Астрологические мифы - Ольга Валерьевна Чумичева
Понятие Судьбы в античном мире претерпело сложную трансформацию и впервые стало предметом полемики. Греки верили, что можно предсказать и изменить судьбу. Неслучайно их оракулы давали советы: «Не плыви — будешь спасен» или «Начнешь войну — погубишь великое царство» (правда, не уточнили, какое именно царство имелось в виду, свое или чужое; увы, оказалось свое). Тема неумолимого Рока, невозможности противостоять Судьбе ярче всего проявляется в цикле мифов об Эдипе, великих трагедиях Древней Греции.
Однако был и другой бог судьбы, а точнее Случая — Кайрос, он предстает в изображениях то юношей, то старцем, но всегда с лысой макушкой и затылком, зато с длинными локонами спереди — считалось, что счастливчик успеет заметить Счастливый Случай и ухватить его за развевающиеся пряди, а бестолковый неудачник сможет лишь смотреть Случаю вслед, за лысый затылок не ухватишься! Этот образ пришелся по душе в Европе в эпоху Ренессанса.
Кайрос. Рельеф, сохранившийся в бенедиктинском монастыре в Трогире, восходит к образу, созданному древнегреческим скульптором Лисиппом во 2-й пол. IV в. до н. э.
SMK Open
Восточное влияние, знакомство с астрологией изменили ментальную и моральную картину мира эллинистических греков, а затем и римлян. Спор о детерминизме и свободе воли в первую очередь связан с учением стоиков. Согласно Посидонию, мировая душа (эфир) управляет светилами, проявляя огненную природу мира, а звезды — это боги второго порядка. Собственно, философы, рассуждая о богах, скорее, видели в них олицетворение определенных идей. И астрология отлично укладывалась в такое мировоззрение — мифологическое и рефлективное одновременно. Если в древности доверяли случайности, то стоики, наоборот, напирали именно на неумолимый Рок. Уйти от него нельзя — как невозможно сдвинуть планеты и изменить натальный гороскоп. Астрология становится ближайшей телохранительницей Рока. И из александрийской философской школы эти представления вместе с астрологией перекочевали в Рим, прежде всего во времена Империи.
Если проследить движение верований от IV к I веку до н. э., то можно заметить, как рационализм и научность постепенно сменяются упованием на чудо (в медицине, частной жизни, теологии — в чем угодно). В конце II века до н. э. историк Полибий рассуждал о Тюхе (или Тихе), Фортуне, которая управляет судьбой человека. Он подчеркивал, что ей не следует доверять, особенно в счастье и удаче: ее страсть — решать дела вопреки ожиданиям людей. Случайность у него предстает как автоматическая, безличная сила, а Тюхе — как личная и разумная. По сути, это богиня, которая действует вне моральных соображений. По этому поводу исследователь поздней Античности Ф. Ф. Зелинский ехидно заметил: «Настоящая богиня эллинизма». Верования этой мифологической эпохи не менее детерминированы, чем упования на Мэ и Маат периода расцвета Месопотамии и Древнего Египта, однако представление о Судьбе как некой скале, фундаменте морали и порядке в ней полностью отсутствует.
В поэме «Энеида» Вергилий, следуя идеям стоиков, говорит устами одного из героев:
Клеанф:
Веди меня, властитель Зевс и Рок,
К назначенному вами мне пределу!
Последую охотно; если ж нет —
Я, ставши трусом, все ж вас не избегну;
Ведет послушных Рок, влечет строптивых.
У римлян божества неумолимой судьбы — фаты (парки) — напоминали суровых греческих мойр, которые определяли судьбу каждого человека при рождении. Отсюда и берет свое начало слово «Фатум» — Рок, столь почитаемый стоиками. Фатум зависел от воли Юпитера, оглашался устами прорицателей и сивилл, а позднее астрологов с их звездными натальными гороскопами.
Парки, или фаты, также их называли мойрами. Гравюра Дж. Гизи, 1558–1559 гг.
The Metropolitan Museum of Art
Помимо Фатума, в пантеоне божеств оставалась и легкомысленная Фортуна — богиня удачи и непредсказуемости, близкая к древнегреческой Тюхе, но больше связанная с понятием случайности, мимолетности. Ее важным атрибутом стало колесо, описанное «последним римлянином», государственным деятелем и философом времен падения Рима Боэцием. Колесо Фортуны мгновенно возносит к вершине богатства, славы и успеха, но столь же стремительно низвергает на дно, погружая в катастрофу. Эта аллегория, придуманная Боэцием, стала очень популярна в средневековой Европе, а потом воплотилась в один из самых известных символов мировой культуры.
Еще в классическом Риме бывший раб, вольноотпущенник и баловень удачи Сервий Туллий воздвиг храм Фортуны на правом берегу Тибра, за чертой города, в честь военных побед над этрусками. Однако специалисты полагают, что изначальный, древнейший культ Фортуны был связан с земледелием и упованием на успешный урожай. Ее праздник выпадал на 24 июня, примерно в день солнцестояния. Не исключено, что древнейшая Фортуна представляла собой более авторитетную фигуру, связанную с календарными циклами и небесным порядком, подобно египетской Маат (пока это лишь предположение). К тому же в Риме Фортуна имела две ипостаси — мужскую, воинскую, и женскую, связанную с деторождением.
Именно в Римской империи Фортуна, отринув обязательства солидного божества, снискала популярность и успех: ей посвящали тысячи алтарей, несли ценные дары, изображали опирающейся на колесо, с рогом изобилия в руках. В самые поздние времена она порой сливалась с образом Исиды и служила прямой посредницей между людьми и небесами.
На исходе Античности, в полемике со стоиками сформировались новые идеи, которые легли в основу христианской цивилизации и отчасти повлияли на исламские представления (по крайней мере, на те круги «золотого века арабского мира», которые увлекались астрологией). Ключевую роль в этом сыграл философ Плотин, чьими стараниями астрологические мифы сохранились и бытовали в Средние века.
Плотин возражал против жесткого детерминизма стоиков, утверждая, что человек волен выбирать между добром и злом, обращаясь к Богу. Это уже была не коллективная мораль — миропорядок древности, а сугубо личная этика, ответственность за свои поступки и представление о том, что цепочка последовательных решений выстраивает индивидуальную судьбу человека не меньше, чем случайность. Внешние элементы служат причиной событий и вызовом, а положение звезд, движение планет и прочие небесные знамения выступают как проявление божественной воли, показатель вовлеченности Провидения в судьбы мира. Бог создает условия и подсказывает, а человек должен сам понять его знаки и следовать путем личной веры и морали. Именно это Плотин понимал под свободой воли. И его идеи отчасти повлияли на оправдание астрологии в Средние века, а позднее поразили воображение мыслителей Ренессанса, дав мощный толчок к расцвету астрологии на рубеже между Средневековьем и Новым временем.
Фортуна на обороте римской монеты, 75–79 гг. н. э.
The Art Institute of Chicago
Другим оппонентом стоиков был Александр Афродисийский, критиковавший чрезмерное, на его взгляд, увлечение астрологией при дворе императора Септимия Севера и его преемников. Он отрицал предопределенность и
