Писательская рота - Сергей Егорович Михеенков
Характер у Богомолова действительно был. Но был и яркий талант, и прекрасное знание темы, и всё то, что нужно для большого писателя. И всё это он постоянно и добросовестно оберегал. Все бури, интриги и страсти, которые время от времени охватывали писательское сообщество, проносились мимо. Все преференции и льготы, которыми пользовались члены Литфонда в виде бессрочных путёвок в дома творчества, заграничных поездок, переделкинских дач и прочего, — мимо. Ну и слава богу! Его покой и воля (по Пушкину) в рабочем кабинете были для него стократ дороже суетных поездок на Запад, куда стремились по большей части за заграничным барахлом, плодотворней домов творчества, где при том, что не надо было заботиться о быте, невозможно было уединиться, с головой уйти в август 44-го…
Писатель Юрий Козлов сказал о нём весьма точно: «…Богомолов был… фронтовиком, прошедшим огни, воды и медные трубы, отведавшим славы (он чуть было не стал Героем Советского Союза на форсировании Днепра, ему пришлось нырять с лодки в ледяную воду, чтобы поднять со дна сейф с секретными документами, поэтому первыми на другой берег высадились другие солдаты) и тюрьмы, ни в грош не ставившим награды, премии и прочие знаки отличия. В советском понимании он был опасным чудаком, отказывающимся от жизненных благ: принципиально не вступал в Союз писателей, конфликтовал вплоть до снятия своего имени из титров с кинорежиссёрами, включая таких, как Андрей Тарковский, считал себя непубличным человеком, отказывался от переводов на иностранные языки, если в тексты пытались внести “корректирующие” в отношении описываемых событий правки, не признавал никаких над собой авторитетов, не следовал общепринятым правилам и никогда не наступал на горло собственной песне. Его жизненным кредо были, с одной стороны, солженицынский (“не верь, не бойся, не проси”), а с другой — булгаковский (“придут и сами всё дадут”) принципы. Хотя в следовании им Владимир Богомолов пошёл дальше — он отказывался брать, когда давали».
Прозу Богомолова постоянно экранизировали. Либо пытались это делать. Вот что из этого выходило…
Режиссёр Андрей Тарковский в 1962 году по мотивам повести «Иван» снял фильм «Иваново детство». Получился шедевр. Сценарий писал сам Тарковский, имея в виду, что главную роль будет играть Николай Бурляев, тогда ещё подросток. И сценарий, и режиссура, и работа актёров, в особенности Бурляева, и съёмки (оператор В. Юсов) — всё было прекрасно в этой киноленте. В ту пору наш кинематограф действительно был художественным. «Иваново детство» высоко оценено кинокритиками и зрителями. В Венеции на кинофестивале лента получила «Золотого льва». Появление киношедевра, конечно же, вызвало бурную вспышку интереса к оригиналу — к повести «Иван» и к творчеству тогда ещё малоизвестного автора, пишущего о войне. Издатели наперебой предлагали на самых выгодных условиях заключить договор на издание повести «Иван» и других произведений.
К тому времени в столе у Богомолова был рассказ «Первая любовь» (1958) и ранний роман «Академик Челышев». Роман он публиковать не хотел, считал его слабым. А новая повесть «Зося» появилась в 1963 году. Тем же 1963-м датированы рассказы «Сердца моего боль», «Кладбище под Белостоком», «Второй сорт», «Кругом люди», «Участковый», «Сосед по квартире».
Можно предположить, что при всей осторожности во взаимоотношениях с людьми киноиндустрии и даже нелюбви Богомолова к экранизациям своей прозы именно успех фильма «Иваново детство» дал, как говорят критики, положительный импульс для дальнейшей работы.
Немногим известно, что до Тарковского повесть «Иван» пытался вывести на экран режиссёр Эдуард Абалов. Сценарий писал Михаил Папава совместно с автором повести. Снимали на «Мосфильме». При просмотре первого монтажа обнаружилось вольное обращение со сценарием. В ходе съёмок, без согласования с автором повести, режиссёр изменил сюжетные ходы, «выправил» финал, сделав его более мажорным, в духе, так сказать, времени. К примеру, Иван остаётся жив и после войны с женой едет осваивать целину… Богомолов посмотрел и сказал: «Нет». Фильм в прокат не вышел. К кино тогда относились серьёзно, строго. Особые требования предъявлялись к экранизациям художественных произведений. Халтура проходила редко. Если уж взялся за экранизацию романа или повести, даже рассказа, то изволь следовать тексту и сюжету, к литературе не относились как к материалу, с которым можно поступать и так и этак…
После публикации в журнале «Новый мир» романа «Момент истины» за работу над его экранизацией принялся известный, талантливый и модный тогда литовский режиссёр Витаутас Жалакявичюс[41]. В одном из редких интервью Богомолов сказал: «Жалакявичюс непонятно для чего заставил актёров неделю или больше не бриться, снимал их со щетиной на лицах, с закатанными выше локтя рукавами, без ремней, с расстёгнутыми до пупа гимнастёрками. Они действительно походили на арестантов с гауптвахты. Причём время от времени, неожиданно со злыми лицами, применяли друг к другу боевые приёмы. Во всём материале режиссёром была осуществлена вестернизация: герои двигались и говорили, как ковбои в “Великолепной семёрке”».
Много позже, в 2000 году, белорусский режиссёр Михаил Пташук повторил попытку снять фильм по известному роману. Лента вышла на широкий экран под названием «В августе 44-го». Когда работа была закончена, Богомолов посмотрел её и попросил убрать своё имя из титров — ключевые эпизоды, на которых держался и сюжет, и основная интрига, по его мнению, оказались проваленными. Свою позицию пояснил так: «Персонажи лишились психологических характеристик, ушёл мыслительный процесс, в силу изъятия и оскопления большинства эпизодов и кадров появились порой абсурдные нестыковки и несуразности, при этом картина оказалась лишённой смыслового шампура, оказалась примитивным боевичком с изображением частного случая, что ничуть не соответствует содержанию романа».
Неуступчивый характер Богомолова не раз проявлялся и во взаимоотношениях с издателями. В 1970-е годы югославское издательство заключило договор на перевод и тираж романа «Момент истины». До автора дошла информация, что в процессе перевода на сербохорватский язык затронут текст и смыл «сильно отходит от оригинала». Богомолов тут же написал письмо Иосипу Броз Тито, и руководитель Югославии отдал распоряжение приостановить издание. Книга в Югославии так и не вышла.
Не сложились и взаимоотношения с польскими издательствами. Поляки не приняли в романе главного — собирательного образа Армии Крайовой. Армия Крайова, характер её действий на территории Западной Украины, Западной Белоруссии и в Прибалтике Богомоловым подана в резко отрицательных тонах. Что, впрочем, соответствовало действительности. В документах судебного процесса о преступлениях формирований Армии Крайовой говорится: «В результате террористической деятельности АК-NIE в период с 28 июля по 31 декабря 1944 года убито 277 и тяжело ранено 94, а в период с 1 января по 30 мая 1945 года убито 314 и тяжело ранено
