Журнал «Парус» №71, 2019 г. - Геннадий Петрович Авласенко
Мы опять ехали неизвестно куда. Поздно вечером добрались до Витебска. Нас выгрузили во дворе какого-то особняка, в котором до войны, скорее всего, располагалась военная казарма. Здесь уже ждали. Сводили в баню, переодели в новенькое красноармейское обмундирование. Нам с Петром и командирам взводов выдали автоматы и по два запасных диска к ним, а всем остальным – винтовки. Среди командиров взводов был один по фамилии Поросёнков – ярый антикоммунист.
Когда пришли из бани, я увидел одного из тех немецких офицеров, который в Германии ездил по лагерям и собирал уроженцев Северного Кавказа для нашей группы. Это был капитан Абвера Бухольц. Вместе с ним ходил его адъютант – фельдфебель Штаубер, который говорил на чистом русском языке. Все в нашей группе шепотком передавали друг другу: «Вот они, гады! Ну, мы вас отблагодарим при случае!».
После бани мы поужинали и капитан нам сказал: «Ложитесь спать, товарищи, завтра предстоит тяжёлый переход». Рано утром мы снова погрузились в эти же машины и поехали дальше, в сторону большого леса. Доехали до какого-то населённого пункта, сейчас уже не помню. Там нас ждала группа людей, одетых в такую же форму, как и мы. С ними было четыре пары лошадей, два пулемёта ДС, четыре пулемёта Дегтярёва, четыре ротных пулемёта, две рации и четверо немцев-радистов. Теперь наша группа увеличилась примерно вдвое.
Здесь мы позавтракали и отправились в лес. С нами, переодевшись в советскую военную форму, верхом на лошадях ехали Бухольц и Штаубер вместе с коноводами, а капитан Цимай шёл пеший. Мы углубились в лес километров на десять и остановились у подножия высотки, лошадей спрятали в кустах. Выставили наблюдательный пост, и в тот же день нам удалось встретить партизан. Это был Большой Щелбовский лес, который растянулся на 32 километра в длину и 30 километров в ширину. Значительная часть леса оказалась заболочена. Лес в основном хвойный, ель да сосна, да местами – берёза. Огибая этот лес, а со стороны Великих Лук врезаясь в него, протекает Западная Двина, деля город Витебск на две части. Река эта судоходная и по ней курсируют малые речные суда и катера.
Район партизанских действий занимал около пятисот квадратных километров и в него входили города Витебск, Сураж, Гурки, Городок и много других мелких населённых пунктов. Здесь действовали четыре партизанские бригады – Якова Захаровича Захарова, Даниила Федотовича Райцева, Михаила Фёдоровича Бирюлина и Дика, имя и отчество которого я запамятовал.
В бригаде Захарова до февраля 1942-го комбригом был Минай Филиппович Шмырёв – батька Минай, до войны работавший директором картонной фабрики в Суражском районе. Комиссаром стал парторг фабрики Шкредо, а начальником штаба – сам Захаров. Бригада отличалась смелостью и дерзостью. Партизаны этой бригады всегда появлялись там, где немцы меньше всего их ждали. В январе 1942-го, чтобы дезактивировать деятельность бригады, немцы захватили малолетних детей Шмырёва, но не добившись своего, расстреляли их. Батька Минай временно передал руководство бригадой своему начштаба, а потом комбригом утвердили Якова Захаровича.
Бригады действовали самостоятельно, разрозненно, объединённое командование отсутствовало. Зато имелись «Суражские ворота» длиной километров сорок, через которые партизаны снабжались продуктами питания, оружием и боеприпасами, а партизаны, в свою очередь, доставляли командованию действующей армии ценные сведения и «языков».
«Суражские ворота» находились как раз на стыке двух фашистских группировок, которым, надо сказать, очень уж партизаны докучали. На этой территории действовала советская власть, существовали колхозы. Партизаны громили немецкие гарнизоны, пускали под откос вражеские эшелоны с живой силой и техникой, взрывали мосты. Немцы даже объявили среди местного населения, где стояли немецкие гарнизоны: тому, кто убьёт или возьмёт в плен комбрига Захарова – вознаграждение в размере 25 тысяч рейхсмарок, за троих остальных партизанских командиров – по 15 тысяч за каждого. Бригада Захарова больше всех досаждала немцам, поэтому наша группа была направлена в её зону действия. Гауптман Бухольц и капитан Цимай, к которому мы и записались ординарцами, взялись уничтожить бригаду.
И вот в какой-то момент в лесу мы увидели группу партизан, переходящих через небольшую поляну. Их было человек двенадцать и двигались они цепочкой, на расстоянии не менее пяти метров друг от друга. Мы с Петром побежали к ним навстречу. Партизаны, увидев нас, залегли и, заняв оборону, взяли оружие наизготовку. Мы остановились от них метрах в двадцати и закричали: «Товарищи, не стреляйте! Мы тоже партизаны и хотим с вами поговорить». Два человека отделились от их группы и пошли к нам навстречу. Мы подошли к ним, поздоровались. Они начали расспрашивать нас: кто, из какой бригады и когда сюда прибыли. Мы начали рассказывать легенду, которую придумали для нас немцы: дескать, мы бойцы Красной Армии, находились в окружении, а теперь стараемся перейти через линию фронта или присоединиться к партизанам, потому что нам уже надоело воевать в одиночку, а то, что на нас новое обмундирование – пусть их не смущает. Это, мол, мы два дня назад разбили немецкий обоз, а там оказалось обмундирование – переоделись в новое, а своё, изорванное, бросили в лесу.
Мы позвали партизан к себе в гости, но пошли только эти двое. Потом стали просить партизан, чтобы они помогли нам встретиться с командиром бригады, и они пообещали устроить встречу. Указали угол леса, куда мы должны будем прийти завтра, и оттуда они нас поведут на переговоры, но предупредили, чтобы пришли только мы вдвоём – иначе они шутить не любят.
Во время переговоров в палатке сидели и гауптман Бухольц с фельдфебелем Штаубером. Мы ребят хорошо накормили, налили из фляжки по сто граммов спирта, но сами они пить наотрез отказались, и тогда мы с Петром налили и себе по сто граммов, выпили вместе с ними. Когда проводили партизан и возвратились на стоянку, немцы потирали руки от радости и говорили: «Молодцы, ребята, есть начало!». А гауптман через переводчика сказал: «Я вас обоих представлю к ордену “Дубового листа”. Это высшая награда Рейха».
На следующий день мы с Петром пошли на связь. Не доходя до указанного места метров десять, я услышал, как в кустах у меня за спиной что-то зашуршало, оглянулся и увидел торчащий из молодняка хвои ствол пулемёта, направленный в нашу сторону. Громко произнёс: «Петя, а ребята уже здесь». Он спросил: «А где ты их видишь?». Я показал ему рукой и сказал: «А вон пулемёт стоит», – и уже обращаясь к партизанам: «Идите, ребята, сюда. Мы
