Деревня на голгофе летопись коммунистической эпохи: от 1917 до 1967 г. - Тихон Козьмич Чугунов
Но «оживить советы» можно было только предоставлением крестьянам, беспартийным массам вообще, неограниченных гражданских прав: свободы слова, полной свободы выборов и контроля, свободы общественных и политических организаций, отмены узурпации, произвола и принудительной партийной опеки над массами.
Пойти на такие политические уступки крестьянству, народу, большевистская партия, установившая свою монопольную диктатуру в стране, не могла. Она хорошо понимала, что свободный и полноправный народ партию диктаторов–узурпаторов у власти не оставит.
Взаимоотношения партии с крестьянством на этой почве опять стали обостряться.
Если для открытого проявления политической активности крестьянства не осталось возможности, то эта активность приняла формы скрытые.
Среди селькоровских писем преобладающее место заняли тогда разоблачительные корреспонденции, а в газетах на видное место выдвинулась сатира: фельетоны, басни, сатирические стихи.
По отношению к самым оголтелым душителям народной активности, советским «Держимордам» всех видов, крестьяне нередко применяли и террор: избиения и убийства.
Селькоровское движение и крестьянский террор развивались в последние годы НЭП-а повсеместно, в частности, и на Орловщине.
Власть активно занялась удушением критической печати, селькоровского движения, и массовым террором против лучших журналистов и селькоров. Многие из них были выброшены из вузов, со службы, попали в ссылку, в тюрьму, в лагери, были репрессированы всякими другими способами.
Так сильно обострилась борьба между экономически окрепшими крестьянами, добивавшимися свободы и политических прав, и большевистской властью, не желавшей делать крестьянам никаких политических уступок.
Беспартийная интеллигенция в огромном большинстве, выступала в это время вместе с крестьянством: за политические права народа, против диктатуры партии.
Куда направлялась нэповская деревня?
При НЭП-е, когда была допущена частная трудовая собственность и личная инициатива, хозяйство ожило, возродилось: и сельское хозяйство, и кустарная промышленность, и частная торговля. Население было сыто, одето, обуто.
Но руководителей коммунистической власти это не удовлетворяло. Цель вождей стояла, не в том, чтобы ожило хозяйство и материальные потребности, населения были удовлетворены. Эта цель состояла в том, чтобы вся экономика России, а потом и всех других стран, стала социалистической. Тогда дела вождей-большевистской партии будут записаны на золотых страницах истории под названием: «Величайшая революция в мировой истории, новая социалистическая эра». Ленин всю жизнь лелеял эти сверхчестолюбивые планы о Всемирной Социалистической Революции: о переводе частного хозяйства на рельсы социализма, о величайшем «скачке» от частнособственнической «предистории» к социалистической «истории» человечества.
Поэтому после введения НЭП-а он через год уже провозгласил: «Отступление закончено. Россия нэповская будет Россией социалистической!»
Усилия партии и в годы НЭП-а были направлены на социалистическое преобразование нэповской деревни.
Каков же результат этих усилий?
Практика показала нерентабельность совхозов, «предприятий последовательно–социалистического типа», и слабую работу и даже развал ТОЗ-ов, земледельческих кооперативов простейшего типа.
Эта практика показала возрождение индивидуального крестьянского хозяйства: на хуторах, в посёлках, деревнях. Причём, крестьяне сильнее всего стремились к максимально свободным формам индивидуального хозяйствования: к хуторам. Но, если нельзя было выйти на хутор, то выходили на посёлки. А в посёлках вводили, вопреки законам советской власти, отрубную форму хозяйствования. Если же нельзя переселиться на посёлок, то земледельцы разделяли деревню на посёлки…
Кустарная промышленность ярко показала преимущество частного владения по сравнению с общественным: развал кустарной промышленности в руках комбедов и государства и её возрождение в руках частных хозяев.
