Посткоммунистические режимы. Концептуальная структура. Том 2 - Балинт Мадьяр
Таблица 7.4: Вторичные траектории (демократического отката) идеального типа в посткоммунистическом регионе
В 1989 году Польша прошла через отступление диктатуры, которое сопровождалось переговорами между членами правящих коммунистических партий и представителями оппозиции. В этой стране, как и в Венгрии, та часть коммунистической партии, которая была готова смотреть в глаза реальности, была готова и к компромиссу. Ни в одной стране транзит или смена режима не были целью членов коммунистической партии, скорее легитимация действий, необходимых для борьбы с экономическим кризисом, показывала целесообразность привлечения оппозиции, влияние которой они недооценивали. Тем не менее именно «Солидарность», получившая широкую поддержку как новатор переходного процесса и движение, объединяющее людей, критикующих систему, вела переговоры с режимом. В качестве посредника ей содействовала в этом католическая церковь[833]. После того как в 1989 году в Восточном блоке состоялись первые демократические выборы, из «Солидарности» выделился ряд партий, а само движение стало функционировать как полноценный профсоюз[834].
Схема 7.17: Смоделированная траектория Польши (1949–2019)
В период с 1990 по 2015 год три правительства правого или правоцентристского толка проводили так называемую шоковую терапию, пытаясь установить в качестве доминирующего механизма экономики рыночную координацию[835]. Первую серию реформ в 1990 году проводил министр финансов из правительства Тадеуша Мазовецкого, Лешек Бальцерович. Эти реформы способствовали относительно быстрому переходу от государственной социалистической экономики дефицита к рыночной конкуренции, основанной на частной собственности. За вторую шоковую терапию отвечало правительство Бузека (1997–2001), заместителем и министром финансов которого был Бальцерович. Значительные реформы проводились по четырем основным направлениям: образование, пенсии, государственное управление и здравоохранение. Наконец, при первом правительстве, сформированном партией «Право и справедливость» (которую создал Ярослав Качиньский; 2005–2007), новые радикальные изменения претерпела борьба с коррупцией, а также проводились люстрации и «чистки» в спецслужбах. Ведущие политики и интеллектуалы / эксперты из партии «Право и справедливость», бывшие в правительстве с 2005 по 2007 год, и «Гражданская платформа», члены которой входили в правительство с 2007 по 2015 год были наследием администрации Мазовецкого и Бузека. Польское правое крыло с самого начала видело своей целью свободный рынок и капитализм, а его представители не изменили своих основополагающих принципов даже после того, как правительства Мазовецкого, а затем Бузека, по сути, потерпели серьезное поражение.
Хотя Качиньский при поддержке «Права и справедливости» предпринял в 2015 году попытку установления автократии[836], недостаточная легитимность государственного вмешательства в экономику, а также отсутствие крупных олигархов и полигархов объясняют, почему откат Польши от демократии привел не к патрональному режиму, а к консервативной автократии. Получив большинство голосов в парламенте (51 %, что не предполагает эффективной монополии на власть), Качиньский начал проводить политику, руководствуясь принципом реализации идеологии. Для него концентрация власти идет рука об руку с установлением гегемонии «христианско-националистической» системы ценностей [♦ 3.5.3.2]. Получается, что либеральная система ценностей, базирующаяся на автономии индивида, воспринимается как враждебная, поскольку нация ставит интересы польского народа выше индивидуальных. В экономике об этом свидетельствует то, что в качестве основных инструментов для развития страны вместо прямых иностранных инвестиций предпочтение отдается централизованному регулированию и государственным инвестициям, что сопровождается экономической ксенофобией и «ползучей ренационализацией»[837]. Однако посткоммунистического перераспределения собственности не проводилось [♦ 5.5.3], и никакого нового слоя собственников не было сформировано. Не существует никаких олигархов ближнего круга Качиньского или тех, кто пополнял бы их ряды через предоставление им защиты [♦ 5.5.4]. Фактическое принятие решений также остается в рамках формальных институтов, причем Качиньский занимает место на вершине пирамиды власти как председатель партии «Право и справедливость». Странность правления Качиньского заключается в том, что он предпочитает роль простого депутата, а не премьер-министра[838], но действует по-прежнему в рамках формальной институциональной структуры партии и не ведет деятельности, выходящей за рамки его формальных полномочий, такой как личное обогащение [♦ 3.3.8]. Лояльные члены пирамиды власти награждаются не богатством, а должностями, а экономика, согласно идеологии Качиньского, не подвергается неформальной патронализации, и лишь в некоторых сферах государство расширило свою собственность.
Шансы на то, что попытки установления в Польше консервативной автократии потерпят поражение, велики даже при существующей демократической институциональной структуре. Такую ситуацию обеспечивают эффективные защитные механизмы, а именно: пропорциональная избирательная система, предотвращение чрезмерной концентрации власти через конституцию[839] и сильное гражданское общество. Последнее включает в себя общественные традиции сопротивления власти, построенное на этих традициях гражданское движение, существование умеренных правых и либеральных партий, составляющих основную долю оппозиционных сил, вытеснение партии «Право и справедливость» в крайне правый сектор политического спектра, политическое разнообразие со стороны муниципальных властей и устойчивые медиаплатформы, обеспечивающие свободу слова. В то же время развитию патронально-автократических тенденций препятствует сам характер правящей партии, ее состав, принципы и программа, а также традиции и современность польских правых. В своей нынешней форме «Право и справедливость» не может идти по третичной нисходящей траектории в пространстве треугольника, потому что для этого отсутствуют многие факторы и компоненты[840].
7.3.3.3. Откат к патрональной демократии: Чехия
Чехия – это еще одна страна, где в ходе относительно долгого периода либеральной демократии не предпринималось попыток смены конфигурации (Схема 7.18). После так называемой бархатной революции 1989 года Чехия (тогда Чехословакия) оказалась в числе стран с наименьшим патрональным наследием в регионе[841], что в сочетании с парламентским устройством[842] привело к установлению динамичного, но стабильного демократического режима. О его стабильности свидетельствуют рейтинги Freedom House[843] и индексы V-Dem[844], тогда как динамичность проявляется в частой смене правительства, к числу которых относится почти полное обновление партийной системы в 2010 году[845]. Это правда, что партии обвинялись в оторванности
