Торговые войны Англии с Ганзейским союзом. Борьба на Балтике за рынки России и Речи Посполитой в Елизаветинскую эпоху - Цинз Хенрик
Доля Нарвы в английском экспорте в Прибалтику ткани, соли, свинца и квасцов, 1565 и 1575 гг. (%)
Использование Нарвы как порта было лишь кратким эпизодом в балтийской торговле Англии во 2-й половине XVI в. Как показывают регистры пошлин в Зунде, он составлял лишь минимальный процент всей балтийской торговли Англии, которая проходила в основном через польские порты. После падения Нарвы английские купцы продолжали развивать торговлю с Россией северным путем через Архангельск, основанным в 1584 г. Но и здесь они столкнулись с растущей конкуренцией со стороны голландцев.
Глава 3
Коммерческие и политические предпосылки учреждения Истлендской компании
Учреждение Истлендской компании в 1579 г. произошло в то время, когда Англия переживала период экономического бума, развивались торговля, ремесла и горнодобывающая промышленность, а также существовал большой спрос на предметы роскоши. После кризиса 1569–1574 гг., частично вызванного неурожаями, наступили одиннадцать «хороших лет», в течение которых урожаи были удовлетворительными, а богатая добыча, захваченная с испанских кораблей, значительно улучшила народно-хозяйственный баланс страны.
Процветание 1575–1586 гг. последовало за кризисом 3-й четверти века, который, как показали исследования Фишера, был тесно связан с возникновением английских торговых компаний. Падение Антверпена и его закрытие для английских товаров вынудили Англию искать новые перевалочные пункты взамен этого коммерческого и кредитного рынка, который она находила столь удобным.
Поскольку после Великих географических открытий XV в. баланс экономической жизни Европы сместился с юга на север, Антверпен заменил до сих пор мощные итальянские центры, перенял наследие Брюгге и стал главным центром торговли и финансов Европы. В то время как другие средневековые города запрещали иностранным купцам вести дела в своих стенах и налагали на них многочисленные ограничения, в Антверпене иностранцы пользовались многими торговыми свободами. На стенах Антверпенской биржи, где собирались купцы, маклеры и банкиры со всех концов света, были высечены слова: «Для купцов всех наций и языков» – девиз, емко выражавший коммерческую притягательность города.
С конца XV в. Антверпен стал крупным перевалочным пунктом для английских тканей и главным рынком купцов-авантюристов, расположенным гораздо лучше, чем их бывшие фактории, особенно в том, что касается возможностей продажи тканей. С годами Антверпен заменил Брюгге в качестве центра финансовых операций Северо-Западной Европы и превратился в огромный рынок для обмена продуктами между севером и югом, востоком и западом, «незатихающий рынок», как писал тогда Гвиччардини. Здесь английские купцы нашли близкий и удобно расположенный склад для своего сукна и рынок, снабжавший их всеми необходимыми товарами, в том числе и балтийскими. Около 1560 г. английская торговая колония в Антверпене была довольно крупной и насчитывала от 300 до 400 человек, сосредоточенных вокруг резиденции купцов-авантюристов. С конца правления Генриха VIII до первого десятилетия Елизаветинской эпохи Англия сильно зависела от Антверпена как в торговле, так и в финансовом отношении. На протяжении многих лет, начиная с 1551 г., ее агентом там выступал один из величайших финансистов XVI в. Томас Грешем. Падение Антверпена во многом объясняет интенсивность коммерческого наступления Англии в Балтике и Средиземноморье, теперь предприимчивость и инициатива английского купечества после длительного подавления получили полный размах из-за удобной близости большого рынка Антверпена.
