Аркадий Белинков - Юрий Тынянов

«Семья моего отца — его воспитание — французы учителя: — [Mr]. Вонт.<?> секретарь Mr. Martin. Отец и дядя в гвардии. Их литературные знакомства. — Бабушка и ее мать — Их бедность. — Ив.<ан> Абр<амович>. — Свадьба отца. — Смерть Екатерины. — Рож<дение> Ольги. — От<ец> выходит в отставку, едет в Москву. — Рождение мое.

Первые впечатления. Юсупов сад — Землетрясение. — Няня. Отъезд матери в деревню — Первые неприятности — Гувернантки. — Рожд.<ение> Льва. — Мои неприятные воспоминания. — Смерть Николая. — Монфор — Русло — Кат. П. и Ан. Ив. — Нестерпимое состояние. — Охота к чтению. Меня везут в П. Б. Езуиты. Тургенев. Лицей.

Дядя В<асилий> Л<ьвович>. — Дм<итриев>. Дашк<ов> <?>. Блуд.<ов>. Возня <?> с <нрзб.> Ан. Ник. — Светская жизнь. — Лицей. Открытие. Малино<вский>. Гос.<ударь>. Куницын, Аракчеев. — Начальники наши. — Мое положение. — Философич<еские> мысли. — Мартинизм. — Мы прогоняем Пилец<кого>.

Государыня в С.<арском> С.<еле>. Гр. Коч<убей>. Смерть Мал<иновского> — безначалие, Чачков. Фролов — 15 лет.

Извес.<тие> о вз.<ятии> Парижа. — Смерть Малиновск.<ого>. Безначалие. Больница <?>. Приезд матери. Приезд отца. Стихи etc. — Отношение к това<рищам>. Мое тщеславие.

[Экзамен. — Сти]»[197].

«Программа автобиографии» стала основой книги. Роман начал ветвиться от ствола пушкинского наброска.

Тынянов расцветил пушкинскую «Программу», не исказив ее. Он использует материал автобиографической записки почти целиком, опустив некоторые детали, вероятно незначительные и случайные. Так, не попал в роман упомянутый Пушкиным Чачков. Не попал он, конечно, не по забывчивости Тынянова. Чачков у Пушкина встречается в таком контексте: «Смерть Малиновского — безначалие, Чачков». Эта запись стоит под 1813 годом. Через строчку, под 1814 годом, фраза повторена. Но в повторенной фразе Чачкова уже нет. Малиновский умер в 1814 году. Пушкин ошибся, написав 1813 год, вспомнил и через строчку исправил ошибку[198]. В повторенной фразе Чачкова нет. Именно потому и нет, что ошибка исправлена. Фраза исправлена не только тем, что год смерти директора лицея указан точно, но еще и тем, что отброшена несущественная деталь. Чачков, переводчик с немецкого языка и надзиратель по учебной и нравственной части, пробыл менее года, никакой роли в жизни Пушкина и в истории лицея не сыграл[199], и поэтому Пушкин его опускает. Тынянов, следуя за Пушкиным, конечно, не описывает дважды смерть одного человека, считает ошибкой появление Чачкова в «Программе» и исправляет ошибку, не вводя в роман случайного человека.

Но стоящий рядом с Чачковым в первом варианте сообщения о смерти Малиновского Фролов, также опущенный второй раз, в роман попадает и занимает значительное место. Фролов попадает в роман, потому что «все в лицее вдруг изменилось»: «…теперь, когда Париж был взят… неизвестно было, чем быть лицею… По всему он должен был стать теперь учреждением европейским по духу, но все большую силу приобретал теперь… Аракчеев, нимало Европы не напоминавший». Тогда и приходит в лицей «надзиратель классов и нравственности» Фролов. Он «был артиллерист, и в этом была причина неожиданного его появления в лицее: сумев понравиться генералу Аракчееву, он был определен в лицей как воспитатель». В лицее все переменилось не только потому, что умер директор, но главным образом потому, что в Европе был Венский конгресс, а в России особое значение приобрел Аракчеев. Аракчеев же вмешивался, как легко догадаться, не только в дела лицейские, но даже отдал приказ бабам «ежегодно рожать, и лучше сына, чем дочь» (И. Витвер). В случае ослушания налагался штраф. Тынянов вводит в роман Фролова, потому что пишет о Пушкине и его времени. Фролов был не случайным человеком, а характерным явлением времени.

Автобиографический набросок Пушкина прочтен Тыняновым правильно. Романист не следует слепо за пушкинским текстом, а взвешивает его. Главным становится сохранение истинных соотношений частей «Программы».