В области торговли частники в большинстве случаев лучше обслуживали население, чем кооперативы, успешно конкурировали с кооперацией, отвоёвывали у неё рынок и вытесняли её. К концу НЭП-а крестьяне и покупали и продавали больше товаров в секторе частной торговли (у деревенского частного торговца, на базаре, в городских частных ларьках и магазинах), чем в кооперативном секторе.
Большевистская власть всеми мерами старалась убедить крестьян в выгодности для них социалистических форм хозяйствования и старалась насадить эти формы в деревне, чтобы привести нэповскую деревню к социализму.
Но сама нэповская деревня отовсюду получала опыт, говорящий о другом: соцалистические хозяйства давали отрицательные примеры, а частные, крестьянские, показывали образцы положительного хозяйствования.
И поэтому нэповская деревня, вопреки коммунистической власти, стремилась в сторону, противоположную социализму: к частному, индивидуальному хозяйству, к полной свободе и личной инициативе.
В годы НЭП-а частнособственническая линия крестьянства побеждала социалистическую направленность, которую пропагандировала и всячески поощряла большевистская власть в деревне.
Надежда идеолога правой фракции Коммунистической партии Н. Бухарина на то, что медленно, постепенно и добровольно даже «кулак врастёт в социализм», оказалась явной утопией: «врастать в социализм» не хотели ни зажиточные крестьяне, ни середняки; даже из бедняков только немногие были склонны к этому.
Перед партией во весь рост вставала огромная проблема — о путях развитая нэповской деревни: или, в угоду крестьянству, отказаться от плана социализации сельского хозяйства, как плана нереального, утопического, вредного, или проводить этот план принудительно, вопреки интересам и воле крестьянства и всего населения, которому социализированное хозяйство несёт голод.
Власть над партийным аппаратом в этот период захватила фракция Иосифа Сталина и Лазаря Кагановича, которая выбрала второй путь: принудительную социализацию деревни.
На смену нэпу в деревню ворвалась «колхозная революция сверху», как назвал коллективизацию Сталин. Нагрянули «страшные годы»: так окрестили этот период сами крестьяне…
КОЛХОЗНАЯ ГОЛГОФА
«В колхозах будет рай: живи и не умирай!»
Лозунг коммунистических пропагандистов в период коллективизации.
В колхозах — везде «рай»: ложись и помирай…
Пословица колхозников.
КОЛЛЕКТИВИЗАЦИЯ — «СТРАШНЫЕ ГОДЫ»… (1929–1934)
«Колхозный рай» и большевистская дубина
Агитация коммунистических пропагандистов об организации колхозов закончилась полным провалом.
Тогда из Москвы были даны на места новые партийно–советские директивы: не ограничиваться агитацией, а в административном порядке применять репрессии ко всем крестьянам, которые не пожелают вступать в колхозы. Рекомендовались репрессии: «раскулачивание» (конфискация всего имущества, включая одежду и жилище); тюремное заключение; ссылка в лагерь — главы или всей семьи раскулаченных. В первую очередь репрессировали зажиточных крестьян и «антиколхозных агитаторов», т. е. тех, кто активно выступал против КОЛХОЗОВ.
Коллективизацию рекомендовалось проводить сплошную, т. е. поголовно всех крестьян в каждой деревне и всех селений в «районе сплошной коллективизации». При таких методах проведения коллективизации перед каждым крестьянином была поставлена альтернатива: или в колхоз — или в лагерь!
В своих статьях и речах Сталин сформулировал этот новый путь коллективизации в виде лозунга: «Ликвидация кулачества как класса на основе сплошной коллективизации».
Прежде всего партийные комитеты исключили из партии и сняли с постов тех коммунистов, которые возражали против принудительной коллективизации, а также тех, кто по своему характеру («мягкотелости», как выражались твердокаменные большевики) не могли осуществлять террористических мероприятий. Таких, исключив из партии, сослали в лагерь за «правый уклон», как