В Англии также существовали благоприятные условия для основания Истлендской компании. Ввиду решающей борьбы с Ганзой правительство было готово оказать вновь организованной компании значительную поддержку и предоставить ей привилегии, чтобы «защитить торговлю от узурпаций чужеземцев». Можно в некоторой степени согласиться с мнением Рамзая, что основной причиной основания Истлендской компании было, по крайней мере частично, желание Англии нанести окончательный удар немецкой Ганзе. Еще одним фактом, не лишенным значения для становления компании, был упадок организации купцов-авантюристов, которая в то время испытывала ряд трудностей. Раскол внутри авантюристов был тесно связан с рождением Истлендской компании. Можно вспомнить также торговые проблемы Англии с Россией, упомянутые в предыдущей главе, и раздавшиеся в 1570-х гг. голоса, предлагающие ограничение московской торговли и перенос всей торговли Англии с Северо-Восточной Европой в Данциг.
Балтийская политика Англии в Елизаветинскую эпоху имела еще один, гораздо более широкий аспект, поскольку была связана с ее соперничеством с Испанией Филиппа II, а также с немецкой Ганзой. Не вдаваясь в подробности этого обширного и сложного вопроса, достаточно напомнить, что период возникновения и ранней деятельности Истлендской компании ознаменовался все более острым конфликтом между Испанией и Нидерландами, боровшимися за свою независимость, между Испанией и Англией за гегемонию в Атлантике и, наконец, между набирающей мощь Англией и ослабевающей Ганзой в отношении участия в северной торговле. В зарождающейся конфигурации двух лагерей Англия, Нидерланды и Скандинавские страны были на одной стороне, а Испания и Ганза, стремившиеся заручиться помощью Польши, – на другой. Обсуждая этот вопрос, Боратински обратил внимание на политические, экономические и в некоторой степени религиозные предпосылки этих союзов, одновременно подчеркнув независимую позицию Польши, занятую потому, что она зависела, с одной стороны, от нейтралитета Англии, а с другой – от помощи Данцига и Ганзы перед лицом трудностей, возникших из-за войн Стефана Батория с Москвой. Главным человеком, работавшим над достижением взаимопонимания между Ганзой, Испанией и – хотя в целом безрезультатно – Польшей, был один из самых выдающихся и энергичных ганзейских политиков того времени Генрих Зудерман. Зудерман энергично боролся за восстановление ослабевшей власти Ганзы.
Преходящим доказательством интереса Батория к политике Ганзы и Испании стал его план 1576 г. по совместному завоеванию Дании Испанией, Швецией и Польшей. В то время Баторий был готов также прекратить экспорт польского зерна в Нидерланды и Англию, чтобы помочь Филиппу II в его внешней политике. Можно добавить, что Англия неоднократно жаловалась польскому двору по поводу поставок данцигскими купцами польского зерна в Испанию. Другой частой причиной протестов и раздражения была деятельность английских каперов, которые – например, во время сражения с армадой – задерживали направлявшиеся в Испанию «для подкрепления… потрепанного флота [Филиппа II]» суда с зерном, мачтами, снастями и другими польскими товарами.
Нападения английских каперов на корабли Данцига стали результатом запрета Елизаветы на транспортировку оружия и продовольствия в Испанию. Последствием этого стала серия ответных мер и обмен строгими нотами между Англией и Данцигом. В результате в 1597 г. произошла злополучная миссия польского посла Павла Дзялынского, который яростно требовал, чтобы Елизавета сняла блокаду Испании в отношении подданных короля Польши и выплатила ком пенсацию за польские корабли и товары, захваченные или потопленные английскими каперами.
Здесь кстати упомянуть малоизвестный факт. За два года до армады Стефан Баторий разработал план действий на случай будущей войны между Испанией и Англией, который так и не был реализован. План предусматривал оккупацию пролива Зунд с целью обеспечения поставок в Испанию балтийского продовольствия и рекомендовал испанскому флоту вторгнуться в Ирландию и на остров Уайт, где испанские войска найдут удобное место сбора перед битвой и оперативную базу для вторжения в саму Англию. Поблагодарив Батория за предложение этого плана, герцог Пармский сообщил ему, что Мадрид решил наградить его в знак признательности орденом Золотого руна, так как вполне осознавал, «как важно дело поддержания дружеских отношений с таким доблестным и мудрым королем». Здесь не место пытаться анализировать план Батория, однако он наводит на мысль, что он был гораздо разумнее, чем принятый испанским командованием в 1588 г.