Членение на части в романе соответствует членению «Автобиографии»: первая часть — «Детство» — охватывает два первых куска, пять остальных — вторая часть — «Лицей». Развитие и соотношение тем в тыняновском романе подобно развитию и соотношению тем «Программы». Главные пушкинские темы — семья, лицей, литература — развиваются Тыняновым в соотношениях, характерных для «Автобиографии». У Тынянова первая часть заканчивается так же, как вторая часть у Пушкина, — отъездом в Петербург для поступления к иезуитам или в лицей. Семья и история Пушкиных и Аннибалов в первой части занимают абсолютно господствующее положение. Это совершенно точно соответствует тексту Пушкина. Тема семьи в «Программе» постепенно убывает, замещенная лицеем. Упоминание о Василии Львовиче, которым начинается третий кусок «Программы», связано главным образом с литературой, «Арзамасом» («Дядя Василий Львович. — Дмитриев. Дашков. Блудов») и отчасти с делами семейными («Ан. Ник» — Анна Николаевна Ворожейкина, Аннушка — внебрачная жена Василия Львовича). Тема лицея в «Программе» нарастает, в нее вплетается литературная тема, она обрывается недописанным словом «Сти» — стихи. Темы «Программы», их развитие и соотношения Тынянов повторяет строго за Пушкиным.

Перенаселенность и подавляющая другие темы семья в незаконченном романе возникли именно потому, что в соотношениях тем Тынянов строго следовал за Пушкиным. Но результат Тынянова оказался неожиданным и с пушкинским не сошелся. Ни перенаселенности, ни подавляющей другие темы семьи у Пушкина нет. Это произошло потому, что «Программа» закончена. Произведение Пушкина, о незаконченности которого (в числе других автобиографических записей) говорит он сам («Несколько раз принимался я за ежедневные записки, и всегда отступался из лености…» [200]), производит впечатление законченного, потому что оно замкнуто. Замкнутость эта специфически жанровая. Жанр — автобиография с традиционным членением на детство, отрочество и юность. Иллюзию законченности создают специфические свойства трилогии. Роман же Тынянова не о детстве, отрочестве и юности, а о всей жизни героя. Детство, отрочество и юность только три первых периода жизни Пушкина, три первые части романа Тынянова. Незаконченность романа явственна, ощущение законченности может наступить только со смертью героя. Перенаселенность же вызвана тем, что в незаконченное произведение, то есть в часть целого, были перенесены соотношения тем композиционно законченного, целого произведения. Смерти героя в романе нет, и роман остается раскрытым. Возникающий с исходной точки — рождения героя, — роман вбирает в себя все большее количество людей и событий. Он расширяется, распахивается.

Роман начинается в маленькой темной комнате, в которой стоит зыбка с младенцем, и кончается широко распахнувшимся перед поэтом миром.

Вся первая часть — это дом, семья, ребенок в семье. Круг нарочито сужен, радиус восприятий короток, интерьер и пейзаж плотно обступают ребенка. В дом коллежского регистратора Скворцова на Немецкой улице у Елохова лишь изредка проникают звуки шумной истории начала века. Частые переезды из дома в дом, из Москвы в Петербург, из Петербурга в Москву использованы только для создания атмосферы «временного житья», неустроенности и неустойчивости быта. Мир от переездов не расширяется, ребенок переносится в другой дом или в другой город вместе с обступившей его семьей, отцовскими фраками, дядюшкиными фразами, туалетами матери и гостями. Выходы из времени повествования связаны лишь с описанием событий прошлого Пушкиных и Аннибалов. Но первая часть романа заканчивается отъездом мальчика из отчего дома в Петербург.

И с первых же страниц в роман вплетаются две темы — взаимоотношений с властью и литературной борьбы. Темы проходят как внутренние эпиграфы, коротко и значительно: они выделены, подчеркнуты и тревожны. Обе темы станут главными в романе. Пока они идут параллельно и независимо друг от друга, но впоследствии стянутся вместе. Первая тема связана с царем, вторая с Карамзиным. Сделано это так.

Нянька Арина прогуливает барчука по Измайловскому полку и поет ему песню, «как поют только няньки и дикари, — о всех предметах, попадавшихся навстречу»:

«Ай-ай, какой дяденька генерал едут. Да, батюшка. Сами маленькие, а мундирчики голубенькие, а порточки у их белые, и звоночком позванивает и уздечку подергивает».

«Дяденька генерал», гневно дергая поводья, повернул коня и чуть не наехал на Арину с барчуком.

«Он смотрел в упор на няньку серыми бешеными глазами и тяжело дышал на морозе…