейпа «беной» или драматическим препятствием на пути от Чечни воюющей к Чечне восстанавливающейся? – эту тему сегодня лучше не развивать. Тем более что известные каждому чеченцу «допущения» в обстоятельствах гибели Джабраила Ямадаева в 2003 году, убийство в 2008 году главы ямадаевского рода – бывшего депутата госдумы Руслана, сплошные вопросы вокруг событий 28 марта 2009 года в Дубаи ставят нынешнего грозненского лидера перед необходимостью самому, скорее и убедительно предъявить «горам и миру» имена покусившихся на не безусловный кавказский мир и не устоявшийся послевоенный мiр.

…тем, кто делает ставку на новый внутричеченский взрыв как новый виток распада государства Российского. Ибо столкнуть Кадыровых с Ямадаевыми – значит не просто превратить в «монтекки – капулетти» их многочисленную родню – только у Рамзана и Сулима по шесть детей. Это значит направить против власти тысячи не отмщенных в Чечне и окрест. Какое уж тут завершение контртеррористической операции? Это осознают прежде всего продолжатели дела Хаттаба и Абу-аль-Валида, да и прочие, кто не слишком заинтересован в благополучии Отечества. Насколько это понимают по федеральную сторону баррикады, ясности меньше. Если бы ее было больше, то героев войны надоумили еще до ее окончания. Чтобы впредь всемедийно не жонглировать аббревиатурами спецслужб, вовлекая страну далеко не в политологический спор, кто «матери-истории ценен». Поэтому подождем, что скажут не только строитель самой вместительной в Европе мечети, но и уполномоченные государевы мужи – от прокурора до посла в Дубаи, которые долго не могли отличить мертвого Сулима от живого.