Писательская рота - Сергей Егорович Михеенков
Но тут в сведениях биографов начинаются противоречия. Некоторые исследователи отрицают пребывание Владимира Войтинского в эвакогоспитале, настаивая на том, что с ноября 1941 года по апрель 1942-го он командовал отделением разведки одной из воздушно-десантных бригад 4-го или 9-го воздушно-десантного корпуса (ВДК), что участвовал в высадке воздушного десанта в район Вязьмы и что там был ранен, отправлен в госпиталь в Ташкент, а затем в Бугульму — по месту пребывания в эвакуации его семьи.
Если это было так, то будущий автор романа «Момент истины» попал в настоящее пекло. 4-й ВДК в ходе Ржевско-Вяземской операции 1942 года высаживался в районе Знаменки в помощь Западной группировке 33-й армии генерала М. Г. Ефремова и 1-му гвардейскому кавалерийскому корпусу генерала П. А. Белова. Бригады и батальоны выбрасывали прямо на оккупированную территорию, иногда буквально на головы немцев, так что часть парашютистов погибла ещё в воздухе.
Из воспоминаний Владимира Богомолова: «…отправиться в армию меня подбили двое приятелей, оба были старше меня. Спустя три месяца, в первом же бою, когда залёгшую на мёрзлом поле роту накрыло залпом немецких миномётов, я пожалел об этой инициативе. Оглушённый разрывами, я приподнял голову и увидел влево и чуть впереди бойца, которому осколком пропороло шинель и брюшину; лёжа на боку, он безуспешно пытался поместить в живот вывалившиеся кишки. Я стал взглядом искать командиров и обнаружил впереди — по сапогам — лежавшего ничком взводного, — у него была снесена затылочная часть черепа…»
Сторонники другой биографии Богомолова попросту отрицают сам факт пребывания в 1941 году Владимира Войтинского в действующей армии и утверждают, что в начале войны он жил в эвакуации в Татарстане вместе с матерью. Благо что недавно найдены документы, свидетельствующие о ранении и контузии и о новом назначении по выписке из военного госпиталя.
После госпиталя Владимир Войтинский был направлен для дальнейшего прохождения службы старшим группы в распоряжение Ижевского артиллерийского технического училища. Документально это тоже доказано. В 1943 году окончил училище и выпущен в звании младшего воентехника-лейтенанта. Но тут опять некий сбой: по документам после училища Войтинский проходит в звании то сержанта, то старшины. С конца 1943 года в войсковой разведке. Форсировал Днепр, воевал на Северном Кавказе, участвовал в Новороссийско-Таманской, Житомирско-Бердичевской, Кировоградской наступательных операциях. Воевал в разведке, в 117-й гвардейской стрелковой дивизии. В январе 1944 года получил второе ранение. Госпиталь в Армавире. И тут снова сбой: с февраля 1944-го официально считается пропавшим без вести. Более того, по другим данным, подтверждённым документально (Центральный архив Министерства обороны РФ[36]), следует, что В. О. Войтинский направлен в 15-й запасной стрелковый полк в Сталинград. Числился рядовым стрелком, членом ВКП(б), военно-учётная специальность — 1-й взвод 6-й роты; дата призыва в армию — 1941 год, через Московский райвоенкомат. В 15-м запасном стрелковом полку 12 февраля 1944 года присвоено воинское звание старшина[37]. Куда же делось звание младшего воентехника-лейтенанта, полученное в Артиллерийском техническом училище в Ижевске?
А дальше, по данным Центрального архива Министерства обороны, из управления МГБ был комиссован «на основании состояния здоровья, связанного с прохождением военной службы».
По тем же документам Центрального архива Министерства обороны, Владимир Войтинский вторично призван на фронт Акташским райвоенкоматом Татарской АССР 15 июня 1943 года после лечения тяжёлого ранения и контузии, полученных в апреле 1942 года под Вязьмой. Так что картину боя в мёрзлом поле на смоленской земле Владимир Осипович Богомолов не сочинил.
Войну он закончил в Германии. А до этого были Польша, Восточная Пруссия.
После Победы служил в Маньчжурии, на Южном Сахалине, на Чукотке. И снова переведён на Западную Украину, там шла борьба с бандеровцами. Из лесов, из схронов выкуривали агентов абвера, которые в то время служили уже другим разведкам.
В это время в одном их подразделений произошло ЧП. На офицерском совещании капитан Войтинский показал характер, видимо, настаивая на справедливом решении чьей-то судьбы, но вступил в конфликт с начальством. Как водится, наговорил лишнего. Впоследствии, видимо зная свою несдержанность в схватках за справедливость, будет избегать всяческих собраний и обществ. А тогда был арестован. Больше года просидел под арестом, из них девять месяцев — в карцерах. До суда дело не дошло. Был отпущен. Никаких обвинений предъявлено не было. Биографы свидетельствуют, что при освобождении из-под стражи «за весь срок было выплачено денежное содержание, предложили путёвку в дом отдыха. А он хотел другого — хотя бы просто извинений от официальных органов…»
В запас уволился в 1949 году, но служба продолжилась. В начале 1950-х годов служил в аналитическом отделе ГРУ, капитан Разведуправления Штаба Группы советских войск в Германии и Генерального штаба. Отдел занимался сбором материалов по американской оккупационной зоне в Западном Берлине. После слияния военной и внешней разведки продолжал работу в Берлине в Комитете информации при Совете министров СССР. Затем — в ГРУ Генштаба. И тут — новый поворот в счастливой, казалось бы, судьбе разведчика: арестован и переведён во внутреннюю тюрьму МГБ во Львове. В львовской тюрьме содержался год, после чего был отпущен. По решению Военной прокуратуры тюремный срок зачтён как офицерский стаж.
Сторонники другой биографии намекают на то, что в львовскую тюрьму Войтинский был не посажен, а подсажен.
Журналисту «Комсомольской правды» Ольге Кучкиной он рассказывал: «…просидел в камере с бандеровцами больше года ни за что ни про что. Через тринадцать месяцев выпустили без судимости. И тогда принял решение: ни при каких обстоятельствах не входить в контакт ни с какими государственными и общественными структурами — не служить, не вступать в партию, вообще никуда. Этому решению следовал всю жизнь».
В этом интервью Богомолов как будто объясняет своё решение не вступать в Союз писателей СССР, да и в целом свою отстранённость от писательского братства и общественных дел.
Из интервью художницы Н. Г. Холодовской[38] Ольге Кучкиной:
«…Мать Надежда Павловна, по первому мужу Богомолец, вовсе не украинка[39], а еврейка из Вильнюса, дочь адвоката, её девичья фамилия — Тобиас».
«…Иосиф Войтинский был репрессирован и расстрелян в 1937 году[40]. У Володи тогда случился нервный срыв, в результате которого он попал в психиатрическую лечебницу. Видимо, с тех пор он и состоял на учёте. За ним всегда водились странности, он всегда был очень нервным. Когда началась война, он с матерью и старшей сестрой Катей был в эвакуации в Татарской АССР, в селе Берёзовка Микулинского сельсовета Бугульминского района. Работал учётчиком в колхозе “Новый путь” до конца 1942 года. И вдруг неожиданно исчез. Мать считала его погибшим и была поражена, когда он после окончания войны вдруг явился живой и невредимый».
«…В конце 50-х я прочитала повесть Богомолова “Иван” и нашла в ней кусок
