Посткоммунистические режимы. Концептуальная структура. Том 1 - Балинт Мадлович
Схема 4.2: Сравнение демократического управления в странах цветных революций. Переработанный материал на основании работы: Pop-Eleches G., Robertson G. After the Revolution // Problems of Post-Communism. 2014. Vol. 61. № 4. P. 6
В целом, можно заметить, что успешные цветные революции не приводят к либерализации общества, а лишь возвращают его к патрональной демократии. Мы рассматриваем их в качестве защитных механизмов именно потому, что они не позволяют патрональным автократиям устранить динамическое равновесие патрональных демократий при попытках консолидации власти и совершении автократических прорывов. Причина, по которой эти революции не приводят к либеральной демократии, заключается в том, что они не сопровождаются антипатрональными преобразованиями. Хотя революционные движения выступают под лозунгами демократии, прозрачности и противодействия коррупции, за демократическими устремлениями масс в качестве организационной, а также политической и финансовой движущей силы можно обнаружить недовольство патрональных сетей, подлежащих потенциальной патронализации. Действительно, как показал пример Украины при Януковиче, без недовольства народа, вызванного срывом процесса публичного обсуждения, патрональные сети в меньшей степени способны противостоять автократическим тенденциям. Однако верно и обратное: без ресурсов конкурирующих патрональных сетей народное недовольство не может помешать правящему автократу в устранении «честной» демократической (патрональной) конкуренции. Хотя Скотт Радниц справедливо указывает на корреляцию между успехом цветных революций и уровнем приватизации, который, как он пишет, породил «новый класс капиталистов», способных сформировать эффективную оппозицию[963], он не учитывает, что эти акторы являются не представителями «класса капиталистов», а олигархами из разных приемных политических семей, и что ресурсы страны находятся не в «частных» руках, но представляют собой систему власти-собственности [♦ 5.5.3.5][964]. По сути, именно из-за этих факторов и происходят автократические прорывы, которые обращаются вспять лишь для воссоздания патрональной демократии под ограниченным правлением новой неформальной патрональной сети. Если использовать термин, предложенный Хейлом, то такая модель режимной петли наиболее характерна для динамического равновесия патрональных демократий [♦ 7.3.4.1][965].
4.4.3. Патрональные автократии: разделение ресурсов власти и проблема передачи власти
4.4.3.1. Неудавшиеся цветные революции: монопольная структура консолидированных патрональных автократий
Можно, пожалуй, обвинить нас в том, что мы не упомянули сербскую «бульдозерную революцию» 2000 года, которую некоторые исследователи называют первой цветной революцией Евразии[966]. И правда, тот факт, что эта революция удалась, кажется, опровергает наш тезис о том, что успешные цветные революции случаются только в патрональных демократиях: ведь Сербия при Слободане Милошевиче скорее представляла собой патрональную автократию[967]. Однако не стоит также забывать, что мы в основном говорим о внутренней стабильности и защитных механизмах. Хотя мы допускаем, что внешние факторы (например, поддержка демократии или помощь оппозиции со стороны США[968]) могут влиять на текущие внутренние процессы и катализировать их, мы также выносим за скобки потенциальные внешние потрясения, способные подорвать внутриполитическую логику конкретного режима и привести таким образом к распаду системы, которая при обычных обстоятельствах является довольно стабильной. В случае Сербии внешнее потрясение сыграло решающую роль. С одной стороны, вплоть до 2000 года Милошевич действительно управлял страной как верховный патрон. Но, с другой стороны, за это время страна прошла через распад Югославии, кровавые гражданские войны, этнические конфликты, войну в Косово (в которую вмешалась НАТО в 1999 году), а также испытала на себе многочисленные политические и экономические санкции[969]. Несмотря на то, что молодежные организации и фракции политической элиты, поддерживаемые США, безусловно, сыграли важную роль для успешной реализации открывшейся возможности[970], сама эта возможность представилась в основном в силу внешних факторов, не являющихся следствием ни внутриполитической логики режима, ни обычных социально-экономических флуктуаций, присущих стабильным политическим системам [♦ 7.4]. Поэтому наш тезис о том, что только в патрональных демократиях могут происходить успешные цветные революции, подрывающие внутреннюю логику таких режимов (более того, они являются защитными механизмами, возвращающими эти режимы к патрональной конкуренции), не опровергается успехом «бульдозерной революции», потому что он не был результатом внутриполитических процессов сербской автократии.
В тех государствах, где внутренняя политическая логика режима не была нарушена внешними факторами, цветные революции против консолидированной патрональной автократии неизменно приводили к неудачам. Во-первых, в Азербайджане спустя два года после того, как Ильхам Алиев фактически унаследовал президентство от своего отца Гейдара Алиева, лидеры оппозиции объединились против него на парламентских выборах, а также попытались, несмотря на репрессивные законы и несбалансированность прав на свободу собраний, вывести народ на улицы столицы, Баку. Полиция и служба безопасности патрона ответили на это массированным применением силы, а лидеры оппозиции столкнулись с судебным преследованием и в итоге не смогли ни мобилизовать большие массы людей, ни каким-либо существенным образом изменить режим[971]. Во-вторых, в 2006 году произошла «джинсовая революция» в Беларуси, которая является скорее бюрократическим, чем неформальным патрональным режимом, поскольку верховный патрон Александр Лукашенко опирается в основном на формальные механизмы государственных институтов, которые функционируют в рамках «уникальной, примитивной и провинциальной модели слаборазвитого мафиозного государства»[972] (в нашей треугольной схеме такое государство располагается где-то между патрональной автократией и диктатурой с использованием рынка). Лукашенко изменил конституцию таким образом, чтобы иметь возможность бессрочно занимать президентский пост, а когда оппозиция объединилась против него на выборах и гражданским активистам в знак протеста удалось построить палаточный городок, правоохранительные органы просто демонтировали его и посадили в тюрьму нескольких членов оппозиции. Александр Козулин, один из двух лидирующих оппозиционных кандидатов, был приговорен к пяти годам лишения свободы[973]. Другая «цветная революция», исход которой на момент сдачи рукописи в печать неизвестен, разразилась в Беларуси после фальсификаций на президентских выборах 2020 года[974]. Хотя способы консолидации белорусской автократии за пятнадцать лет после «джинсовой революции» менялись, мы видим, что Лукашенко в попытках подавить массовые демонстрации, ставящие под сомнение легитимность режима (которые, в свою очередь, носили мирный характер), по-прежнему использует полицейское насилие. В то же время Лукашенко провел встречу с заключенными белорусскими оппозиционерами[975] – по примеру польского министра внутренних дел Чеслава
