Торговые войны Англии с Ганзейским союзом. Борьба на Балтике за рынки России и Речи Посполитой в Елизаветинскую эпоху - Цинз Хенрик
Глава 7
Экспорт Англии в Прибалтику
1. Предварительные замечания
Эта глава разделена на две неравные части: 1-я, гораздо обширнее, посвящена экспорту английских тканей в страны Балтии, тогда как 2-я, более компактная, рассматривает экспорт примерно дюжины других товаров, в первую очередь свинца, угля, бакалеи и т. д. Такое неравное разделение двух частей не случайно. Ткань играла настолько доминирующую роль в экспорте Англии в Прибалтику, а также в другие области английской внешней торговли, что без детального знания ее различных видов, ее рынков и других проблем, связанных с ее использованием, невозможно глубокое понимание всего механизма английской внешней торговли того времени. Текстильная промышленность составляла более 80 %, а в некоторые годы и более 90 % стоимости английского экспорта в Прибалтику во 2-й половине XVI в., фактически торговля базировалась исключительно на сукне и развивалась только за счет продажи английских тканей в страны Балтийской зоны, прежде всего в Польшу.
Эта и следующая главы, в которых рассматривается английский импорт из стран Балтии, основаны главным образом на портовых книгах наиболее важных портов восточного побережья – Лондона, Халла, Ньюкасла, Ипсвича, Линна и т. д. и таможенных регистров Эльбинга, датируемых концом XVI и началом XVII в., тогда как регистры пошлин за проход в Датском проливе относятся к 1562–1600 гг. Поскольку после 1580 г. большая часть балтийской торговли Англии была сосредоточена в Эльбинге, являвшемся перевалочным пунктом Истлендской компании, таможенные регистры Эль бинга позволяют глубже понять многие проблемы, нежели портовые книги различных портов восточного побережья Англии, которые, как и у Эльбинга, страдают весьма значительными пробелами. К сожалению, данцигские портовые регистры не сохранились, а единственный сохранившийся со 2-й половины XVI в., за 1583 г., не содержит более подробной информации.
Критическое обсуждение таможенных записей, составляющих основу этой главы, начнем с рассмотрения ценности английских портовых книг как источников по истории английской балтийской торговли в Елизаветинскую эпоху.
Достоверность всех форм таможенной отчетности уже давно является предметом дискуссий и различных сомнений. Мы знаем, что с древнейших времен таможенники совершали различные мошенничества, брали взятки и взамен пропускали через таможню определенное количество товаров без пошлины. Это в равной степени относилось и к Англии: рассказы и документы Елизаветинской эпохи часто упоминают контрабанду и мошенничество нечестных таможенников. Подобная практика имела место не только в удаленных от столицы портах Северной Англии, но даже в самом Лондоне, прямо под носом у двора. Повествования того времени свидетельствуют как о том, что таможенники пропускали определенные количества различных товаров без пошлины, так и о том, что бесконтрольно проходили даже целые корабли, либо товары, вывезенные на лодках, принимали на борт в открытом море, либо пользовались другими благоприятными возможностями, предоставляемыми длинной, неровной береговой линией Англии. Однако масштабы этой контрабанды или мошенничества таможенников определить невозможно. Во всяком случае, несмотря на эти различные оговорки, английские портовые книги представляют собой бесценный исходный материал, позволяющий более точно проанализировать основные тенденции английской внешней торговли, ее характер, размеры и направления. Например, они дают единственную основу для некоторого представления о доле английских купцов во внешней торговле, о степени участия иностранных посредников и т. д.
