Деревня на голгофе летопись коммунистической эпохи: от 1917 до 1967 г. - Тихон Козьмич Чугунов
Террор забушевал по всем деревням Советского Союза. Об этом терроре знакомые из Болотного сообщали в письмах. И при случайных встречах рассказывали.
— Мельника Ивана Фёдоровича раскулачили и отправили] в тюрьму за «антиколхозную пропаганду». Потому — на собраниях никогда не могли переспорить его большевистские агитаторы. Приехал из города отряд его арестовывать. Пришли к нему в дом. — «Ну, неугомонный агитатор, выбирай себе дорогу: в тюрьму или в колхоз?..» — «Лучше в тюрьму, чем в колхоз, товарищи–тюремщики!..» — насмешливо отрапортовал этот старый унтер–офицер. И увезли его в тюрьму. А семью в колхоз загнали.
Потом, когда тюрьмы были сплошь забиты арестованными, раскулаченных стали ссылать в лагери.
— Егор Иванович богатый был мужик: крупорушку и лавочку имел. К тому же и зубастый говорун: на собраниях «товарищам» спуску не давал. Теперь отобрали у него все: и дом, и лавочку, и крупорушку. А самого с семьёй в лагерь отправили.
— У Тимофея Ильича «товарищи» тоже все отобрали: и мельницу, и лошадей, и скот, и дом. Самого хотели в лагерь сослать. Да из города сообщили, что весь транспорт раскулаченными ссыльными загружён до отказу. Поэтому приказано: с отправкой в Сибирь пока подождать. Но из дома, все же приказали выгнать. А семья у него немалая: двенадцать душ. Самая большая семья в нашем селе. Так и скитаются теперь, бедняги, по чужим сараям, а свой дом пустой стоит: заколочен досками, замкнут, а на замке бумажка с печатью висит…
Через некоторое время другой крестьянин рассказал продолжение этой истории:
— Собрались как–то соседи около сарая, где ютилась и мёрзла семья раскулаченного мельника. Ругали жестокую власть. Потом взяли топоры, пошли к дому мельника, сбили замок с двери и доски с окон и сказали: «Иди в свою избу и живи в ней. А за то, что замок с печатью сбили, не ты, а мы в ответе…» Поблагодарил мельник односельчан, перебрался в свой дом. Но через несколько дней приехал отряд милиции из города и объявил мельнику решение райкома и райисполкома: мельника и его семью сослать в лагерь. Но если он согласится вступить в колхоз, то оставить его на месте и вернуть ему дом. Мельник поставил вопрос перед семьёй: «Я теперь стар, мне все равно, где помирать: в колхозе или в лагере. Решайте вы». Семья решила вступить в колхоз: в лагере — думали — будет ещё хуже, чем в колхозе…
В колхоз или в лагерь?. .
Зажиточных крестьян «раскулачивали», конфисковали у них все имущество, включая дом и одежду, только за то, что они упорно отказывались вступать в колхоз.
Всех других крестьян загнали в колхоз потом, поставив перед ними ту же альтернативу: или в колхоз или в лагерь!..
При этом партийная организация создала в помощь себе в каждой деревне группу бедноты — из безлошадных. Их соблазняли раздачей продуктов, одежды из конфискованного имущества раскулаченных, обещаниями, что они, ничего в колхоз не внося, станут коллективными собственниками всего колхозного имущества — лошадей, скота, инвентаря — и руководителями колхозных предприятий. Партийные уполномоченные уговаривали группу бедноты на собраниях не возражать против коллективизации, выступать в защиту её, а на тех, кто говорит против колхозов, доносить и их «обезвреживать»…
Некоторые участники групп бедноты эти «обязанности» выполняли и помогали власти загонять в лагери «подкулачников» и «анти-колхозных агитаторов». Другие от выполнения этих «ароматных задач» сторонились.
За всякое критическое замечание о колхозах, о партии или власти, за всякое возражение партийцу–докладчику на собрании следовал немедленный арест, тюрьма, лагерь.
Один крестьянин из Болотного был арестован только за одну реплику на собрании. Пропагандист из района, распевая о будущем «колхозном рае», восхвалял Сталина: «К этому призывает нас наш великий вождь и организатор всех наших социалистических побед». Горячий мужик бросил с места рифмованную реплику: «Главный виновник всех наших бед…» Сразу же после собрания крестьянин был арестован, увезён в город и пропал без вести. Его жена не могла добиться даже никакого ответа, что же власть сделала с её мужем: посажен ли он в тюрьму, сослан в лагерь или расстрелян…
После таких жестоких расправ за каждое слово, крестьяне замолчали, будто воды в рот набрали.
Только немногие одиночки не страшились даже лагеря и тюрьмы и в условиях беспощадного террора продолжали открытую борьбу против принудительной коллективизации.
«Единогласная резолюция»…
После того, как все деревенские жители были терроризованы той расправой, которая была учинена над всеми открытыми противниками коллективизации, на собраниях против колхозов уже никто не высказывался. Все упорно молчали, стиснув зубы.
Но когда дело доходило до голосования, резолюция о необходимости организовать колхоз в Болотном неизменно была отвергаема: за неё поднималось только несколько голосов из группы бедноты да из семей комсомольцев.
Тогда партийные уполномоченные стали применять, по приказу свыше, мошеннические уловки.
Такая уловка была — применена и на собрании в Болотном. Уполномоченный райкома партии сделал на собрании доклад (наверное, уже полусотый!) и призвал к немедленной организации колхоза.
В ответ на призыв высказаться последовало гробовое молчание.
— Ну, дело теперь, конечно, для всех советских крестьян яснее ясного стало: без колхоза не обойтись, — сказал уполномоченный. — Будем голосовать: кто против организации колхоза?.. Всех тех, кто будет голосовать против колхоза, мы запишем в протокол: своих противников советская власть должна знать поимённо…
Ни одна рука не поднялась: кто же в лагерь хочет?!
— Итак, «против» — никого нет. Значит, все «за» голосуют!… Правильно!.. Так в протоколе и запишем: постановление об организации колхоза принято единогласно, — явно издевательски провозгласил коммунистический начальник…
И объявил собрание закрытым.
… Крестьяне возмущённо шумели, расходясь кучками по домам…
А через несколько дней группа вооружённых коммунистов с отрядом милиции уже отбирала у крестьян лошадей и сельскохозяйственный инвентарь в колхоз…
Всю деревню — в лагерь!..
Тех, кто отказывался вступать в колхоз, отправляли в лагерь. Об одной деревне мне рассказывал очевидец.
На собраниях все крестьяне категорически заявляли: «В колхоз мы не пойдём». Им пригрозили «раскулачиванием» и ссылкой. Но они упорно стояли на своём: ни один не пошёл в колхоз. Все крестьяне каждый раз голосовали единодушно против колхоза…
Тогда в деревню приехал большой отряд НКВД с пулемётами. Чекисты забрали и угнали в город весь скот из деревни.
Потом вывели в поле поголовно всех жителей деревни: мужчин и женщин, стариков и детей.
Запалили деревню со всех концов. На глазах у этой плачущей толпы людей сожгли их деревню дотла…
А самих жителей погнали под конвоем на ближайшую
