Журнал «Парус» №71, 2019 г. - Геннадий Петрович Авласенко
Из кустов вышли те двое, что накануне были у нас. Один из них – Михаил Белоконь, с которым мы в дальнейшем подружились. До войны он, как и я, служил в Армии и был старшим лейтенантом. Михаил сказал, обращаясь ко мне: «Какой ты, Николай, наблюдательный. Из тебя мог бы получиться хороший командир разведки и наблюдательного взвода. Ну пошли, здесь недалеко». И мы пошли.
Ребята повели нас по лесу, и я всё время был настороже. Мне удалось разглядеть много партизанских «секретов», и я понял, что партизаны нам до конца не поверили, а про себя отметил – молодцы! По лесу мы прошли примерно с километр, а потом свернули в густые заросли молодого сосняка, где под большой сосной нас встретили три человека. Один из них был одет в диагоналевую гимнастёрку и военные брюки защитного цвета. На груди у него висел бинокль, на руке надеты компас и часы с чёрным циферблатом, на поясе – пистолет ТТ в кобуре, а в руках – автомат системы ППД, через плечо висел планшет с картами, с правой стороны, на поясе – полевая сумка. Это был невысокого роста худощавый блондин. И хоть и был он в военной форме, но знаков отличия никаких не имел, и я подумал, что никакой это не командир бригады, а разжалованный среднячок.
Двое других были в гражданской одежде. Посмотрев на них, я решил, что это просто партизаны. Тот, что был в военной форме, сказал нам: «Ребята, сдайте оружие, а когда будете уходить – мы его вам вернём». Я ответил: «Оружие – пожалуйста, но мы хотели бы разговаривать с самим командиром бригады». – «А я и есть командир бригады Захаров. Или вам другой нужен?». У меня невольно вырвалось: «Так вот какой вы есть?». Он засмеялся и сказал: «А каким вы меня представляли? Наверное, большим?». Я ответил: «Да, в любом случае, посолиднее, чем вы есть на самом деле».
Мы сдали оружие сопровождавшим нас Михаилу с его товарищем и остались впятером. Спустились, как потом оказалось, в командирскую землянку, сели за стол, и командир бригады начал: «Ну, ребята, рассказывайте, кто вы и откуда прибыли». Петро стал рассказывать легенду, которую придумали для нас немцы, а я молчал. Его слушали не перебивая. Когда он закончил, я снова задал командиру вопрос: «Правду ли сказали, что вы командир бригады и ваша фамилия Захаров?». Он ответил: «А мне нет надобности вам врать. Эти вот, – он указал на двоих в гражданском, – комиссар бригады и начальник штаба бригады, а тот, что унёс ваше оружие – мой адъютант, старший лейтенант Белоконь. Так что вы за один день увидели всё командование бригады».
Потом комбриг задал несколько вопросов, на которые отвечал Петро. Когда он закончил, я сказал: «А теперь слушайте правду». И начал рассказывать нашу настоящую историю с того момента, как попали в эту группу из разных лагерей. Упомянул и то, что основная наша задача – убить или взять в плен комбрига Захарова, за голову которого немцы пообещали награду в 25 тысяч рейхсмарок. Комбриг с удивлением слушал мой рассказ, часто поглядывая на Петра.
Я подробно всё изложил, добавив в конце, что в группе два переодетых немца. Выслушав, комбриг сказал: «Это похоже на правду». И переспросил: «Так значит, немцы мою голову оценили в 25 тысяч?». Я подтвердил, что это действительно так. Петро добавил: «Теперь вам всё понятно? Это я вам сначала рассказал легенду, чтобы вы передали её своим бойцам, а то кто-нибудь может испортить дело. А теперь давайте с вами наметим план действий и легенду для нас – что мы будем говорить у себя в отряде, когда вернёмся».
И мы начали составлять общий план действий. Решили, что не скажем о встрече с комбригом – мол, видели только начальника штаба. Наметили, о чём мы с ним якобы говорили. Передадим немцам, что встреча с комбригом произойдёт через день у обгорелой сосны за большим озером, а сейчас он находится на передовой, где партизаны держат оборону.
Возвратились мы в отряд и доложили капитану Цимаю в присутствии гауптмана и фельдфебеля, что видели начальника штаба бригады, и передали всё остальное, о чём должны были сказать. А чтобы перекрыть тот излишек времени, который провели у партизан (ведь мы ушли рано утром, а возвратились на закате), сказали, что встретились в условленном месте, а на переговоры нас водили километров за десять, и когда мы возвращались в отряд, партизаны уже свернули свой лагерь и готовы были покинуть этот район.
Немцы уж было подумали, что партизаны не поверили и взяли нас, а мы вернулись со своим оружием. После нашего доклада они успокоились. Гауптман сказал Цимаю, чтобы тот не посылал нас с Петром в наряд, а дал нам сутки отдыха. Мы с Петром стали усиленно подбирать себе единомышленников. Времени на подготовку оставалось совсем мало. Среди тех, кто примкнул к нашей стороне, оказались и пулемётчики станковых пулемётов.
Отдохнув сутки, мы с Петром снова пошли на связь в назначенное место. Там нас встретили три партизана и повели совсем в другом направлении. В этот раз нам пришлось пройти километров пятнадцать, и мы снова встретились с командиром бригады. Мы рассказали ему всё, как было, и о реакции немцев. Я стал настаивать на быстрейшем окончании операции, потому что не мог дождаться того момента, когда я снова встану в ряды защитников своей многострадальной Отчизны, но комбриг сказал мне: «Подожди, Николай, потерпи немного». И вот здесь я на удивление Петру рассказал комбригу, что моё имя – вовсе не Николай, зовут меня – Василий, по отчеству Кондратьевич, фамилия – Пухальский. На что комбриг сказал мне: «Молодец, что врагу даже имени и фамилии своих не выдал. Честный советский человек не должен врагу говорить ни слова правды. Ну а в деле определения вашей судьбы спешить не нужно. Я позавчера после встречи с вами связался с Москвой, всё доложил, а сегодня должен получить ответ: куда вас направить после перехода к нам – оставить у нас или же переправить за линию фронта через наши ворота… Может, я и ошибаюсь, но доложил, что вы отличные ребята и воевать будете хорошо».
Снова обговорили с ним, что нам врать Цимаю и немцам. Попрощавшись с комбригом, мы ушли в свой лагерь и, чтобы нам дойти туда до захода солнца, не вызвав подозрения у немцев, партизаны провели нас по самому короткому пути, ведь здесь они были как дома. Вернее – это и был их дом, который они защищали от