Позже к первым сообщениям о масштабах контрабанды стали относиться более критически и скептически. Выдающийся специалист по проблемам английской торговли сукном и шерстью Э.М. Карус-Уилсон, опубликовавшая совместно с О. Коулманом статистику английской экспортной торговли за 1275–1547 гг., считает, что мнения, принижающие ценность таможенных документов из-за широкого распространения контрабанды, сильно преувеличены и, по крайней мере, не доказаны. Она считает, что, хотя контрабанда предметов роскоши, таких как небольшие и очень дорогие партии специй, могла быть настолько обширной, что подорвала бы ценность официальной статистики, но к экспорту английских тканей это не относилось. Таможенная пошлина на сукно была не особенно высока, а следовательно, рисковать конфискацией товара в случае обнаружения попытки его контрабанды просто не стоило. Следует также помнить, что таможенники были лично заинтересованы в выявлении контрабанды, так как за это получали вознаграждение в виде значительной части конфискованного товара. Кроме того, выработалась детальная система таможенного контроля, который осуществлялся четырьмя таможенниками, взаимно проверяющими друг друга, ограничивая мошенничество. Не следует также забывать, что корона получала очень важную часть дохода от таможенных пошлин и потому была непосредственно заинтересована, чтобы таможенная система функционировала эффективно. Руководители торговых компаний, защищавшие интересы своих членов от конкуренции со стороны нарушителей, также были заинтересованы в строгом таможенном контроле. Например, мы знаем, что в Англии купцы-авантюристы контролировали погрузку ткани, шедшей в Нидерланды, а Истлендская компания аналогичным образом контролировала формальности, связанные с балтийской торговлей, как в Англии, так и в Эльбинге. Таким образом, в целом может показаться, что, хотя существование масштабной контрабанды не следует недооценивать, рассказы того времени, которые иллюстрировали, иногда ярко, масштабы мошенничества таможенников, часто были преувеличены. Во многих случаях они исходили даже от самих торговых компаний, поскольку в интересах компаний было сознательно преувеличивать потери, понесенные ими от контрабанды, поскольку это давало им аргументы в борьбе за сохранение своей монополии.
Более ранние исследования английской таможенной системы на рубеже XV–XVI вв. привели к аналогичным выводам: Рэмси указывал, что в собственных интересах таможенников было осуществлять строгий контроль и перехватывать контрабандные товары. Он также обратил внимание на обстоятельства, заключающиеся в том, что большое количество таможенников, проверяющих друг друга, явно затрудняло попытку торговцев дать взятку. И риск не всегда окупался. Принимая во внимание все эти факторы, Рэмси пришел к выводу, что «контрабандная торговля составляла не более ничтожной доли внешней торговли Англии».
В результате, казалось бы, существовало согласие в том, что в случае английской балтийской торговли контрабанда не была важным элементом и что портовые книги представляют собой достаточно надежный и по существу уникальный источник для исследований, подобных тем, которые мы проводим. Этот вывод следует прежде всего из анализа структуры балтийской торговли. Подавляющее большинство экспорта составляло ткань, которую, как мы уже говорили, не стоило провозить контрабандой из-за относительно низкой таможенной пошлины и большого риска утраты в случае обнаружения. Это также относится и к другим английским товарам, экспортируемым в Прибалтику, таким как шкуры, свинец или уголь, контрабанда которых была еще затруднительнее. Мошенничества, конечно, могли иметь место в случае с продуктами питания, но они составляли сравнительно небольшую долю английской балтийской торговли. Еще труднее было провозить контрабандой импортные товары из стран Балтии в Англию, поскольку они были громоздкими, тяжелыми и дешевыми, например смола, деготь, кругляк и другие виды древесины, корабельные канаты, железо, зерно, воск и поташ. В случае с зерном, о котором мы поговорим позже, мошенничество заключалось в том, что более дорогую пшеницу выдавали за рожь, таможенная пошлина на которую была вдвое ниже.
Наша главная трудность в использовании английских портовых книг состоит не в невозможности проверить масштабы контрабанды, а в трудности получения систематического взгляда на связанные с этим проблемы, поскольку не все книги сохранились. В сложившейся ситуации ряд проблем может быть изучен только в масштабе отдельных портов, для которых сохранились портовые книги, а не для Англии в целом, поскольку сохранившиеся в отдельные годы портовые книги не согласуются друг с другом, кроме того, за наш период отсутствуют полные данные об общем объеме английского экспорта и импорта. Со своей стороны, таможенные регистры Эльбинга, конечно, позволяют охватить все аспекты английской торговли, но только в той мере, в какой они затрагивали Эльбинг, который с 1580 г. был самым важным портом и перевалочным пунктом в балтийской торговле Англии, но торговая деятельность английских купцов не ограничивалась этим одним портом. Дополнительная трудность связана с тем, что различные годы, за которые имеются английские и эльбингские таможенные регистры, не совпадают, поэтому нет возможности сопоставить их данные. В этих условиях особое значение приобретают регистры пошлин в Зунде, дающие длинную и почти непрерывную последовательность торговой статистики по всему спектру балтийской торговли, особенно в случае балтийского экспорта Англии, в котором, как мы уже говорили, иностранные посредники играли относительно небольшую роль. Только с помощью регистров Зунда мы можем получить сравнительный обзор проблем и понять движение и эволюцию торговли за более длительный период.
